Северная Россия — 3 964 000;

Персидский залив — 4 160 000;

Черное море — 681 000;

советский Дальний Восток — 8 244 000;

советская Арктика — 452 000.

«По данным Российского государственного архива экономики, — пишет А. Паперно, — Владивосток и Дальневосточная железная дорога переправили почти 8 миллионов тонн импортных грузов — это в 4 раза больше объема импорта, переправленного Мурманской и Кировской железными дорогами, и в 5 раз больше того, что переправила Архангельская группа портов и Северная железная дорога» [1].

Даже Петропавловск-Камчатский перевел импортных грузов в 1,5 раза больше, чем Архангельская группа портов[2].

А. Паперно нашла очевидцев и участников ленд-лизовских перевозок военных лет на Дальнем Востоке, но столкнулась с закрытостью этой темы как у нас в стране, так и в США. Оказывается, архивы Внешторга в части ленд-лиза продолжают оставаться закрытыми — «до тех пор, пока не будут закончены расчеты по ленд-лизу».[3] По данным А.С. Якушевского, «с лета 1944 года правительство СССР перестало публиковать сведения о конкретных размерах поставок по ленд-лизу и засекретило эти данные»[4].

Размышляя о причинах того, что героические перевозки грузов военных лет оказались, по существу, забытыми в обеих странах, А. Паперно пишет о том, что после Второй мировой войны опустился «железный занавес», усилилась «холодная война». Тема ленд-лиза осталась в СССР на долгие годы под цензурным запретом. А за океаном, продолжает журналистка, в США, работала комиссия по расследованию антиамериканской деятельности, и о добрых отношениях с русскими в военные годы тоже лучше было не вспоминать. Генеральный консул США во Владивостоке Д. Флойд в беседе с нею сказал, что американское правительство тоже не хотело, чтобы его народ знал размеры помощи бывшим союзникам, которые на долгие годы стали вероятными противниками. По этой же причине трудно найти и общую цифру людских потерь американского транспортного флота по доставке «русского ленд-лиза»[5].

Сыграла дезориентирующую роль и художественная литература. «В. Пикуль в «Реквиеме каравану PQ-17» называет первым путем доставки грузов военной помощи путь северных конвоев. Судя по всему, он имел в виду не только значение, но и начало его работы. По отчету Рузвельта, первые грузы через Тихий океан были отправлены уже в июне 1941-го, а первый конвой ПО «Дервиш» вышел в августе и вес помощи, которую он вез, намного превышал вес отправленного через Тихий океан в июне. Вторым В. Пикуль считает путь через Персидский залив и далее пишет:

«Существовал еще и третий путь — через Владивосток, но почти невозможно «перекатить» грузы через всю Сибирь до фронта, и сам этот путь вскоре закрылся» — со вступлением Японии в войну против США. На северные конвои приходилась 1/125 нашей транспортной работы»[6].

Неосведомленность о ленд-лизе удивительна. С трудом верится, как указывает А. Паперно, что ничего не знал о тихоокеанской половине ленд-лиза бывший глава советской военной миссии в Персидском заливе Л.И. Зорин, генерал-майор в отставке, после войны на протяжении многих лет работавший заместителем министра Внешторга СССР[7].

Обидно, когда героические страницы истории ускользают из памяти потомков. Вдумайтесь хотя бы в одну деталь ленд-лизовских перевозок на Дальнем Востоке: все они были бесконвойными! Конвоев не было (хотя под боком вступившая в войну на стороне Гитлера Япония) — только одинокое, бесконвойное плавание советских экипажей на советских же судах (и на судах, предоставленных по программе ленд-лиза)[8].

А. Паперно останавливает внимание и на известных словах Черчилля, назвавшего ленд-лиз «самым бескорыстным актом в истории всех стран». «Эта формулировка, — пишет она, — представляется мне не очень точной. Ленд-лиз не был благотворительностью, и бескорыстие само по себе не могло быть его характеристикой уже потому, что пропуском к этой помощи для каждой страны было то, что ее оборона становилась жизненно важной для обороны США»[9]. А касаясь вопроса о выгодах ленд-лиза для США, журналистка приводит и такую экстравагантную подробность, как ходившие в США слухи, что «война была для США настолько выгодна, что на выборах 1944 года (эта дата у А. Паперно. С. Л.) соперник Рузвельта республиканец Дьюи якобы имел в своей программе пункт о продолжении войны, но уже против русских на стороне немцев».[11]

И тем не менее выгоды, несомненно, были. Военная помощь, в соответствии с названием соответствующего соглашения, была взаимной. А. Паперно пишет: «Кроме упомянутых прежде товаров — золота, леса, пушнины, икры, рыбы, которые, однако, не всегда числились в списках «обратного ленд-лиза», а нередко были и коммерческим экспортом, Советский Союз предоставил союзникам услуги: обеспечение и обслуживание иностранных судов, приходящих в наши северные порты, частичное снабжение войск союзников в Иране»[12].

Хочется добавить, что еще со времен «холодной войны» вопрос о том, насколько выгодны были ленд-лизовские поставки для самой Америки, горячо и эмоционально обсуждается в нашей отечественной литературе, при этом дается понять, что присутствие выгоды в таком деле как бы принижает ценность предоставленной помощи: они это делали потому, что им это было выгодно, и что освобождает нас от долга благодарности, — увы, именно таков не высказываемый прямо мотив многих публикаций.

Между тем что же тут плохого в том, что их выгода совпадала с нашей пользой? Ну и что, коли помощь не была для них в убыток? Ведь это прекрасный прецедент, когда две великие державы, невзирая на все противоречия, сумели объединить усилия в борьбе с общим врагом, что интересы их совпали, и при этом США было выгодно — чем плохо это слово? помогать России. Кстати, его отнюдь не избегает и Стеттиниус. Более того, он явно оценивает ленд-лиз в экономических категориях и не раз произносит слова «сделка», «выгода» и др., а 4-ю главу своей книги даже назвал так: «Эсминцы в обмен на базы»! Да и никак нельзя считать предосудительным то, что, оказывая помощь союзникам, страна исходила при этом из собственных, национальных — в том числе, экономических — интересов. И не только по отношению к России. Реально существовавшие противоречия между союзниками умело использовала пропаганда противников. Стеттиниус пишет о том, что японцы, к примеру, уверяли англичан в том, что «ленд-лиз — это трюк, придуманный янки, чтобы прибрать к рукам внешнюю торговлю Великобритании»; а американцам сообщалось, что ленд-лиз — «хитрая выдумка англичан, чтобы обанкротить США и взять в свои руки американскую внешнюю торговлю». Да и чего бы стоила пропаганда, если бы она не опиралась на реальные сомнения и опасения?

Кстати, упомянутый выше вопрос о передаче Америке английских баз в Западном полушарии заслуживает отдельного рассказа, чтобы продемонстрировать, как последовательно и удачно американцам удавалось сочетать собственную выгоду с пользой для общего дела. Цитируем Стеттиниуса:

«За то, чтобы Америка получила новые базы в Западном полушарии (имеются в виду принадлежавшие Англии Бермуды и Ньюфаундленд. — С. Л.), выступали американцы самых разных убеждений: и те, кто был всецело за помощь Англии в интересах нашей безопасности, и те, кто считал, что достаточно одной континентальной обороны. Были и такие, которые, не желая передачи англичанам наших судов, призывали потребовать, чтобы англичане предоставили нам базы в счет погашения старых долгов времен Первой мировой. Эту идею пропагандировали и германские агенты... >...> Президент США согласился с тем, что передача англичанам старых эсминцев — в интересах американской обороны, <...> обмен эскадренных миноносцев на военные базы скорее усилит, нежели ослабит нашу обороноспособность в целом. <...> Черчилль... заметил, что предпочел бы передачу баз в аренду как акцию доброй воли, а не в обмен на эсминцы. С его точки зрения, ставить на одну доску военные базы и старые корабли — значит признавать, что сделка гораздо выгоднее для Америки, чем для Великобритании. В Вашингтоне был выработан компромисс, принятый и Лондоном. Англия «на добровольных началах» передавала нам права на базы на Ньюфаундленде и Бермудах, имеющие особую важность для обороны США и Канады, а базы в Вест-Индии и Южной Америке... мы получали в обмен на передачу эсминцев».