Поскольку в данный момент Тадеуш был недоступен, Боженка клещами вцепилась в его мать, домогаясь адреса беглеца. Но зашла исподволь: наверняка там не дом, а притон разврата, воровская малина, если не что-то ещё похуже. Пани Халина вышла наконец из себя и, простодушно защищая некогда любимого ею человека, проговорилась: Хлюп никогда не был ни развратником, ни наркоманом, не жил на помойке и с бандюгами не якшался, как у Боженки только язык поворачивается?!

Услышав словечко «Хлюп», Боженка сразу замолчала и задумалась. Теперь многое стало ясно. О том, что отец Тадика недавно умер, она знала, так что вроде бы логично, что он поселился в отцовском доме, если там требовалась его помощь. Однако логика и Боженка были понятиями несовместимыми.

Адрес Хлюпа девушку до сих пор совершенно не интересовал, но узнать — не проблема, достаточно заглянуть в старую телефонную книгу, вряд ли в Варшаве много Хлюпов. Возможно, телефон уже изменился, но ей телефон не очень нужен, главное — раздобыть адрес. Она поедет туда и… пусть Тадеуш не воображает, что так просто избавился от неё!

О, он ещё плохо её знает! Раз решила выйти за него замуж — так и сделает, мнение же самого Тадеуша никакой роли не играет.

В экспедицию на другой берег Вислы девушка отправилась намного позднее, чем планировала. Сначала долго искала старую телефонную книжку, впрочем, единственную телефонную книгу в их доме. Как-то до сих пор не ощущалось в ней потребности, вот и завалилась за диван и наверняка провалялась там не один год. Найти в книжке адрес Хлюпа оказалось довольно просто, зато карты города не было, пришлось купить, а потом долго разыскивать на ней нужную улицу. С трудом установив, какими автобусами удобнее туда доехать, Боженка приступила к обдумыванию наряда, в котором отправится в путь, и к украшению своей особы.

Летний день долог, ещё не стемнело, но вечер уже наступил. Занятая своими делами, девушка и не заметила, как отец вернулся с работы, потом по дому разнеслись запахи ужина, готовить который принялась пани Халина. Она не тревожила падчерицу, в глубине души сочувствуя девушке и полагая, что пока её лучше оставить в покое, даже к обеду не позвала, рассудив, что, если захочет, сама придёт. А Боженка просто не замечала, что происходит вокруг, всецело увлечённая своими планами. Много времени отняли причёска и макияж.

И в результате солнце уже зашло, когда молодая фурия вышла из дому. До Секерок ехала с тремя пересадками и в нужном районе оказалась уже в одиннадцатом часу. Поздний час не обескуражил девушку, она решила — даже лучше, что так поздно, наверняка Тадеуш уже вернётся с работы.

Отыскать нужный дом оказалось очень непростым делом. Даже днём трудно было разобраться в лабиринте узких улочек и запутанной нумерации, теперь же, в темноте, задача и вовсе усложнилась.

Редкие фонари не в состоянии были рассеять тьму, дома тонули в густой зелени. Отчаявшись прочесть название на табличке, Боженка наугад углубилась в первую попавшуюся улицу, тщетно пытаясь разглядеть номера домов, словно нарочно тщательно запрятанные в самой густой тени. Очутившись ночью в пустынном районе, девушка не испытывала страха. Иногда очень хорошо не иметь буйного воображения. К тому же все чувства в ней постепенно вытесняло растущее раздражение: где же, черт подери, эта улица, этот дом, где от неё скрывается Тадеуш?!

Плана города Божена с собой не захватила и поиски начала, к сожалению, с противоположной стороны микрорайона. Изрядно проплутав по пустынным улочкам, она наконец наткнулась на какую-то огромную и толстую бабу, видимо ожидающую автобус, потому что стояла баба на остановке. Хоть один живой человек!

— Проше пани, где здесь Коженная улица, дом шестнадцать? — довольно вежливо спросила Боженка, хотя, возможно, с оттенком раздражения.

Баба подняла было руку, чтобы показать направление, но почему-то раздумала и неожиданно ворчливо поинтересовалась:

— А что пани там нужно?

Пани Богу славе, отправлявшейся на своё ночное дежурство, очень не понравилась эта расфранчённая девица, которая под покровом ночной темноты для чего-то разыскивает её дом.

Боженке в её теперешнем состоянии не много требовалось, чтобы совсем выйти из себя.

— Не ваше дело! Раз спрашивают, значит — надо. И нечего сразу набрасываться на человека, вежливо спрашивают, вежливо и отвечайте!

Пани Богуслава была не из тех, кто позволяет на себя кричать. И в долгу не осталась.

— Молода ещё меня учить! С какой стати стану я разным-всяким знакомый дом показывать? Кого тебе там надо?

— Кого надо — моё дело! Может, и у меня в том доме есть знакомые!

— У моих знакомых не может быть знакомых ночных девок! — взорвалась пани Богуслава. — Признавайся, зачем тебе дом шестнадцать?

Нашла коса на камень! Обе дамы друг друга стоили, и неизвестно, чья бы взяла, да тут подъехал автобус. И пришлось пани Богуславе в него сесть, ведь ночные автобусы ходят редко, пропустишь и на работу опоздаешь. До неё ещё донеслось: «От ночной слышу!» — однако достойно огрызнуться она уже не могла, о чем и сожалела всю дорогу.

На поле боя осталась Боженка в роли победительницы, хотя указаний насчёт местоположения искомого дома так и не получила. Постояв какое-то время в нерешительности, девушка вспомнила жест мерзкой бабищи. Правда, белобрысая корова руку тут же опустила, однако общее направление, в котором следовало искать, было указано. И Боженка направилась в ту сторону.

Вот так получилось, что на нужной улице девушка оказалась уже после полуночи, но разглядеть номера домов не было возможности, а спросить не у кого. Да и звонить в первый попавшийся дом не станешь, все давно спят, в окнах ни огонька. А, вот, кажется, одно светится, причём со стороны сада, призрачно освещая растущие там кусты. Может, сюда позвонить?

Остановившись у калитки. Вожена нащупала кнопку звонка, но тут где-то поблизости раздался шум подъезжающего автомобиля. «Лучше у них спрошу», — решила Вожена. Свет фар вынырнул из-под перечной улицы, и девушка поспешила отойти от чужой калитки, а то ещё заподозрят её в чем-нибудь, и спрятаться в густой тени у забора.

И неожиданно для себя стала свидетельницей чрезвычайно интересной сцены. Проехав мимо притаившейся Вожены, машина остановилась, из неё вышли мужчина и женщина, причём мужчина нёс большую тяжёлую сумку. Оба осторожно, чуть ли не на цыпочках направились именно к тому дому, в который собралась позвонить Боженка. Толкнув калитку — та оказалась незапертой, — они, обменявшись шёпотом какими-то замечаниями, не стали звонить в дверь или отпирать её ключом, а, обогнув дом, исчезли за углом. Очень подозрительно!

Любопытная Боженка решила посмотреть, что эти двое там делают. Пригнувшись, чтобы голова не торчала над живой изгородью, девушка прошла по тротуару несколько шагов и смогла увидеть боковую стену дома, ту самую, где светилось окно наверху.

Приехавшая женщина нагнулась и, захватив горсть земли, бросила её в стекло. Теперь Вожена могла разглядеть, что женщина совсем молодая. Должно быть, на свиданку бегала, припозднилась, а теперь не хочет, чтобы родители узнали, договорилась с сестрой, что та её впустит…

У Вожены хватило сообразительности не окликать незнакомку, раз та всячески старается соблюдать тишину. Вот её хахаль пойдёт обратно, к своей машине, тогда и спросит у него, где тут дом номер шестнадцать. Надо только немного подождать.

В освещённом окне мелькнул чей-то силуэт, окно распахнулось, незнакомка о чем-то переговорила с человеком в окне, после чего произошло непонятное.

Незнакомая девушка не распрощалась с хахалем, как надеялась Вожена, а оба вместе подошли к какому-то сараю, пристроенному к дому. Через минуту в сарае кто-то зажёг свет и из дверей вышел мужчина, наверняка тот самый, что маячил в окне. Все трое скрылись в сарае, Боженка успела лишь разглядеть стоявшую внутри машину. Значит, это у них гараж такой.

Вскоре приехавшая девушка выскользнула из гаража и заспешила к калитке. Тут одно из окон со стороны улицы слегка осветилось, скорее всего, зажгли ночник. Опять распахнулась дверь сарая, и выбежал приехавший мужчина, на этот раз без сумки, наверняка оставил её тому, третьему. Через минуту машина, тихо заурчав мотором, уехала.