1 Ср. VII 34, 5; 36, 2 ел.

63. Помня об этом, вам следует напрячь все силы для борьбы и не дать врагу оттеснить себя к берегу. Сцепившись с неприятельским кораблем, ваш долг крепко держаться, не отпуская врага, пока не сбросите его гоплитов с палубы. И это я вменяю в обязанность гоплитам еще больше, чем гребцам, так как в этом и состоит преимущественно задача воинов, сражающихся на палубе; теперь, когда решение зависит от них, мы можем одержать верх сухопутными силами. Гребцов же я хочу просить в настоящем положении не поддаваться унынию вследствие прошлых неудач. Теперь приспособления на палубах у нас лучше, чем в прежней битве, и кораблей у нас больше. Вы считались до сих пор афинянами¹, хотя и не были ими. Вы свободно владеете нашим языком и приняли наши обычаи и поэтому вызываете удивление во всей Элладе и полностью разделяете с нами выгоды нашего владычества: внушая страх подвластным нам, вы не подвергаетесь обидам. Подумайте же, сколь важно для вас сохранить все эти преимущества. Ведь вы одни свободные соучастники нашего владычества². Поэтому ваш долг не изменить нам теперь. Итак, не страшась и презирая коринфян, которых вы нередко побеждали, и сикелиотов, которые никогда не осмеливались напасть на нас, пока наш флот был на вершине могущества, дайте отпор врагам и докажите, что ваше боевое искусство даже после потерь и поражений превосходит вражескую силу, дарованную им счастливым случаем.

1 Гребцы набирались обычно из числа метеков, фетов (низшего класса) и союзников (а также и из рабов); ср. 1143, 1; III16,1; VI43.

2 Т. е. без ограничения политической свободы.

64. Вам, афиняне, еще раз напоминаю о том, что на верфях у вас уже нет больше кораблей, подобных этим, и вам на смену уже не придут молодые гоплиты. Если выйдет так, что нам не удастся победить, то наши здешние враги тотчас же поплывут на Элладу и наши соотечественники не смогут на родине выдержать двойного натиска своих тамошних противников и новых врагов. Следствием этого будет, что вы немедленно окажетесь в руках сиракузян (а вы сами знаете, с какими намерениями вы шли к ним), а ваши соотечественники на родине попадут под власть лакедемонян. В предстоящей битве должна решиться и ваша и их участь. Поэтому стойте теперь крепко и все и каждый помните¹, что те из вас, кто сражается на кораблях, представляют собой и флот и войско афинян и на них теперь покоится все государство и славное имя Афин. И если кто из вас отличается умением или доблестью, пусть он выкажет их теперь: ведь лучшей возможности принести пользу себе и спасти родину ему никогда не представится!»

1 Ср. VI39,1.

65. После этого увещания Никий тотчас же приказал сесть на корабли. Гилиппу же и сиракузянам, которые видели происходящие приготовления, легко было понять намерение афинян вступить в бой на море. Кроме того, сиракузянам заранее стало известно о задуманном нападении с железными крючьями, и теперь они приняли свои меры против этих, как и других приспособлений противника. Они обтянули шкурами носы и значительную часть стенок своих кораблей, чтобы заброшенный крюк скользил по шкурам и не мог зацепиться за борт корабля. Когда все было готово, Гилипп и другие военачальники¹ стали воодушевлять воинов такими словами.

1 Ср. 172, 2: «афинские послы выступили и сказали следующее». В обоих случаях: либо речь произнесена лицом, которого Фукидид не может назвать, либо она составлена из нескольких речей разных лиц. Такая манера Фукидида воспроизводить речи внушает сомнение в их исторической верности. Данная речь передает точку зрения сиракузян, а не Гилиппа (например, 68,2) (ср.: Gomme A. W., IV, 444).

66. «О наших недавних подвигах и о предстоящей борьбе, которая принесет нам новую славу, вы, сиракузяне и союзники, конечно, знаете (иначе вы не взялись бы за дело усердно). Но если кто из вас это недостаточно уразумел, то мы все объясним вам. Афиняне явились сюда, чтобы сначала поработить Сицилию, затем, если удастся, Пелопоннес и, наконец, всю остальную Элладу¹. Они достигли уже величайшего могущества из всех эллинских держав, и прежних и нынешних. И им вы первыми из всех эллинов дали отпор на море, где они всецело господствовали, одержав победу над ними во многих сражениях, и победите, конечно, и на этот раз. Ведь когда люди терпят поражение именно в том, в чем они особенно сильны и искусны, то тем скорее они теряют уверенность, словно и вообще никогда не верили в свои силы. И после столь неожиданного для их гордости поражения они теряют мужество и более не считают себя способными совершить то, на что у них еще могло бы хватить силы. Таково, вероятно, теперь состояние афинян.

1 Ср. VI 90,3.

67. Совершенно иначе дело обстоит у нас. Наша прежняя решимость, которая позволила нам, еще неопытным, отважиться на борьбу, возросла с тех пор, как мы увидели себя могущественными, победив могущественного врага, и теперь мы вдвойне рассчитываем на победу. А великие надежды в большинстве случаев внушают также и великое усердие в свершениях. Что же касается их попытки ответными мероприятиями противодействовать нашим боевым приспособлениям и способам сражения, то это не принесет им пользы: мы хорошо знакомы с такими приспособлениями, и они не представят для нас ничего неожиданного. Однако у афинян вопреки обыкновению много гоплитов на палубах и много метателей дротиков из акарнанов и других, так сказать, сухопутных моряков, которые не сумеют даже метать свои дротики сидя¹. Как же они смогут уберечь свои корабли от опасностей перегрузки и как избегнут замешательства, сражаясь все непривычным для себя способом? Численный перевес кораблей не поможет им, хотя кое-кого из вас и страшит это превосходство неприятелей: ведь на узком пространстве большое число кораблей менее способно маневрировать. Мы же благодаря приспособлениям на наших кораблях тем легче сможем нанести вред неприятелю. Узнайте наконец истинную причину, по которой мы должны победить (которая нам известна по самым достоверным сообщениям). Под тяжестью многих бедствий в настоящем безвыходном положении афиняне доведены до отчаянного решения: рассчитывая больше на случайность, чем на свою боевую готовность, они намерены либо прорваться со своим флотом силой, либо отступить по суше. Ведь они знают, что, по крайней мере, хуже, чем теперь, им не будет.

1 А не стоя на борту корабля.

68. Итак, яростно бросимся в атаку на наших заклятых врагов, повергнутых уже в смятение и преданных нам самой судьбой! Вспомним, что у людей есть полное право отомстить врагам и утолить свою жажду мести обидчикам. И это мщение — самое сладкое, согласно поговорке — мы вскоре осуществим. А то, что афиняне — наши злейшие враги, вы все знаете. Они пришли сюда, чтобы поработить нас, и, если бы это им удалось, они обрекли бы мужей на самую горестную участь, жен и детей — на самую постыдную, а на весь наш город наложили бы позорное клеймо рабства. Поэтому никто не должен проявлять снисхождения к врагу или, считая это выгодным для себя, позволить ему безнаказанно уйти. Ведь враги после победы сделали бы то же самое и с нами. Напротив, если мы, как этого с уверенностью можно ожидать, добьемся нашей цели покарать афинян и поможем всей Сицилии сохранить свободу, которой она наслаждалась и раньше, то сколь славной будет награда за победу! Ведь весьма редко выпадает жребий, когда люди, идя навстречу опасности, в случае неудачи несут незначительные потери, а успех приносит им величайшие выгоды».

69. После такого увещания, обращенного к воинам, сира-кузские военачальники и Гилипп, видя, что афиняне производят посадку, в свою очередь, немедленно посадили своих людей на корабли. В этот момент, когда эскадра была уже почти готова выйти в море, Никий, осознав близость великой опасности, потерял голову: ему казалось, как это бывает с людьми в критических положениях, что у афинян не все еще готово и то, что следовало бы сказать людям, еще не досказано. Он вызвал снова всех триерархов кораблей и обратился к каждому в отдельности, называя по имени и отчеству, с упоминанием его филы. Напоминая каждому, кто уже ранее чем-то отличился, о его прежних заслугах, Никий увещевал его и на этот раз не изменить своей славе, а тех, кто имел знатных предков, — не посрамить отеческой доблести. Он убеждал их также вспомнить об отечестве, где люди наслаждаются свободой и где каждому дана возможность устроить свою частную жизнь независимо. Говорил он и о многом другом, что обычно говорят в подобном положении, не беспокоясь о том, что его слова — о женах и детях и об отеческих богах — покажутся общеизвестными фразами, какие людям в таких случаях назойливо повторяют, считая их полезными в момент замешательства. Высказав воинам все, что считал самым необходимым (хотя и недостаточным), Никий двинулся с сухопутным войском к побережью, растянув свою боевую линию как можно больше, чтобы этим поддержать дух своих людей на кораблях. Демосфен же, Менандр и Евфидем (которые вступили в командование эскадрой)¹ покинули лагерную стоянку и немедленно поплыли к заграждению гавани² и к оставленному проходу с намерением прорваться силой.