Неизвестно, готов ли был Юська обрушившийся на него глухой тяжелый удар посчитать за третье приключение, но пока дождался он только этого.
Не успев даже охнуть, он меланхолично закатил глаза и осел на траву рядом с охраняемым объектом, которому без его попечения тоже стоять оставалось недолго.
Вынырнувшие из мрака над рекой оборванные чумазые личности злокозненно выдернули из земли колышки, и палатка заботливой наседкой цвета «хаки» накрыла сладко спящих торговцев.
Гвардейцы, усвоившие свои роли на «пять», бросились молча вытаскивать из дебрей промасленной мешковины заспанных хорохорцев и вязать их в одну большую человеческую вязанку.
По молчаливому согласию Кузьма отделил поверженного в посттравматический сон караульщика от его зверского вида топора, оттащил к западной части импровизированной крепости, несколько раз обмотал веревку вокруг его запястий, игриво завязал ее на кокетливый бантик, и привалил хорохорца спиной к колесу.
– Эй, парень?.. – легонько похлопал он незадачливого стражника по щекам, и тот обиженно всхлипнул и застонал, медленно приходя в себя.
– Не спи, замерзнешь, – многозначительно посоветовал ему Кузьма, нахлобучил на лоб караульщика оброненный им же раньше колпак, утвердительно кивнул притаившейся за дальним возом Серафиме и поспешил вернуться к друзьям у костра. Там как раз начиналось второе действие спектакля.
– Кто из вас тут купцы?
– А ну, выворачивай карманы, быстро!
– Так они же связаны…
– И чего теперь, нам самим у них по карманам лазить?
– А кому сейчас легко?..
Юська вздрогнул, мотнул гудящей и местами потрескивающей головой, уронил на колени колпак и окончательно проснулся. Так это не сон!
Только что ему снилось, что на его обоз напали вооруженные до зубов разбойники, всех связали и требуют денег, и вот, на тебе! На их обоз действительно напали вооруженные до зубов разбойники, всех связали и требуют денег!
О чем только их часовой думал, остолоп, куда смотрел, дурило деревенское!!!.. ОЙ. Часовым-то ведь был он… Приключение, однако… Сбылась мечта… И чего теперь делать? И почему так неудобно сидеть?
Парень робко пошевелил затекшими плечами и пришел сразу к двум выводам. Первый, что неудобно сидеть ему потому, что руки у него за спиной связаны. Второй – что связывавший его болван понимал в своем деле приблизительно столько же, как и он – в караульном: веревки можно было развязать, едва потянув. Чем он и воспользовался.
Колючая пенька упала на траву, и Юська лихорадочно принялся тереть не столько затекшие, сколько зудевшие от грубой веревки запястья, кляня грабителей, свою глупость, день, когда ему захотелось славы и приключений, час, когда ворчливый сквалыжный Хверапонт приехал в их деревню, коварного другана Пархирия, который сам-то остался дома, ротозея-отца, который его не поймал в ту ночь, когда он убегал… Ну, кто же мог знать, что приключения – это так опасно?!..
Первые крупнокалиберные капли дождя, собиравшегося весь вечер, больно ударили горе-путешественника по лицу, застучали по плечам, по макушке, по коленкам и сапогам…
Парнишка снова вынырнул из внутреннего мира во внешний – огромный, враждебный, а теперь еще и мокрый.
– …И это что, по-вашему, деньги? – возмущенно рычал огромного роста разбойник у самого костра, потрясая перед носами обездвиженных путами и страхом хорохорцев полупустыми кошелями с тускло побрякивающими медяками внутри.
– А ну, сказывайте, вражины, куда деньги попрятали!.. – проревел грозно второй грабитель.
– Сами лучше говорите!
– А то заставим!
– Хуже будет!
– Пожалеете! ОЙ. Что это они собрались с ними делать?!.. Мучить?..
При одной мысли об этом спутанные волосы на макушке Юськи приподнялись и зашевелились, будто стараясь убежать, если уж их хозяин не догадывается это сделать. И почему никто не смотрит на него? Позабыли? Или решили, что он умер? Не дождутся! Хм… Не смотрят – и не надо… Должно же быть, в конце концов, в жизни счастье!
То есть, если он сейчас тихохонько нырнет под воз и вынырнет с обратной стороны…
Додумать голова Юськи не успела, потому что весь остальной Юська в ту же секунду кинулся под телегу, перекатился, перевернулся, и спустя мгновение был уже на свободе.
Свобода у входа встретила его не слишком радостно: дождь успел войти во вкус, и теперь частые острые струи с угрюмой целеустремленностью пронзали ничтожные остатки листьев на деревьях у него над головой и прошивали землю, казалось, насквозь.
Мокрый, холодный, жалкий Юська обнял себя руками и тоскливо втянул голову в плечи. Что теперь? За спиной лютовали бандиты.
Впереди – сплошной дождь стеной и непроглядная тьма, в которой должен прятаться от ливня лес, если он правильно помнит, и если тот не передумал… В таком мраке прямо перед ним могла простираться бездонная пропасть, и он заметил бы ее только туда свалившись! Если бы хоть огонек блеснул, хоть искорка, хоть… Не может быть!!!
Среди деревьев, метрах в тридцати от него, посрамляя темноту и низвергающуюся с неба воду, ярким пламенем горел крошечный костерок! Люди!!! Помощь!!!
Юська ликующе ахнул, взмахнул руками, будто собирался взлететь на радостях и, очертя голову, бросился на свет.
К несчастью, дождь и мрак не желали оставаться посрамленными слишком уж долго.
Жалобно зашипев и оставив после себя пляшущие в глазах багровые пятна, огонек пропал, когда до него оставалось не больше десятка шагов.
Хорохорец растеряно остановился и растопырил руки, нащупывая точку опоры и отсчета координат: огонька больше не было, не видно было уже и отблесков костра их лагеря, вокруг была только темень, хоть глаз выколи, непроницаемый мрак, в котором могло таиться всё, что угодно, и даже хуже…
– Ау?.. – отчаянным дрожащим шепотом произнес парень. – А-у?.. Серафима за его спиной беззвучно выругалась. Так все замечательно шло до сих пор, и нате-пожалте! Дождь! Ну, кто его просил, а? Не мог погодить еще часок?!
И теперь их единственная надежда, их запланированный гонец стоит пень-пнем посреди мокрого леса и в панике шепчет «ау», вместо того, чтобы звать на помощь Ивана и Бурандука!.. И до чего он тут достоится – не известно! Действовать надо было без промедления.
Она обмотала руку краем шершавого шерстяного плаща, не скрывая шагов – в такую дождину всё равно уже на расстоянии в два метра не было слышно ни единого звука, не производимого рушащейся с черного провала неба водой, и бережно взяла беглеца за кончики пальцев.
– А-а-а-а-а-а-а!!!.. Не всякий дождь заглушит такой вопль.
Этот, к счастью, смог, и Серафима, успокаивающе похлопав парня по плечу, вдохновенно продолжила.
– Не бойся меня, человек… – зазвучал у самого уха замершего в ужасе хорохорца тонкий скрипучий голосок. – Я тебе помогу…
– К-к-к-к-к…
– Как, ты имеешь в виду? – проявила она чудеса сообразительности. – Я тебя провожу к одному витязю… Тут, неподалеку… Очень отважному… Ты приведешь его сюда… Я помогу… И он этих разбойников прогонит…
Похоже, изо всей речи невидимого существа парнишка понял лишь одно слово: «провожу».
– Ку-ку-ку-ку-ку?.. да?..
– Для особо сообразительных повторяю еще раз, – откашлялась, снова вошла в образ и терпеливо проскрипела царевна. – Я провожу тебя к одному витязю… богатырю… то бишь, рыцарю, или как там они у вас называются… Договорить в этот раз беглец ей не дал.
Он медленно, рывками, словно только что ожившая деревянная кукла, повернулся в сторону таинственного голоса, и готовым сорваться на истерику звенящим шепотом вопросил:
– А… т-т-т-т-ты… к-к-к-к-кто?..
– Я?.. – вопрос любопытного спасуемого застал ее врасплох. Ну, вот какая ему разница, кто его спасает, если его спасают?
– Я… Я – дух леса… То есть, лесной дух… Значит… – неуверенно сообщила царевна универсально-обтекаемую версию. Кто знает, какая нечисть у них здесь в лесах водится? Конечно, можно было сказать «белочка», но обрадовало бы его это – еще вопрос.