Кто очень стар – и слишком молод.
Что есть надмирная дорога,
Ее нельзя аршином мерить,
Что я привыкла верить в бога,
А в доброту его не верить.
Ключи от сентября
Я написала "Вольный челн
Поплыл по воле вольных волн,
Качало море лодку, словно зыбку"…
Но вышло все наоборот
И загрустил Чеширский Кот
И где-то потерял свою улыбку.
Ведь он пытался, только зря,
Найти ключи от сентября.
Сентябрь – месяц золотой,
И ключ, конечно, непростой,
А было бы все, верно, много проще,
Когда б нам стать чуть-чуть мудрей,
Волшебных не искать морей,
Не слышать шум священной белой рощи.
И глупо, честно говоря,
Искать ключи от сентября.
Но был безумный звездный март,
Широкий веер старых карт,
Что посулил нам дальнюю дорогу,
И можно верный путь найти
По звездам Млечного Пути,
Да вот моя звезда ведет не к богу.
И снова кто-то скажет – зря
Искать ключи от сентября.
А в сентябре нежнее сны,
И никому мы не нужны,
И надоело верить клятвам ложным,
Но все же верь или не верь,
Я отомкну сентябрь, как дверь
В осеннюю страну, где все возможно.
Я в королевстве янтаря
Найду ключи от сентября.
Когда мне пелось и мечталось
И были правдою поверья,
Мне даже зеркало казалось
Волшебной дверью, тайной дверью
В страну осеннего багрянца,
Где ветры говорят со мною,
Где в вихре призрачного танца
Кружатся тени под луною.
И вновь сентябрь, и тленьем веет,
Под низким небом стынут воды,
И листья кружатся в аллеях
Пурпурно-желтым хороводом,
Но я не в силах ветры слушать,
Я их уже не понимаю…
Сказали, что бессмертны души,
А души тоже умирают.
Не для нас этот мир, да и время не наше, наверно,
Бьемся в стену глухую и в кровь разбиваем сердца,
Ни пути, ни звезды, и любое решенье – неверно,
И судьба эту горькую чашу испить до конца.
Все труднее нам верится в то, во что верили прежде,
Вдохновение реже, а чаще печать немоты,
Мы становимся старше, когда умирают надежды,
А они умирают, бессмертны одни лишь мечты.
А слепая судьба нас бросает друг другу в объятья,
Плещет боль на бумагу, становится нитями строк…
Остается лишь сила змеиного злого распятья,
Остается лететь, раз уходит земля из-под ног.
Словно бледная женщина, лунного света созданье,
В черном платье из бархата в танце кружилась она,
Ах какие выслушивать ей приходилось признанья
От поэтов и тех, кто сидит до рассвета без сна.
А она танцевала, от песен и весен хмелея,
Обещала, губила, манила – и вечно лгала
Темным взглядом, которого в мире не сыщешь честнее,
Одиноким и брошенным верной подругой была.
Соблазняла она, рассыпала алмазы без счета,
(Или звезды падучие – горькие слезы ее?)
Разбивала сердца и сбивала с пути – для полета,
Мановеньем руки превращая стрижей в воронье.
Но скажите, что сделали с ней, что же сделали с нами,
С теми, кто не на шутку увлекся безумной игрой?
Серебристую нежную ночь расстреляли лучами
И в кровавом угаре в насмешку назвали зарей.
А в Башню Печали не ходят друзья,
В той Башне Печали лишь ветер да я.
Здесь вечно молчанье, кричи – не кричи,
Здесь сердце трепещет, как пламя свечи,
И серое небо – рассвет ли, закат,
И звезды над башнею той не горят,
Ни солнце, ни месяц не всходят над ней,
Нет света и тьмы, ни огней, ни теней,
Но каплями крови – цветы на снегу…
Безмолвие… Вечность… Я так не могу!
Но что это? Музыку слышно едва,
И вот уже я различаю слова…
Но в Башню Печали не ходят друзья,
В той Башне Печали лишь ветер да я.
Рук не отнять от бледного лица,
Глаз не поднять… А говорят – царица…
Ни суд людской, ни гордый блеск венца
Не помешают сердцу жарко биться.
Среди шелков, на пышном царском ложе
Устало веки томные смежит,
Но под ее атласной лунной кожей
Отравленная страстью кровь бежит.
О сколько их – и мертвых, и живых,
К ногам ее в безумьи припадая,
Молили о минутах огневых
И грезили о снах земного рая.
Цветные разгораются каменья
В мерцаньи оплывающих свечей…
Она припомнит всех без сожаленья
В плену иных костров, иных ночей.
Припомнит всех – кто лгал, и кто любил,
Средь них того, кто, не подвластен страху,
Секиру палача благословил
Вчера, склоняя голову на плаху.
Сказал так странно:"Рая мне не надо,
Он лишь для тех, кто прожил, не любя,
Рай ложь, а я пройду дорогой ада,
Я знаю, что в аду найду тебя."
… Скользнула по плечу волна волос
И улыбнулась бледная царица…
Змея-минутка в куще влажных роз
Ей с каждой ночью все яснее снится.
В верности клялся, молил о любви,
Только однажды, целуя распятье,
Глухо сказал: "Мои руки в крови,
Вечно на мне будет это проклятье".
Встал на колени… Извечный сюжет -
Молятся тем, кто всех более грешен…
Милый мой, верный, за тысячи бед
Будешь прощен ты и мною утешен.
Хочешь – останься со мной навсегда,
Раз уж тебе так желанны и любы
Прикосновенья горячего льда,
Тонкие пальцы и жаркие губы.
А на ветру догорала свеча,
Тени на стенах – то змеи ,то черти…
Был палачом – полюблю палача,
Нас не разлучит ничто, кроме смерти.
Счастлив… Дыханье на миг задержал,
Смелое сердце так странно дрожало…
И не заметил холодный кинжал
И не услышал: "Я слово сдержала".
Небо-свиток. Развернулись тайные скрижали,
Молния сверкнула ослепительным лучом,
И открылся день, где все народы в панике бежали
Перед тем, кто был назначен миру палачом.
В огненном плаще придет он, золотоволосый,
Оживет холодный меч в уверенных руках,
И падет звезда, и станут алыми предутренние росы,
И пройдет он по земле, даруя черный страх.
И тогда взойдут горячей ненависти всходы,
Где костьми людей была засеяна земля,
Но заставит он терпеть покорно все невзгоды,
Мертвые дожди прольются ядом на поля.
Будет править он. Поставит на колени сильных мира,
Но недолог путь того, кто красит небо в кровь,
Сына человечьего, Антихриста, последнего кумира,
От любви падет он – тот, кто в мир принес любовь.
Так сладко – взойти на карниз,
Себе не солгав ни на йоту,
Изведать в стремлении вниз
Паденье, что сродни плету.
"Прошу никого не винить"… -
Так пишут в предсмертных записках,
Когда обрывается нить
От дальних, ушедших – до близких.
Не страшно нажать на курок
И бритвой по венам – не больно,
Но снова ошибся игрок
Намеренно или невольно.
Опять остановлена кровь
И рвется гнилая веревка…
Кривые усмешки… И вновь
Не грустно, а только неловко.
Своя опостылела роль,