— Еще я богат.

— Ну и что?

— У нас схожие интересы.

— У алкоголика Тарри тоже, возьмем его третьим?

— Я тебя люблю!

— Не любишь, а хочешь.

— И понимаю!

— Неправда.

— Я гений.

— Это нюансы.

— Значит, ты предпочла бы выйти замуж за серую, нищую, зато добродетельную посредственность? — ехидно поинтересовался Демолир, обиженный, что все его многочисленные достоинства безжалостно забраковали.

— Посредственность? Нет, конечно! — негодующе воскликнула ведьма.

— Ну вот!

— А ты разве предлагаешь мне руку и сердце? — растянулась девушка в издевательской улыбочке. Теперь настал ее черед ехидствовать.

— Э… нет.

— А что тогда?

— Ну… — замялся Шут. Прямота заданного вопроса не могла не смущать, а на ум, как назло, приходило только «бурный секс и кучу обещаний, которые я не собираюсь выполнять».

— Ясно, то есть я для тебя — что-то вроде постельной принадлежности, — не размениваясь на эстетику, жестко констатировала ведьма.

— Ну, знаешь ли! — захлебнулся музыкант словами, но тут же осознал, что Сангрита предельно точно озвучила его мысли. — А почему бы и нет? Вдруг тебе понравится?

— Ты мне еще пообещай это, и наш глупый фарс окончательно превратится в комедию абсурда.

— Ну и пообещаю!

— Да ну?

— Ну да!

— Не думаю, что это хорошая идея.

— У тебя нет опыта.

— Предлагаешь приобрести его прямо сейчас?

— Но тебе ведь все равно нечего терять, правда?

— Хм… нечего, говоришь? — задумалась девушка. — Пожалуй, я все еще не рассталась с надеждой потерять где-нибудь тебя.

— И к чему это было сказано? — устало поинтересовался эльф. Спорить с Сангритой — дело утомительное и неблагодарное, это он уже понял.

— Пошел к черту, вот к чему! — резко ответила ведьма, и разговор увял на корню. Демолир молчал потому, что уже смирился с хамством через слово, Сангрита — потому, что свое мнение о Шуте давно высказала и повторяться не хотела. Тишина снова вышла какой-то гнетущей и заставляла обоих собеседников беспокойно ерзать на месте и чувствовать себя не в своей тарелке.

Первым не выдержал эльф.

— Слушай, это, конечно, глупо прозвучит, но я действительно тебя люблю. Рядом с тобой я испытываю совершенно особые ощущения. Подобных чувств у меня вообще еще ни одна женщина не вызывала.

— Ну и как же она ощущается, эта твоя любовь? — с сомнением поинтересовалась Сангрита.

— Как тебе сказать… Это довольно изматывающе, — задумчиво произнес Шут, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Как будто холодно и жарко одновременно, порой становится трудно дышать, а сейчас и вовсе хочется…

Музыкант запнулся и, с некоторым удивлением, мысленно продолжил:

«…закутаться в теплое одеяло, забиться в самый дальний и темный угол квартиры, и отключиться, застыть в апатии до конца времен, чтобы никто меня больше не трогал, а в первую очередь — я сам».

Последнюю фразу произнести вслух ему не позволила гордость.

— Знаешь, Вельт, — ухмыльнулась ведьма, — по-моему, ты попросту заболел.

С этими словами Сангрита снова прикоснулась губами к горячему лбу собеседника, но на этот раз с прозаичной целью определить его температуру.

Глава 12

Наступившее утро стало для Сангриты долгожданным избавлением. Вопреки всему, ночку Шут ей устроил ту еще. И дело было даже не в его природной вредности или неуважении к ней. Просто-напросто прогулки в конце декабря в одной рубашке дали-таки о себе знать, и эльф в кратчайший срок слег с сильнейшей температурой. Куда при этом смотрела его вторая ипостась, из-за существования которой он по идее вообще болеть не должен — непонятно. Но, так или иначе, все заботы о сгорающем в лихорадке Шуте легли на плечи Сангриты. В конце концов, это она на весь вечер оприходовала его камзол, соответственно, и вина лежит на ней. К тому же бросить больного эльфа, состояние которого без постороннего вмешательства становилось все хуже и хуже, было бы жестоко. Если уж он соизволил поволноваться о ней… мда. Вельт Демолир волнуется о ком-то, помимо себя любимого! Невероятно. Но, с другой стороны, иначе объяснить все произошедшее этим вечером Сангрита не могла. Наверное, в Лесном городе сдохло что-то особо крупное и ядовитое, раз этот сноб ударился в альтруизм. А назвать по-другому добровольное согласие приютить Эдуарда Тарри у нее язык не поворачивался. Особенно если учесть, что для нее это очередной катастрофой так и не обернулось. Исключая ночь в обществе медикаментов и метающегося в бреду пациента, конечно.

Впрочем, информации, чтобы по справедливости оценить поступки Шута, в любом случае не доставало. Очень уж он любил противоречить самому себе, а связующих звеньев, чтобы посторонний человек мог хоть как-то соотнести его поступки, он давать и не думал. Вполне естественно, что Сангрита окончательно запуталась в своих отношениях с эльфом, а все попытки их упорядочить вели лишь к еще большему бедламу.

Однако к утру у нее не осталось сил даже на то, чтобы думать о чем-то, кроме подушки и одеяла, не говоря уже о каких-то действиях. Посему, первую половину дня она провела не где-нибудь, а на кровати Шута, так и не дождавшись истечения тех нескольких минут, через которые собиралась вытащить у эльфа градусник и в очередной раз проверить его температуру. Хотя, он, кажется, против девушки, разлегшейся поверх одеяла, ничего не имел. Похоже, ему все-таки стало лучше, и теперь маэстро не смогло бы разбудить даже выступление еще не сыгравшегося симфонического оркестра. Судя по в кои то веки умиротворенному выражению лица, ему даже снилось что-то приятное.

Девушка, стараясь не шуметь, встала с кровати и на цыпочках прошествовала в ванную. Будить эльфа не хотелось. И дело было даже не столько в его плохом самочувствии. Просто в свете дня события минувшей ночи показались ей особенно нелепыми, но стоит ей это продемонстрировать, и очередная громкая ссора с маэстро не заставит себя ждать. Он был попросту смешон, преследуя ее со своими патетичными признаниями, но то, что сам он относился к этому преувеличенно серьезно, уже навевало грусть.

Умывшись и таким образом окончательно проснувшись, ведьмочка снова вернулась в спальню и, нерешительно потоптавшись пару секунд на пороге, отправилась к гардеробу, из которого, после непродолжительных поисков, изъяла белую шелковую рубашку. Наглость, конечно… Хотя, Демолир не обеднеет. Если учесть, сколько проблем он ей принес, то она смело может оприходовать все его имущество вкупе с ним самим. Неплохо бы еще с него стребовать чашку кофе… ну да ладно, пусть спит, все-таки лучше ей сейчас обойтись без его общества.

Рубашка Сангрите, конечно же, оказалась безнадежно велика, что, впрочем, было очень кстати, так как ткань успешно скрывала абсолютно все, что принято скрывать женщине, кроме, разве что, ног, но это уже было не суть важно. В любом случае одевать неудобное, да еще и помявшееся за ночь бальное платье не хотелось, а альтернатива была только одна. Равно как и не было сомнений по поводу того, как она будет добираться до дома. Ну не трястись же, в самом деле, квартал за кварталом в холодном экипаже. Тем более, что для этого все-таки придется одеться в соответствии с приличиями, а ее любимый бархатный плащ, подбитый мехом, остался у леди Эмилии. Хорошо бы бабушка догадалась забрать его вчера, так как она сама, присвоив камзол Шута, напрочь о нем забыла. Впрочем, черт с ним, с плащом, сейчас главное, собрать воедино все свои знания о волшебных перемещениях и, телепортируясь, не угодить куда-нибудь не туда. Собственно говоря, опыт в этом деле у нее был небольшой: по большей части она наблюдала за действиями дедушки и только однажды попробовала сама. Да и то происходило это под строгим контролем мэтра, а телепортационный чертеж она рисовала часа два. В этот раз девушка надеялась закончить быстрее, рассудив, что старая практика хоть как-то, но должна ей помочь.