Для дачи показаний были вызваны несколько слуг. Среди них была Герти, потому что это она, войдя в комнату Лайзы, нашла ее мертвой.

Она сказала, что обычно в это время заглядывала к миссис Клеверхем, чтобы узнать, не надо ли ей чего.

— Рассказывала ли вам ваша хозяйка когда-нибудь о себе?

— О, да, сэр. Она всегда рассказывала, как она могла бы стать великой актрисой и стала бы, если бы не этот несчастный случай.

— Как вы думаете, она была несчастной?

— О, да, сэр.

— Почему вы так думаете?

— Она всегда жаловалась, что не стала великой актрисой. И если бы она не повредила себе спину, она была бы такой же знаменитой, как Дезире. Только еще лучше — если бы у нее был шанс, сэр.

— Спасибо, можете сесть. Вызвали Родерика.

— Слышали ли вы когда-нибудь от своей жены угрозы самоубийства?

— Нет, никогда.

— Не заметили ли вы каких-либо перемен в ней за последнее время?

Родерик сказал, что последние несколько недель он был в отъезде и вернулся только за день до ее смерти.

— Какой вы нашли ее после возвращения?

— Она была обрадована тем, что сказал ей доктор о возможности выздоровления.

— Есть ли у вас какие-либо предположения относительно того, каким образом в стакане воды, выпитом вашей женой, оказались растворены шесть таблеток?

— Нет.

— Если только кто-то не положил их туда.

— Вероятно, кто-то должен был их туда положить.

— И если ваша жена сама положила их в стакан и выпила раствор, остается предположить, что она намеревалась покончить с собой?

— Она могла принять обычную дозу, потом, забыв об этом, выпить таблетки еще раз.

— Вы хотите сказать, она положила в стакан две таблетки, выпила их, потом через какое-то короткое время выпила еще две таблетки и через некоторое время еще две?

— После принятия таблеток она быстро впадала в полудремотное состояние. Возможно, она забыла, что уже приняла таблетки.

На этом показания Родерика закончились.

Были вызваны дворецкий и экономка. Они мало что могли добавить. Потом, к моему удивлению, стали задавать вопросы Мейбл.

Я раньше видела ее в доме и немного разговаривала с ней. Это была очень нервная девочка лет пятнадцати, не больше. Она всегда ходила с испуганным видом. Я недоумевала, как она могла справляться со своими обязанностями и вспомнила, как Герти назвала ее чокнутой.

Что она могла им сказать?

Вскоре я это узнала.

— Не бойтесь, — сказали ей. — Единственное, что от вас требуется, это отвечать на вопросы.

— Да, сэр.

— Вы знаете, что миссис Клеверхем умерла?

— Да, сэр.

— Вы сказали одной своей приятельнице в доме, что знаете, почему она умерла. Скажите теперь об этом нам.

— Он убил ее!

В зале воцарилась напряженная тишина.

— Не могли бы вы нам сказать, кто ее убил?

— Мистер Родерик.

— Откуда вы знаете?

— Я знаю, — сказала она.

— Вы видели, как он убил ее?

Она озадаченно моргала глазами.

— Пожалуйста, отвечайте на вопрос.

Она покачала головой.

— Следует ли понимать это так, что вы не видели его?

— Да, сэр.

— Но тогда откуда вам это известно?

— Он хотел от нее избавиться.

— Как вы об этом узнали?

— Я слышала, а как же еще?

— Что вы слышали?

— Она кричала. Говорила: «Я не уеду. Это мой дом, и я здесь останусь. Ты не можешь от меня избавиться».

— Когда вы это слышали?

— Когда он вернулся.

— За день до ее смерти?

— Да.

— Вы об этом кому-нибудь рассказывали?

Она кивнула.

— Кому вы об этом рассказывали?

— Герти и еще некоторым.

— Спасибо, вопросов больше нет.

От страха у меня закружилась голова. Казалось чудом, что до сих пор никто не упомянул о том, что раньше Родерик был помолвлен со мной и теперь я вернулась в Леверсон. Мне ни за что не следовало приезжать, говорила я себе. Но что толку твердить об этом сейчас? Они все равно об этом узнают и обвинят Родерика в убийстве.

Вызвали Герти.

— Предыдущая свидетельница сказала нам, что она обсуждала с вами смерть миссис Клеверхем. Это правда?

— Она мне что-то говорила о мистере Клеверхеме. Я не обратила особого внимания на ее слова.

— И даже на то, что она обвинила одного из членов семьи хозяев дома в убийстве?

— Да, сэр.

— Вам это не показалось серьезным обвинением?

— Показалось бы, если бы это сказал кто-то другой, но только не Мейбл. У Мейбл ничего серьезного не бывает, сэр.

— Не объясните ли поподробнее?

— Ну, у нее не все дома.

— Что вы хотите этим сказать?

Удивившись такому невежеству, Герти с чуть заметным чувством превосходства принялась терпеливо объяснять:

— Она немного того — все время что-нибудь придумывает, то одно, то другое.

— Вы хотите сказать, что ее словам не следует доверять?

— Ну да. Как ей можно верить? Она иногда такое скажет! Никто тогда не обратил внимания на ее слова.

— Таким образом, когда вам сказали, что ваш хозяин убил вашу хозяйку, какова была ваша реакция?

— Наверное, я сказала: неужели?

— И этим ограничились?

— А вы, если бы знали Мейбл, обратили бы внимание на то, что она сказала? Она нам говорила, что она леди, а ее отец какой-то там лорд. А на следующий день он уже король, которого свергли с престола. И все — сплошная ерунда.

— Понятно. Поэтому вы не поверили, будто она слышала эти слова миссис Клеверхем?

— Нет, сэр. Я знала, что это не так. Я же в своем уме. Просто, когда начались все эти разговоры, что миссис Клеверхем приняла лишние таблетки, она наслушалась и начала фантазировать.

— Можете идти.

С замиранием сердца я следила за ходом заседания. Напряжение в зале усиливалось. Я взглянула на Родерика. Он был бледен. Леди Констанс в страшном волнении сжимала и разжимала пальцы.

Опять вызвали Мейбл.

— Скажите, Мейбл, когда вы слышали, как миссис Клеверхем говорила, что не уедет из этого дома?

Мейбл наморщила лоб.

— Постарайтесь вспомнить. Было это в тот день, когда она умерла, за день до этого или еще раньше на этой неделе?

Мейбл была явно растеряна.

— Было это за день, за два, три, пять дней до ее смерти?

Мейбл немного поколебалась и выпалила:

— Это было за пять дней, когда она так говорила.

— Что? За пять дней?

— Да, — повторила Мейбл, — так оно и было.

— Она разговаривала с мистером Клеверхемом, не такли?

— Да, и он хотел избавиться от нее, чтобы…

— Но за пять дней до ее смерти мистер Клеверхем находился в Шотландии. Таким образом, она не могла разговаривать с ним, не так ли?

— Нет, она говорила. Я слышала.

— Скажите нам, кто ваш отец?

На ее лице появилась улыбка.

— Он принц, — сказала она.

— Значит, вы — принцесса?

— О, да, сэр.

— И вас зовут Мейбл?

— Меня так назвали, когда увезли.

— Кто вас увез?

— Бандиты. Они меня похитили.

— И вы были принцессой и жили в Букингемском дворце?

По залу пробежал легкий смешок. Мне стало легче дышать. Мейбл ясно продемонстрировала свою психическую ненормальность.

— Да, — сказала она, — это правда.

— Кто же вы, принцесса Виктория, Луиза, Беатрис?

— Да, правильно.

Бедная Мейбл! И если бы не Герти, ее слова могли бы принять всерьез. Теперь же ни у кого не оставалось сомнений, что показаниям Мейбл доверять нельзя.

Следующей была леди Констанс.

Не заметила ли она в своей невестке склонности к мыслям о самоубийстве?

— Когда у нее бывали острые приступы боли, мысли о самоубийстве, возможно, посещали ее, — сказала леди Констанс. — Я не думаю, что в этом было что-то необычное. Она страдала от очень сильных болей.

— Говорила ли она когда-нибудь с вами о возможном самоубийстве?

— О нет, об этом она не говорила со мной.

— Она чувствовала себя лучше. Появилась надежда на выздоровление, не так ли?

— Да, она была настроена оптимистично.