– Зевс на троне, работа Фидия… Одно из семи чудес света, – благоговейно прошептал Тилон, поймав на себе взгляд своего спутника, и тот впервые с уважением посмотрел на него.
«Он точно похож на Пелопа», – подумал Тилон, глядя на сидящего Зевса. Лицо божества было добрым, задумчивым. Курчавые жесткие волосы низко спускались на лоб, разрезанный вертикальной складкой.
Затем они долго бродили среди бесчисленных палаток и шалашей, которые стихийно выросли на берегах Алфея.
Тилон жадно всматривался в лица встречных. Он и жаждал встретить кого-нибудь из Спарты, и в то же время опасался этой встречи. Из одной палатки им призывно помахали рукой, и спутник Тилона устремился туда, донельзя довольный тем, что повстречал земляков.
– Прощай, парень! – крикнул он Тилону с улыбкой. Желаю тебе, дружище, поменьше хвастаться!..
Тилон рад был одиночеству: признаться, словоохотливый спутник уже давно тяготил его, хотя и сообщил много интересного.
Внимание юноши привлек огромный камень, стоящий на высоком пьедестале. Камень сверху был снабжен ручкой, отчего напоминал колоссальную гирю. С одной стороны на камне была выбита надпись, уже слегка подпорченная непогодой, но еще достаточно четкая, чтобы ее можно было разобрать. Напрягая память, Тилон припомнил уроки, которые ему тайком давал в агеле Филлион, единственный грамотный человек во всем спартанском лагере: он прутиком чертил на песке буквы и объяснял их значение, едва выдавалась свободная минутка и им удавалось уединиться. Однажды, застав их за этим занятием, ирен жестоко избил обоих своим ореховым посохом. Но уроки Филлиона не прошли даром…
С огромным трудом, складывая буквы в слова, Тилон прочел вслух выбитую на камне надпись:
«Би-бон под-нял ме-ня над го-ло-вой од-ной ру-кой…»
Далее шла дата установления олимпийского рекорда.
Юноша настолько был ошеломлен новыми впечатлениями, что только к вечеру вспомнил строжайшее напутствие Пелопа: «Как только прибудешь в Олимпию, разыщи главного элладоника и представься ему. Скажешь, что ты занесен в списки соревнующихся».
Главный элладоник – спортивный судья Олимпиады – долго и придирчиво рассматривал худощавого юношу. Уж больно тонка его талия и бледны щеки. Но широкие плечи и мощные мышцы ног изобличают неплохого атлета. Элладоник глянул в свои многочисленные записи.
– Тилон из Спарты, говоришь? Да, ты записан год назад Пелопом, гражданином Афин… Где же ты бродишь так долго? Все участники нынешних Олимпийских состязаний уже явились.
– Я… бродил долиной Алфея… – смущенно потупившись, пробормотал Тилон.
– Ты в первый раз здесь?
– Да.
– Это другое дело. Человеку, впервые попавшему в Олимпию, действительно есть что посмотреть, смягчился главный элладоник. – Скажи, ты весь год тренировался в прыжках на дальность?
– Весь год, – поднял голову Тилон, прижимая к груди сверток.
– Почтенный Пелоп за тебя поручился, – произнес главный судья соревнований. – Я знал его немного по Афинам… Мы порой спорили, но я его всегда уважал. Так и передай ему, когда возвратишься.
– Обязательно передам. Можно идти?
– Погоди.
Элладоник окинул внимательным взглядом запыленный взгляд и усталое лицо Тилона и произнес:
– А теперь ступай в бани и гимнасиум, раб укажет тебе дорогу. Отдохни, приведи себя и одежду в порядом и готовься к олимпийской клятве. А вещи, – кивнул элладоник на сверток, который Тилон держал под мышкой, – можешь оставить в гимнасиуме. Их никто не украдет. Если негде ночевать, обратишься от моего имени в гостиницу для спортсменов.
Но вот все позади – и торжественный ритуал, предшествующий спортивным состязаниям, и олимпийская клятва. Наступил миг, к которому Тилон шел всю свою сознательную жизнь.
Повинуясь распорядителю Олимпиады, Тилон вместе со своими соперниками-прыгунами, представителями различных греческих государств, покинул зал, предназначенный для атлетов, ждущих начала состязаний, и нестройная процессия по специальному проходу вышла на поле стадиона.
Только теперь, при виде своих мускулистых, поджарых, уверенных в себе соперников, сомнение закралось в душу Тилона. Общие насмешки вызвал пакет, с которым Тилон ни за что не хотел расстаться, несмотря на неудовольствие распорядителя.
Рев толпы на стадионе в первую минуту оглушил Тилона. Сорок тысяч человек заполнили трибуны до отказа. Выкрики, топанье ног, подбадривающие возгласы слились в единый глухой гул – так шумит море в непогоду.
Шагая под звуки флейты вместе с другими спортсменами к скамме, Тилон немного замешкался и приотстал от остальных, жадно озирая трибуны. Но отыскать кого-либо в этом море оживленных лиц было, конечно, невозможно.
– Не робей, юноша! – шепнул ему линейный распорядитель, неверно истолковавший поведение Тилона. – На Олимпиаде и проиграть не стыдно. Главное – участие… Да брось ты свой сверток, в котороый раз говорю!.. Упрямец! – прошипел распорядитель, подобно рассерженной змее, и сделал попытку выбить сверток из рук Тилона, но тот ловко увернулся.
ПОБЕДА
Все резче, все пронзительнее звучит флейта, мелодия ее проникает в самое существо Тилона, вызывая в памяти образ Гидоны.
Юноша так волновался, что прыжки в длину своих соперников наблюдал как бы в тумане. Каждый прыжок вызывал на трибунах бурю восторга. После этого помощники главного элладоника замеряли длину прыжка и спортивный судья объявлял результат.
Тилон окончательно пришел в себя, когда над стадионом прогремело его имя, выкрикнутое глашатаем, чей голос был самым сильным в Греции.
Прижимая к груди бесценный свиток, Тилон сделал несколько шагов к главному элладонику. Развернул пакет, достал два морских голыша и громко, уверенным тоном.
Как учил Пелоп, произнес:
– Благородный судья Олимпиады! Разреши мне совершить прыжок с этими камнями!..
С этими словами Тилон поднял камни высоко над головой, чтобы все видели. Стаон замер в предчувствии чего-то необычного, доселе невиданного.
– Ты желаешь, Тилон, прыгать с дополнительным грузом? – недоуменно сощурился главный элладоник. – Я правильно понял тебя?
– Правильно, благородный судья.
Элладоник отошел посовещаться со своими помощниками. Затем объявил общее решение:
– Что же, это твое право прыгать любым способом, Тилон, хоть задом наперед. Олимпийских правил ты не нарушаешь. Поэтому можешь прыгать, хоть быка взвалив на плечи, как Геракл!
Гомерический хохот потряс стадион. Мир еще не видывал подобного глупца, который для прыжка в длину нагружает себя дополнительными тяжестями.
Зажав в руках голыши так, как учил его Пелоп, Тилон уверенно направился к скамме.
Стадион замер.
Элладоник подал сигнал, зазвучали примолкшие было флейты.
Стадион замер.
Очередная группа прыгунов на нескольких дорожках резво рванулась с места, беря разбег для прыжка.
Перед тем как оттолкнуться от края скаммы, Тилон резко выбросил вперед руки с голышами. Оттолкнулся под нужным углом в сорок пять градусов, не забывая уроки Пелопа. И, едва оттолкнувшись от земли, почувствовал – прыжок удался. Руки с грузом уже в полете он отвел назад, и груз из вечного врага превратился в друга. Неведомая, но мощная сила подтолкнула его в спину, и Тилон полетел, как на крыльях. Он совершал волнообразные движения всем телом, снова и снова перемещая свой груз вперед, и опять – за спину.
Преодолев высшую точку полета – вершину параболы, Тилон начал наконец снижаться. Он бросил взгляд вниз… скамма под ногами исчезла! Только потом, после прыжка, он узнал, что длины ее попросту не хватило – скамма не была рассчитана на столь огромный прыжок!
И Тилон приземлился на утрамбованную почву стадиона. Он упал и, еще не поднимаясь, быстро покосился на соседние дорожки: сомнений нет, он опередил соперников – лучших прыгунов Греции – больше чем вдвое. И это не кого-нибудь, а именно его неистово приветствуют трибуны. Люди в едином порыве вскочили с мест и размахивали руками, что-то крича – слов было не разобрать.