В русских кладах XII–XV вв., тяготеющих к территориям севера, встречаются именно три разновидности денежных слитков: целиком высокопробные длинные слитки XII–XIII вв., короткие слитки с горбатой спинкой конца XIII – первой половины XV в. и половинные обрубки последних. Только к этим трем группам и могут относиться имена, названные в рассказе 1547 г.: гривна (т. е. гривна серебра), рубль и полтина. В отличие от позднейших исследователей летописец не отождествлял рубль и гривну серебра, в чем был, по нашему мнению, абсолютно прав, так как гривна серебра в Новгороде не стала рублем.

Существуют, однако, некоторые свидетельства источников, как будто противоречащие этому мнению. В летописном рассказе 1447 г. о раскрытии новгородцами злоупотреблений в денежном деле говорится: «Того же лета новгородци охулиша сребро, рубли старыя и новыя; бе денежникам прибыток, а сребро пределаша на денги, а у денежников поимаша посулы»[488]. Как уже отмечено, контекст сообщения подразумевает здесь две разновидности слитков. В заемной кабальной грамоте митрополита Киприана и ростовского архиепископа Феодора 1389 г. долг исчисляется следующим образом: «рублев старых новъгородских тысячу»[489]. Что можно понимать под новгородскими «старыми» рублями, если, согласно изложенным наблюдениям, рубль оставался неизменным с момента своего возникновения и вплоть до реформы Елены Глинской?

Связь этого термина в рассказе 1447 г. с каким-то определенным видом слитка позволяет думать, что так в Новгороде конца XIV–XV в. называли старый длинный слиток, поскольку в «новых» рублях мог быть выражен только современный событиям 1447 г. короткий слиток двойного литья. Однако мы знаем, что длинные слитки не были рублями, они назывались гривнами серебра.

Может быть, этот рассказ подтверждает принципиальную правоту М. П. Сотниковой? Ведь, согласно ее концепции, рубль первоначально полностью соответствовал гривне серебра, затем его начали скрытно фальсифицировать и только в 1447 г. обнаружили обман. Тогда «новыми» рублями описатель событий 1447 г. мог назвать двуслойные слитки, а «старыми» – все слитки нормального достоинства. Мы подвергли сомнению тайный характер этой фальсификации, но не нашли бесспорных материалов для окончательной датировки возникновения двойного литья рубежом XIII–XIV вв. Если рубль в 170 г действительно появился в более позднее время, например во второй половине XIV в., то короткие слитки первой половины этого столетия вполне смогут быть отождествлены со «старыми» рублями, а нам придется вернуться к мнению о первоначальном тождестве рубля и гривны серебра.

Поэтому следует особенно внимательно выяснить, как сами новгородцы относились к употреблению этих терминов в начальный период бытования коротких слитков, в конце XIII и начале XIV в., противопоставляли ли они гривну серебра рублю или эти термины были взаимоисключающими.

Гривна серебра упоминается в четырех дендрохронологически датированных берестяных грамотах[490]. Еще в одном случае грамота сохранила лишь обрывок фразы: «10 гривено с…», который не дает полной уверенности в том, что речь в ней идет именно о гривнах серебра[491]. Указанные документы имеют следующие даты – 1197–1224 гг. (№ 222), 1197–1238 гг. (№ 334), 1238–1268 гг. (№ 61, 293). Сомнительный текст (№ 143) датируется 1281–1299 гг.

Явная малочисленность таких грамот привела к тому, что продемонстрированные ими хронологические рамки бытования рассматриваемого термина оказались значительно уже, чем это следует из показаний других источников. Не выходя за пределы Новгорода, отметим, что впервые термин «гривна серебра» упомянут в акте 1130-х годов[492], в последний раз – на рубеже XIII–XIV вв.[493] В новгородских летописях позднейшей датой употребления этого термина оказывается 1316 г.[494] Вполне очевидно, что он тяготеет именно к длинным слиткам XII–XIII вв. и выходит из употребления с переходом к литью коротких слитков-рублей.

Сама хронологическая взаимоисключаемость говорит о многом, однако перечисленные свидетельства – хотя бы в силу этой взаимоисключаемости – не содержат прямых противопоставлений гривны серебра рублю. В них лишь названы выраженные в гривнах серебра различные суммы, для исчисления которых было вполне достаточно простого обозначения денежной единицы. Поэтому особый интерес могут представить поиски каких-либо синонимов термина «гривна серебра» и попытки обнаружить их прямое противопоставление рублю.

В различных источниках, как актовых, так и нарративных, касающихся новгородского денежного обращения, неоднократно встречается термин «серебро». В большинстве случаев его употребляют как собирательное обозначение ценностей, название денег в общем смысле, и в этом значении он постоянно присутствует в берестяных грамотах XIII–XV вв. (см. грамоты № 30, 133, 140, 197, 257, 318 и, возможно, 110, 221, 285). Иногда он используется при противопоставлении сумм, выраженных в серебре, суммам, выраженным в товаро-деньгах (№ 154, 354). Известны также случаи употребления этого термина в сопровождении числительного, т. е. в значении определенной денежной единицы. Именно так употреблен он в договорной грамоте князя Михаила Ярославича при заключении мира с Новгородом в 1316 г. («двенадчать тысячи серебра»)[495], в летописном рассказе 1321 г. («на дву тысящу сребра»), 1327 г. («2000 сребра») и 1428 г. («5000 серебра»)[496]. Будучи основой исчисления крупных сумм, термин «серебро» в этих случаях прилагался к крупным денежным единицам. Но что он означал – рубль или гривну серебра?

Хронология приведенных свидетельств как будто указывает на рубль, безраздельно господствующий с первой четверти XIV в. И тем не менее находка берестяной грамоты № 138 позволила прийти к иному выводу. Эта грамота, датированная 1299–1313 гг. и определенная А. В. Арциховским как запись новгородского ростовщика, содержит древнейшее упоминание «серебра» как определенной денежной единицы. Она относится уже к тому времени, когда появился рубль, но в том-то и состоит ее ценность, что она оперирует обоими терминами: «Се азо, рабо божий Селивьстро напсах роукописание. Оу Лоунька полтина. Оу Захарьп полтина. Оу Алюевиць полтина. Оу Кузмиць оу Онисимова 2 гривне. Оу Смена оу Яколя двои чепи в 2 рубля с хрестом, брони во 2 серебра. Оу Кюрика оу Тюлпина семьдесято гривен. Оу Бориска полоутора роубля. И оу Петряица бумажнико и корова пороуцьная. Оу Селиле 10 гривен. Оу Слинька шапка в 13 гривне. Оу Йваниса Япкыто, оу Федореца 2 гривне. Оу Селекоуевица 3 гривне. Оу Григорьи оу Роготина 2 роубля… гривне»[497].

Мы видим, что Селивестр посчитал нужным в описании долга Семена Яколя употребить оба термина – «рубль» и «серебро». В их совместном употреблении уже содержится элемент противопоставления. Если бы эти термины выражали тождественные понятия, то необходимости в такой терминологической пестроте не должно было бы возникнуть[498].

Понимание термина «серебро» как синонима «гривны серебра» находит подтверждение в договорной грамоте тверского князя Михаила Ярославича и Новгорода 1316 г. Грамота определяет сроки выплаты новгородцами контрибуции в 12 000 «серебра», оговариваясь при этом, что суммы исчислены в «низовськыи вес»[499]. Иными словами, документ начала XIV в. уже фиксирует существование крупных единиц «низовского» веса рядом с подразумеваемыми крупными единицами «новгородского» веса. Но если последними могли быть только короткие слитки-рубли, сравнительно незадолго до того утвердившиеся в обращении, то под единицами «низовского» веса, называемыми к тому же «серебром», остается понимать лишь длинные слитки, которые бытовали под именем «гривен серебра».