5 июня защитники потеряли начальника четвертой дистанции капитана 1 ранга Н. Ф. Юрковского, смертельно раненного около оборонительной башни. Это был достойный преемник контр-адмирала Истомина. Участник обороны П. А. Алабин вспоминает о Юрковском: «…с каким дивным самоотвержением, несмотря на свои преклонные лета, девять почти месяцев не сходил он с Малахова кургана… Кто знал Юрковского, тот не мог не удивляться его простой, но возвышенной природе, кто видел его в сражении, тот уважал его непоколебимую твердость, его редкую отвагу и распорядительность»[36]. Четвертой дистанцией стал командовать капитан 1 ранга, командир 44-го флотского экипажа Ф. С. Керн — родственник Анны Керн, которой А. С. Пушкин посвятил свои бессмертные строки.

К 50-летию первой обороны в башне, справа от входа, открыли мемориальную доску с надписью: «Здесь стояла кровать капитана 1 ранга Н. Ф. Юрковского».

На рассвете в понедельник 6 июня 1855 г. противник начал общий штурм укреплений города, приурочив его к 40-летию битвы при Ватерлоо. Сосредоточив под Севастополем 173 тысячи войск, союзники выделили из них 34 тысячи для захвата русских укреплений. В дивизиях французских генералов Брюнэ и д'Отмара, направленных против Малахова кургана, насчитывалось 11 тысяч солдат и офицеров. Около трех часов утра, на час раньше намеченного срока, французский генерал Мейран, приняв разрыв бомбы за сигнал к атаке, атаковал со своей дивизией первый и второй бастионы Корабельной стороны. Встреченные сильным картечным и ружейным огнем, потеряв своего генерала, французы бросились на куртину, соединявшую второй бастион с Малаховым курганом, но были остановлены в ста метрах от рва Корниловского бастиона.

Тогда бригада генерала Ниэля стала наступать на батарею № 6, которой командовал лейтенант П. Л. Жерве. Батарея, прикрывавшая правый фас Малахова кургана, имела большое значение. Ее защищал батальон Полтавского полка под командованием капитана Борна. Силы были неравны. После отчаянной схватки русские стали отходить. Преследуя полтавцев, французы достигли домиков на правом скате Малахова кургана.

В это время на место боя прибыл начальник войск Корабельной стороны генерал-лейтенант от артиллерии С. А. Хрулев — боевой, храбрый военачальник. Он увлек за собой в рукопашную схватку пятую мушкетерскую роту Севского полка со словами: «Благодетели мои, в штыки за мною! Дивизия идет на помощь!» Солдаты бросились в штыки. Подоспели шесть рот Якутского полка, и французов выбили с батареи. Нелегко досталась победа — из 138 севцев вернулись с поля боя 33. Погиб и командир отважных мушкетеров штабс-капитан Ю. С. Островский. Он похоронен на Братском кладбище на Северной стороне, вблизи от могилы генерала С. А. Хрулева.

К семи часам утра защитники отбили все атаки противника на оборонительной линии Корабельной стороны. Бастионы центра города враг штурмовать не решился.

Выпустив за два дня по Севастополю 62 тысячи снарядов, потеряв около 6700 человек личного состава, союзники прекратили штурм. Потери русских составили 5500 человек.

Оценивая этот штурм, в статье «Неудача 18 июня. — Подкрепления» Карл Маркс подчеркивал: «18 июня (6 июня — В. Ш.) 1855 г. под Севастополем предполагалось разыграть сражение при Ватерлоо в исправленном издании и с другим исходом. Вместо этого происходит первое серьезное поражение французско-английской армии»[37].

Стойкость и мужество защитников Севастополя потрясли Европу и заставили задуматься союзников. Участник осады французский генерал Вимпфен в своем дневнике напишет: «Их энергичная и умная оборона заставляет нас уважать нацию, против которой у нас никогда не было серьезных обид… Мы все теперь уважаем солдат, которые сражаются храбро и лояльно. Мы выступаем против этого врага только по приказу, без большого энтузиазма и потому, что желаем покончить с бедствиями осады»[38].

Но борьба продолжалась. За воинственную политику правительств воюющих держав расплачивались своими жизнями их солдаты и офицеры.

В конце июня в Севастополь прибыл архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий (1800–1857) — в миру Иван Алексеевич Борисов. Его называли «великим гражданином земли русской». Блестящий оратор, известный богослов, архиепископ Иннокентий выступил в городе со страстными патриотическими проповедями, в одной из них он сказал: «Не поучения говорить вам мы прибыли сюда, нет мы явились учиться у вас, славные защитники града… Впредь, поучая паству свою, мне не надобно далеко искать примеров добродетели; я скажу им: иди в град сей и поучись у первого встречного из братий твоих защитников веры и мест, откуда впервые разлилось православие на родину нашу: пади ниц, место сие свято есть»[39].

28 июня севастопольцы понесли тяжелую утрату: на Малаховом кургане получил смертельное ранение адмирал П. С. Нахимов.

П. С. Нахимов родился 23 июня 1802 г. в поместье Городок Вяземского уезда Смоленской губернии (сейчас село Нахимовское Вяземского района Смоленской области) в семье офицера. В тринадцатилетнем возрасте его определили в Морской кадетский корпус. Позже он совершил трехгодичное кругосветное плавание на фрегате «Крейсер» под командованием М. П. Лазарева.

Боевое крещение лейтенант Нахимов принял 8 октября 1827 г. в Наваринском сражении, в котором командовал батареей на крейсере «Азов».

С 1834 г. до последнего дня жизни он служил на Черноморском флоте.

Среди защитников города П. С. Нахимов пользовался особым уважением и любовью. Выполняя обязанности помощника начальника Севастопольского гарнизона, Нахимов, после гибели Корнилова, принял на себя основную тяжесть руководства обороной города. В феврале 1855 г. он был назначен командиром Севастопольского порта и временным военным губернатором города.

Пламенный патриот, горячо любящий свою Родину и русский народ, Нахимов не боялся вставать на защиту «нижних чинов», отрицательно относился к крепостническим порядкам на флоте. «Пора нам перестать считать себя помещиками, а матросов крепостными людьми, — говорил он. — Матрос есть главный двигатель на военном корабле… Вот кого нам нужно возвышать, учить, возбуждать в них смелость, геройство, ежели мы не себялюбцы, а действительные слуги отечества…»[40].

12 апреля 1855 г. в приказе в связи с производством его в адмиралы, П. С. Нахимов писал: «Геройская заслуга Севастополя, в которой семья моряков принимает такое славное участие, была поводом к беспримерной милости монарха ко мне, как к старшему в ней. Высочайшим приказом от 27-го числа минувшего марта я произведен в адмиралы. Завидная участь иметь под своим начальством подчиненных, украшающих начальника своими доблестями, выпала на меня.

Я надеюсь, что гг. адмиралы, капитаны и офицеры дозволят мне здесь выразить искренность моей признательности сознанием, что, геройски отстаивая драгоценный для государя и России Севастополь, они доставили мне милость незаслуженную.

Матросы! Мне ли говорить вам о ваших подвигах на защите родного нам Севастополя и флота? Я с юных лет был постоянным свидетелем ваших трудов и готовности умереть по первому приказанию; мы сдружились давно; я горжусь вами с детства»[41].

П. С. Нахимов был не только великим флотоводцем и стратегом, но и выдающейся личностью в российской военной истории. По своим взглядам и убеждениям он принадлежал к прогрессивно настроенным кругам общества. Нахимов умел поднять энтузиазм, боевой дух матросов и офицеров, он придавал исключительно важное значение воспитанию «духа народной гордости в своих подчиненных».

Его забота о нижних чинах, простота и доступность привлекла многих. Участник обороны Севастополя Д. М. Афанасьев вспоминал, что Нахимов «… умел говорить с матросом по душе, называя каждого из них при объяснении друг, и был действительным для них другом… Всякий, кто был на севастопольских бастионах, помнит необыкновенный энтузиазм людей при ежедневных появлениях адмирала на батареях: истомленные донельзя матросы, а с ними и солдаты, воскресали при виде своего любимца и с новой силой готовы были творить и творили чудеса»[42]. В тот роковой день на Малаховом кургане у оборонительной башни, перед иконой, присланной императрицей Александрой Федоровной, шла служба в канун дня Святых Апостолов Петра и Павла.