… русский и французский народы должны сделать все; чтобы никогда снова не стать врагами и жить только в мире и дружбе»[48]. Сообщив, что братская могила находится в 20 метрах от деревьев, посаженных на Малаховом кургане Н. С. Хрущевым, Морисом Торезом и Жаннетой Вермерш-Торез, А. Л. Шеффер высказал надежду на восстановление памятника. Письмо помогло, городские чиновники получили указание: утраченный монумент установить.

В 1960 г. надгробие было изготовлено артелью «Химик» и установлено. Правда, надпись изменили: «Памяти русских воинов, павших смертью храбрых 27 августа 1855 года при защите Малахова кургана» и «Здесь захоронено в братской могиле более 1000 солдат и офицеров — защитников города».

Позже первоначальную эпитафию восстановили.

Спустя 86 лет севастопольцы повторили подвиг своих предков. Малахов курган стал символом героизма советской армии в годы Великой Отечественной. Теперь на этом месте расположен мемориальный парк. В нем наглядно запечатлено единство поколений защитников России, защитников Севастополя. В центре аллеи — старое миндальное дерево. На ажурной ограде табличка с надписью: «Одно из немногих деревьев, сохранившихся на кургане в годы Великой Отечественной войны». Дерево-ветеран… Немой свидетель кровопролитных боев за курган в самые тяжелые дни для защитников второй севастопольской эпопеи…

Вблизи от дерева на постаменте установлена бронзовая рельефная карта оборонительных укреплений Малахова кургана периода Крымской войны (автор А. Л. Шеффер). Широкая лестница, построенная в конце 50-х годов по проекту архитектора Г. Г. Швабауэра, ведет к парадным воротам — пропилеям в виде дорического портика, построенным в 1904—1905 гг. по проекту архитектора О. И. Энберга.

Слева остается Доковый овраг, или Кладбищенская балка. В ней находилось небольшое кладбище, на котором покоилась Даша Севастопольская (Д. Л. Михайлова). Здесь же, в октябре 1920 г., группа офицеров похоронила командира 3-й пехотной дивизии Добровольческой армии генерал-майора М. Г. Дроздовского.

Сейчас часть оврага засыпана при строительстве спортивного комплекса производственного объединения «Севастопольский морской завод имени Серго Орджоникидзе».

Слева — мемориальная стенка, ведущая к третьему бастиону. На ней чугунные плиты с перечислением находившихся здесь батарей в период первой обороны города. Одна из них — Госпитальная, получившая название от располагавшегося рядом морского госпиталя на 1400 мест. Вооруженная 18-фунтовыми морскими корронадами, взятыми со шхуны «Дротик», батарея прикрывала тыловую часть третьего бастиона. А рядом доски, надписи которых говорят, что тремя батареями командовал Лев Иванович Будищев. Участник обороны Н. С. Латинский вспоминает, что на одной из батарей Будищева находилась гаубица огромного калибра. Ее ставили под углом в 35 градусов и перед выстрелом говорили «послать бомбу в камыш»[49].

При выстреле гаубица производила страшный шум, слышимый по всему бастиону.

И вот уже вершина Бомборской высоты. Свое название она получила, вероятно, от одноименной слободки, размещавшейся до Крымской войны у северного склона возвышенности. Там селились отставные артиллеристы (бомбардиры), начинявшие порохом бомбы и гранаты в лабораториях соседней балки.

Честной бастион

Бастион, построенный в 1854 г., прикрывал подступы к Южной бухте и центру города. Он входил в третью дистанцию оборонительной линии, которой командовал вице-адмирал А. И. Панфилов (1808—1874). Союзники придавали большое значение овладению «Большим реданом», как они называли третий бастион. Всю осаду напротив него находились позиции англичан.

5 октября 1854 г. защитники «Большого редана» с гарнизоном города приняли боевое крещение. Трижды менялась на бастионе артиллерийская прислуга. Командира бастиона капитана 2 ранга К. Е. Попандопуло ранило осколком бомбы, но он, перевязав рану, остался на месте. Вскоре был смертельно ранен его сын, сражавшийся рядом. Получившего второе ранение командира бастиона отнесли в госпиталь, где он успел проститься с сыном. Командование принял капитан-лейтенант Е. И. Лесли. Вскоре вражеская бомба попала в пороховой погреб бастиона. Взрыв огромной силы принес страшные разрушения. Из двадцати двух орудий только два остались неповрежденными. Получил серьезную контузию начальник артиллерии капитан 1 ранга Л. А. Ергомышев, погиб капитан-лейтенант Лесли.

Но недолго молчал бастион: восстановили разрушенные укрепления, в сторону противника направили жерла новых орудий. «Большой редан» пользовался заслуженной славой у защитников, назвавших его «честным бастионом». В течение всей осады англичане не смогли захватить это укрепление.

С третьего бастиона совершались многочисленные вылазки. В «Журнале донесений о военных действиях в Крыму» говорится, что со 2 октября по 24 июля только с третьего бастиона защитники произвели 38 вылазок. В эти ночные рейды «охотники» разрушали вражеские укрепления, захватывали в плен солдат и офицеров, портили орудия. Вылазки изматывали противника, своей удалью и лихостью поднимали моральный дух защитников. Фридрих Энгельс в те дни в статье «Борьба в Крыму» писал, что «пока вылазкам не может быть положен конец, всякая мысль о штурме является абсурдной; если осаждающий не в состоянии запереть осажденного в стенах самой крепости, то тем более не может он рассчитывать взять эту крепость в рукопашном бою»[50].

Вся Россия узнала имена участников вылазок: Н. А. Бирилева[51], Н. Я. Астапова, отважного матроса Петра Кошку… Его имя стало символом яркого народного характера, олицетворением лучших качеств русского воина: исключительной храбрости и мужества, находчивости, ловкости, личной инициативы.

Он родился в 1828 г. в старинной деревне Замятинец Гайсинского уезда Каменец-Подольской губернии (ныне село Ометинцы Немировского района Винницкой области).

Сын крепостного крестьянина Марка Кошки, он с детства познал тяжесть подневольного труда, нужду, бесправие, деспотизм помещицы Докедухиной, рос энергичным, непокорным. И помещица постаралась избавиться от дерзкого крепостного, сдав его в мае 1849 г. в рекруты[52]. В августе этого же года Петр Кошка впервые ступил на севастопольскую землю и был определен в 30-й флотский экипаж матросом 2 статьи. В дни обороны его назначили на батарею № 15. По словам бывшего его начальника — боцмана Рыбакова, Кошка «был молодец редкой отваги», он участвовал в 18 вылазках и, кроме того, часто действовал в одиночку: проникал во вражеские траншеи, захватывал штуцера, добывал ценные сведения.

В одну из вылазок, хорошо зная местность, он незаметно подкрался к неприятельскому оцеплению и, взяв в плен трех французов, привел в бастион. В начале января 1855 г. Петр Кошка совершил подвиг, который сделал его знаменитым. Находясь в дозоре, поручик Московского полка Голубев послал Петра Кошку за обедом в казармы. По дороге тот надумал заглянуть в ближайшие английские траншеи, где увидел, что англичане врыли в землю погибшего накануне его товарища и используют как цель для стрелков. Петр Кошка решил избавить тело от поругания и принести его на бастион. Незаметно подкравшись к убитому, он вырыл его, взвалил себе на спину и на глазах изумленных англичан пополз и благополучно добрался до третьего бастиона.

За это Петра Кошку произвели в квартирмейстеры. Еще ранее, в ноябре 1854 г., начальник гарнизона Д. Е. Остен-Сакен вручил ему знак отличия Военного ордена.

О Петре Кошке заговорили газеты и журналы; художник В. Ф. Тимм написал его портрет, а императрица прислала «крест благословления». Позже П. Кошку дважды представляли к наградам, но представления «затерялись». Он по-прежнему проникал в расположения противника и, как правило, удачно. Ранен был дважды, но легко. В конце января 1855 г. Н. И. Пирогов писал в письме: «Теперь в госпитале на перевязочном пункте лежит матрос Кошка… его хватили на вылазке штыком в брюхо, но, к счастью, штык прошел только под кожей…»[53].