— И куда она отправилась?

— Над этим многие ломают голову. Ее звали… Как же ее звали, Сильвия?

Широкопалые ручки Сильвии с обкусанными ногтями нервно сжались, выдавая ее напряженность, и в какой-то момент мне показалось, что она встревожилась из-за того, что ей кое-что известно об исчезновении Роумы. Но потом я подумала, что она просто трепещет перед матерью, особенно когда та задает ей вопрос, на который она не в состоянии ответить.

На этот раз Сильвия знала, что сказать:

— Ее звали мисс Брэнден… мисс Роума Брэнден.

— Верно. Она была одной из этих нынешних особ, в которых нет ничего женственного. Копаться в земле! Повсюду лазить. Разве это занятие для женщины? И очень может быть, что несчастье случилось в наказание за то, что они вторглись куда не следует. Некоторые прямо так и говорят: этим и должно было кончиться. Существует же поверье о каре за такие дела. Чтобы с этой женщиной ни произошло, это случилось… потому что она вторглась в запретное. Я думаю, это происшествие должно послужить уроком для остальных…

— Но разве они не уехали? — спросила я.

— Конечно, уехали. Они как раз упаковывались, когда все произошло. Конечно, отъезд задержался из-за ее исчезновения. По моему мнению, ее унесло течение, когда она купалась. Самое неразумное занятие для женщины — купаться в море! Так легко может унести волнами. А вот местные говорят, что это была месть. Одного из римских богов. Или же кого-нибудь еще, кому не понравилось, что тревожат их подземную обитель. Настоятель и я пытаемся убедить их, что они несут вздор, но с другой стороны, в этом происшествии все-таки есть какая-то, пусть жестокая, но справедливость.

— А вы когда-нибудь встречались… с той исчезнувшей женщиной?

— Встречалась! О, нет! Мы с теми людьми не знались, хотя кое-кто из Большого дома был с ними в довольно дружеских отношениях. Знаете, у сэра Уилльяма бывают причуды. Но это очень достойное семейство, и мы, конечно, с ним дружим. Люди одного круга всегда должны держаться вместе. Мы часто видимся и из-за детей. Кстати, я, кажется, не спросила, как вас зовут.

— Я — Кэролайн Верлейн, миссис Верлейн.

Я внимательно следила за ее реакцией, не свяжется ли мое имя с Роумой. Хотя Эсси и уверяла меня, что сэр Уилльям не знает, что я сестра Роумы, но после ее исчезновения о ней много писали. Кроме того, Роума приходится Пьетро свояченицей, а Пьетро был знаменитым пианистом, и об их родственных отношениях могли где-нибудь упомянуть. Меня охватило совершенно неоправданная тревога. Было очевидно, что мое имя жене священника ни о чем не говорит.

— Да, я слышала, что вы вдова, — сказала она. — Откровенно говоря, я думала, что вы намного старше.

— Я потеряла мужа год назад.

— Ах, как печально, — она сделала паузу, как бы выражая этим свое сочувствие. — Меня зовут миссис Ренделл, а это… — она кивнула на дочь, — разумеется, мисс Ренделл.

Я кивнула в знак знакомства.

— Говорят, у вас много дипломов и тому подобное.

— Да, имеется несколько.

— Как это должно быть приятно.

Я опустила голову, чтобы скрыть улыбку.

— С Оллегрой, у вас будет много хлопот, в этом я не сомневаюсь. Настоятель говорит, что она может сосредоточиться на чем-нибудь одном только на несколько секунд. Давать ей образование бессмысленно. Она ребенок служанки, даже если… Нет, какой это все-таки позор! У них в доме так все запутано. Очень странно и то, что сэр Уилльям разрешил маленькой Элис Линкрофт тоже брать уроки вместе со всеми. Правда, она такая спокойная девочка. Хотя и с ней та же история. Никакой родственной связи с сэром Уилльямом, как и у тех двоих… Сильвии тоже позволили учиться вместе с этими девочками. Нет, все у них очень непросто.

Сильвия настороженно вслушивалась в разговор. Бедняжка Сильвия. Ей суждена вечная покорность и молчание. И тут я снова почувствовала прилив благодарности своим родителям: они приучили нас совсем к другому.

— А кто эта Элис Линкрофт?

— Дочь домоправительницы. Но имейте в виду, миссис Линкрофт очень важная персона в доме. Она жила в этой семье еще до своего замужества. Была компаньонкой леди Стейси, затем уехала и вернулась после того, как овдовела… вернулась вместе с Элис. Ребенку тогда было всего два года. С тех пор девочка живет в Лоувет Стейси. Если бы она не была таким спокойным ребенком, вряд ли бы ее стали терпеть. Но с ней никаких хлопот… не то, что с Оллегрой. И все-таки принять в дом Элис было непростительной ошибкой. Когда-нибудь эта девочка доставит неприятности. Я часто об этом говорю священнику, и он со мной полностью согласен.

— А что с леди Стейси?

— Она умерла довольно давно… Еще до того, как миссис Линкрофт вернулась.

— Но есть еще одна юная леди, которая будет моей ученицей.

Миссис Ренделл усмехнулась.

— Эдит Коуен… или, вернее, теперь Эдит Стейси. Это была довольно странная затея. Я говорила об этом священнику и буду это повторять. Мне, конечно, ясно, почему сэр Уилльям так решил поступить.

— Сэр Уилльям?! — поразилась я. — Разве не сами молодые решили пожениться?

— Моя дорогая, когда вы пробудете в Лоувет Стейси хоть один день, вы поймете, что там есть только один человек, который все решает, и этот человек — сэр Уилльям. Он взял к себе Эдит и стал ее опекуном, и затем решил вернуть Нейпьера и поженить их. — Миссис Ренделл понизила голос. — Конечно, вы сами будете жить в этом доме, поэтому рано или поздно вам самой все станет ясно. Только из-за денег Коуэнов сэр Уилльям решил вернуть Нейпьера.

— Ах вот оно что! — я попыталась подтолкнуть ее к дальнейшему рассказу, но видимо, она поняла, что и так была слишком разговорчива. Откинувшись на спинку сиденья, миссис Ренделл поджала губы и сложила руки на коленях с видом высшего судьи.

Поезд катил, тихо покачиваясь на ходу, все хранили молчание, я обдумывала следующий ход, который побудил бы эту словоохотливую даму выболтать еще какие-нибудь сведения о Лоувет Стейси, но тут Сильвия робко произнесла: «Мы почти приехали, мама».

— Да, действительно! — воскликнула миссис Ренделл, вскочив на ноги и перебирая свои свертки. — Надеюсь, эта шерсть как раз то, что нужно для носков священника!

— Я уверена, мама. Это же ты выбирала.

Я внимательно взглянула на девочку. Нет ли в этом ее замечании иронии? Но по миссис Ренделл не было видно, чтобы она заметила подобный нюанс в ответе дочери.

— Бери вещи и пошли, — сказала она Сильвии.

Я тоже встала и сняла с полки свой багаж. От меня не ускользнуло, с каким оценивающим вниманием она его оглядела, как, впрочем, и меня в первый момент нашей встречи.

— Полагаю, вас встретят, — сказала она и легонько подтолкнула Сильвию вперед, а затем вслед за дочерью спустилась на платформу. Обернувшись ко мне, миссис Ренделл произнесла:

— Все верно, вон миссис Линкрофт! — И она окликнула ее пронзительным возгласом:

— Миссис Линкрофт! Вот тут молодая особа, которую вы ищите.

Я вышла из вагона и остановилась на платформе, поставив сумки на землю. Жена настоятеля коротко кивнула мне, затем приближавшейся к нам женщине и пошла дальше со своей покорно семенящей дочерью.

— Вы миссис Верлейн? — ко мне обратилась высокая стройная женщина лет тридцати пяти. Во всем ее облике была какая-то привядшая красота, напоминавшая мне цветы, которые я когда-то засушивала между страницами книг. На ней была широкая соломенная шляпа с подвязанным под подбородком вуалевым шарфом. Голубизна ее глаз казалась выцветшей. Лицо было немного костлявым, да и сама она была очень худой. На ней все было серых тонов за исключением блузки василькового цвета, что оживляло ее бледные глаза. Она совсем не производила впечатления грозной домоправительницы. Я представилась ей.

— Меня зовут Эми Линкрофт, — ответила она. — Я домоправительница в Лоувет Стейси. Нас ждет коляска. Не беспокойтесь, ваши сумки доставят на место.

Она подозвала носильщика и отдала ему распоряжение. Через несколько минут мы уже шли с ней по привокзальной площади.