— Ох, Макс, — простонала я, схватившись за голову и в ужасе глядя на прекрасные розовые бутоны-воронки на изувеченных стеблях, в беспорядке разбросанные по полу. — Дорогой, не надо было собирать внутри дома, только в саду!

— Но бабушка не сказала, что внутри дома нельзя, — возразил он. — Она так не говорила! А я думал, они тебе понравятся. — Его глаза наполнились слезами.

— Они мне нравятся, очень, — ответила я, глядя на ужаснувшегося Дэвида Мортимера: он вышел на террасу посмотреть, что происходит.

— И бабушке они тоже нравились, — мрачно проговорил доктор, оглядывая цветы, в самом расцвете сил вырванные с корнем. — Она три года их лелеяла. Это ее радость и гордость.

— Ох, Дэвид, она с ума сойдет! — в страхе прошептала я.

— Разве только чуть-чуть. — Он снял панаму и почесал затылок. — Ты зачем их сорвал, Макс?

— Мама украшает церковь, и я подумал, что для церкви эти цветочки самое то.

— В этом ты прав.

— Дэвид, что же нам делать? — взмолилась я, заламывая руки.

— Сказать правду, наверное. — Он надел панаму и постучал себя по макушке. — Это все, что нам остается.

— Нам? — с надеждой произнесла я. Он усмехнулся.

— С вас она кожу живьем сдерет, ни капли не сомневаюсь, да и у меня шансы невелики, но все же, думаю, мне повезет больше, чем вам. Пойдем, Макс.

Он был прав. И интересно, что он в курсе: он знает, что я здесь — персона нон грата.

— Но… как вы думаете, Максу обязательно идти? — я встревоженно посмотрела на сына, который вовсе не потупился, как на его месте сделал бы Бен. О нет, он вызывающе вздернул подбородок и все еще повторял: «Ты только посмотри, какая прелесть, мам. Идеально для церкви!»

— Думаю, неплохо послать хотя бы одного представителя вашей семьи, как считаете? — с горькой улыбкой произнес Дэвид. И с этими словами взял Макса за плечо, развернул его и вместе с ним зашагал через стеклянные двери в комнату для завтраков.

Я сглотнула слюну и посмотрела им вслед. «Слава богу, что Дэвид появился, — подумала я, испуганно присаживаясь на кованый стул. — Он хороший человек, не сомневаюсь. И в кризисной ситуации всегда пригодится». Я в ужасе уставилась на искалеченные цветы у своих ног. И тут подскочила, пробежала через стеклянные двери и вошла в кабинет. Мне не хотелось находиться вблизи этих цветов, не хотелось, чтобы Роуз увидела меня, когда придет осматривать поле боя. Я проскользнула за тяжелые зеленые портьеры и стала грызть ногти. Не то чтобы я пряталась… я просто ее избегала.

Ногти я грызла долго и чувствовала себя так, будто мне лет четырнадцать. Я ждала, когда придет Дэвид. Наконец послышались шаги. Я тихонько выглянула из-за шторы, но… о черт, я не туда смотрю… проклятье, это Джек. Идет по гравию, мимо фонтана, через конюшенный двор, где стоят машины. Я нырнула за штору и, когда убедилась, что он прошел, снова выглянула. Теперь Джек стоял ко мне спиной и, похоже, намеревался куда-то ехать. Он собрал кожаную сумку и повесил на нее льняной пиджак. Может, в Лондон на встречу с издателями? Или к Паскаль? А может, вообще насовсем уезжает из Незерби? Вот будет радость, а то вечно дышит мне в затылок и следит за каждым шагом. Но почему-то я вдруг почувствовала и что-то вроде сожаления. Закусив губу, я глядела на его высокую стройную фигуру, рыжеватые кудри, поблескивавшие на солнце. Он уверенно шагал к припаркованной во дворе машине. Я прислонилась к стеклу, ломая голову, с какой это стати я так переживаю из-за его отъезда, и вдруг под моим весом стеклянные двери открылись, и Джек обернулся — как раз в тот момент, когда я вывалилась из кабинета. Я запрыгнула обратно за занавеску и уткнулась в шелковую подкладку, густо покраснев. О боже, о боже. Теперь мне придется выйти и объяснить, с какой стати я пряталась за шторами, но…

Когда я вышла, его не было, а я почувствовала себя полной дурой. Через минуту на террасе появились Дэвид и Макс. На лице Дэвида читалось облегчение, а Макс уже так не петушился.

— Все прошло неплохо, — сказал Дэвид, ослабив галстук. — Разумеется, она впала в истерику, стала орать, неистовствовать и даже повырывала волосы на голове, но поскольку виновник — Макс, то… — Он улыбнулся и с видимым облегчением уселся в кресло. — Похоже, вашим сыновьям все сходит с рук.

— И слава богу. — Я провела рукой по волосам. — А вот я никогда и ничего не могу сделать правильно, — с горечью добавила я, присаживаясь напротив. — И все же я бы тоже пришла в бешенство, если бы кто-нибудь разбил мой восточный сервиз с куропатками. Хорошо, что она стойко выдержала этот удар. Как думаете, может, теперь я должна пойти с ней поговорить?

— Хм-м… нет. Лучше не надо. Переждите немножко.

— Ладно. — Я сглотнула слюну. — Большое спасибо, Дэвид, что выручили нас. Вы очень добры.

Я не впервые задумалась, что же Дэвид нашел в этой семейке. Нед тоже всегда недоумевал на этот счет: он не понимал, с какой стати Дэвид так к ним привязался. Но у него же не было своей семьи. Может, ему нравились маленькие семейные склоки? Радости и горести семейной жизни.

Он улыбнулся и вытянул ноги.

— Не за что. Я сегодня уже не в первый раз выручаю одного из Феллоузов.

— Правда?

— По пути сюда в деревне я встретил Вайолет. Она подбежала ко мне у почты в кошмарном виде. Волосы дыбом, черный лифчик торчит из-под блузки, штаны заляпаны коровьим дерьмом… В общем, одетая по последнему слову моды, как всегда…

Я прыснула.

— Представляю.

— Еле дыша, она поведала мне, что ее донимают все местные мужчины. Все мужчины из ближайших автомастерских к ней пристают и никак не хотят оставить ее в покое. Все время ей названивают.

— Мужчины из автомастерских? Названивают Вайолет? Но зачем?

— Я позвонил в местную автомастерскую и спросил, в чем дело, а мне ответили, что Ваойлет заказала у них машину и даже за нее заплатила, и они попросту хотят ее доставить. Потом я обзвонил всех остальных, и мне рассказали ту же самую историю. Оказывается, Вайолет, потеряв свой «фордик», заказала целых восемь одинаковых «тойот-роудстеров» — это довольно навороченная модель джипа, на таких обычно разъезжают юные поп-звезды и парикмахеры. И все в разных мастерских.

— О боже! И она за них заплатила?

— Да. Все оплачено, машины стоят себе у дверей и ждут, когда кто-нибудь на них уедет. Я почти все утро пытался вернуть чеки. Дилеры отнеслись ко мне с большим пониманием. Вели себя просто чудесно.

— Но откуда у нее столько денег, черт возьми?

— Тетушки купаются в деньгах. Они даже ни разу не использовали свои трастовые фонды, которые утвердил отец Арчи. У них менталитет Скруджа. В отличие от остальных членов семейки, — мрачно добавил он. — Пинки с Лавинией тратят деньги с такой скоростью, что им нужно быть очень осторожными. И Роуз. Доля Арчи тает со скоростью ракеты. — Тут он замолк, позвенел мелочью в карманах, и вид у него стал по-настоящему встревоженный. — Что тут сказать. Не удивлюсь, если скоро банки начнут закрывать перед ней двери, а Арчи, разумеется, даже не догадывается. Кошельком распоряжается Роуз, а он в деньгах ничего не смыслит. — Дэвид нахмурился и посмотрел на свои брюки.

— Но… откуда вам все это известно?

— Что? — Он поднял голову. — Боже, я что, выдал кучу семейных секретов?

— Нет, что вы. Просто спрашиваю.

— Мать Джека — попечитель. И моя старая подруга. Джек не стал бы болтать, на него это не похоже, но на днях за стаканчиком виски с содовой он поведал мне кое-какие свои опасения. Опасения, которые высказала его мама.

Мама Джека. Ну конечно. Сестра Арчи. Я задумалась. Мне хотелось узнать побольше, но я чувствовала, что Дэвид тоже не любит болтать. Он и так уже слишком много мне рассказал. Я встала и улыбнулась.

— Что ж, Дэвид, еще раз большое вам спасибо. Не знаю, что бы мы без вас делали сегодня утром. Что скажешь, Макс? — Я взяла его за плечи.

— Спасибо, — угрюмо пробурчал Макс, пиная камни.

— Рад был помочь. Но я бы не стал выбрасывать эти цветы. Раз уж Макс их нарвал, вполне можно поставить их в церкви.