Так окончилась долгая и многотрудная служба родине знаменитого русского адмирала. У императора Александра Павловича проявилось в данном случае в идеальной полноте то качество, которое впоследствии поэт Гейне приписывал монархам вообще, иронически называя его «истинно царственной неблагодарностью». Позднее так же безобразно обошелся царь и с Д. Н. Сенявиным.

Ушакову суждено было прожить еще десять лет после отставки. Доживал он свой славный век в тиши деревенского уединения, забытый двором и великосветским обществом. Только на флоте еще вспоминали о человеке, который, возвеличив русский морской флаг, где-то там, в глубине России, никнет «в тишине главою лавровой», как говорил о подобных ему героях Пушкин. Смерть пришла в 1817 г.

Своими подвигами на Черном море Ушаков закрепил преобладание там юного русского флота. Ему же суждено было провести русский флот через Дарданеллы и Босфор и спустя 28 лет после Чесмы проникнуть в Средиземное море, покрыв и здесь славой русский морской флаг. Это второе появление русского флота в Средиземном море было с чисто военной точки зрения не менее славным, чем первое.

Боевые подвиги Ушакова, его моряков и солдат, освободивших Ионические острова от французских захватчиков, принесли населению этих островов совсем неслыханное для тех времен самоуправление. В Южной Италии Ушаков и его подчиненные вели себя далеко не так, как это было бы по нраву императору Павлу, имевшему уже в 1798-1799 гг. все типичные черты «жандарма Европы». Ушаков и его моряки и солдаты воевали с блестящим успехом против французских военных захватчиков, которые смотрели и на Ионические острова, и на Италию исключительно как на богатую колонию для французской крупной торгово-промышленной буржуазии, потому что во внешней политике Директории на Апеннинском полуострове к тому времени уже ничего революционного не оставалось: эра захватнических войн Бонапарта началась в 1796-1797 гг., а в 1799 г. Наполеон уже стал полным диктатором Франции и продолжал в грандиозных масштабах свои агрессии. Южноитальянское крестьянство смотрело на французов не как на освободителей, но как на грабителей. Это не значит, конечно, что правление неаполитанских Бурбонов не было еще гораздо хуже и реакционнее, чем верховенство французской Директории и ее военных агентов.

Воевать с неаполитанскими либералами, помогать палачам Фердинанда, королевы Каролины и Эммы Гамильтон, вешать неаполитанских «якобинцев» ни Ушаков, ни его подчиненные, в полную противоположность обнаружившему такую жестокость Нельсону, не пожелали. Наоборот, они делали, что только было в их силах, чтобы спасти этих несчастных, как это было ими гораздо более успешно проделано уже раньше в отношении греческих «якобинцев» на Ионических островах. Но была огромная разница в положении: на Ионических островах хозяином был Ушаков, а в Неаполе- Нельсон…

В морской истории России обе экспедиции - и первая (1769-1774 гг.), окончившаяся славными победами в Архипелаге, и вторая, ушаковская (1798-1800 гг.) ознаменованная столь большими военными успехами на Ионических островах,- имеют огромное значение.

Моряки внушительно продемонстрировали перед лицом всего мира, что русский народ ничуть не считает Средиземное море ни французским, ни неаполитанским, ни испанским, ни турецким, ни английским озером.

Ушакова, несмотря на его вспыльчивый нрав, несмотря на требовательность в делах службы и строгую дисциплину, очень любили и офицеры и матросы. Он зорко охранял интересы матросов от высших, средних и малых «комиссионеров», заведовавших доставлением продовольствия, и вообще от разнообразных хищников, наживавшихся на матросских пайках. Ушаков очень заботился также о морских госпиталях и о подаче медицинской помощи экипажам. Его моряки знали хорошо, как он за них воюет с сильными мира сего, какие бумаги он им пишет, как он ни перед какой грозящей неприятностью, ни перед каким риском порчи важных отношений не останавливается, если дело идет о том, чтобы его матросы не болели на Средиземном море полярной цингой только потому, что кто-то в Севастополе или Константинополе крадет деньги, отпущенные на продовольствие. Сквозь маску сдержанного, хотя изредка и вспыльчивого, требовательного к себе и к другим начальника и матросы и офицеры сумели разглядеть благородного, справедливого и прежде всего великодушного человека, умеющего взыскивать, но умеющего и прощать. Свои великие таланты и заслуги перед родиной он скорее недооценивал, чем преувеличивал, но его болезненно оскорбляло то «презренных душ презрение к заслугам», от которого ему приходилось так долго страдать в обстановке морской бюрократии того времени.

Ушакова оценили в России по достоинству только в нынешнее, советское время, когда его именем назван один из высших орденов страны. Его боевые подвиги, его флотоводческое искусство, в котором он опередил Нельсона, его заслуги перед родиной занимают одно из виднейших мест в военной истории нашего государства, которую мы бережно храним и тщательно изучаем.

Приложение

Приказ Ф. Ф. Ушакова по флоту с изложением плана атаки о. Видо

17 февр. 1799 г.

При первом удобном ветре от севера или северо-запада, не упуская ни одного часа, по согласному положению намерен я всем флотом атаковать остров Видо; расположение кораблей и фрегатов, кому где при оной атаке находиться должно, означено на планах, данных г-м командирам.

По учинении сигналов приуготовиться итти атаковать остров Видо, и сняться с якоря надлежит, чтобы все на гребных судах было уже готово, корабли и фрегаты во всем были бы к бою готовы по сигналу итти атаковать остров. Напервее следовать фрегату «Казанской Богородице» к первой батарее, и проходя стараться ее сбить, а потом стать на назначенном месте на якорь шпрынгом, а не худо иметь и верп с кормы, буде вознадобится.

За ним, не отставая нимало, следовать турецкому фрегату «Харим-капитану» и также стать на свое место. За ним в близком же расстоянии фрегат «Николай», которому также проходить первую батарею и сбивать, ежели осталась от первых еще не сбита, а притом, проходя оную батарею, стрелять по двум стоящим в бухте между первой и второй батареями французским судам и стараться выстрелами их потопить или людей с их согнать на берег, чтобы их оставили; между тем на берег во все места, где есть закрытые французы за маленькими канавками и за Маленькими же брустверами, для ружей сделанных, ежели где есть между ими поставленные пушки, то и оные идучи сбить непременно, и потом каждому стать на свои назначенные места, и тотчас лечь шпрынгом, оборотя борты к батареям так, чтобы одного борт был против первой батареи, а другого против судов, стоящих в бухте, а третьего против третьей батареи, и все встречающееся навиду сбивать пушками.

За первыми двумя фрегатами итти шхуне № 1 и идучи носовыми пушками стрелять по батарее и по судам, стоящим в бухте; а потом остановиться в средине бухты и пушками очистить все берега, и когда со всех мест из траншей французы выгнаны будут вон, тогда оной шхуне стараться очищать берега, приуготовляя [849] их для к сходу десанта; ему помогать фрегатам «Николаю» и «Харим-капитану», а также и от эскадры послана будет к нему помощь на вооруженных барказах.

За фрегатом «Николаем» в близкой же дистанции следовать фрегату «Григорий Великий Армении»; ему, проходя первую и вторую батареи, стрелять во все места, где надобность потребует, потом проходить третью батарею и, обходя мыс с маленьким каменным рифом, как можно збивать третью батарею, и между оною и 4 батареями стать на якорь и шпрынгом, збивать батареи и очищать сильною канонадою берег, за ним блиско же следовать турецкому фрегату «Мехмет-бея», ему проходить тою же дорогою за фрегатом «Григорий Великия Армении», стрелять по батареям и на берег в потребные места, а потом стать на якорь шпрынгом в своем месте «Панагии Апотоменгане» итти за ними, чинить то же исполнение и стать в определенном место на якорь шпрынгом, и ей же стараться очистить потребные места на берегах для десанта, оттаскивая набросанные деревья прочь, вспоможение им сделано будет барказами от разных судов.