Обращение дирхема на территории Восточной Европы с 939 г. до конца X в.

Последний период обращения дирхема в Восточной Европе является наиболее интересным и наиболее сложным для исследователя. В это время на русском обращении сильнейшим образом сказывается кризис чеканки на Востоке, приведший в начале XI в. к прекращению ввоза монеты в Европу.

В Восточной Европе к рассматриваемому периоду относится 60 кладов[225], в Западной Европе – 65 кладов[226]. По десятилетиям эти клады распределяются следующим образом:

Приведенная табличка дает возможность с правильных позиций подойти к вопросу о хронологии восточного серебряного кризиса. Поскольку причины и ход этого кризиса никем еще специально не исследованы, ходячие представления о нем очень хаотичны. Не существует и единого мнения о времени его возникновения. А. К. Марков писал о внезапности кризиса[227]. По его представлению, кризис разразился неожиданно около той даты, к которой относится позднейшая куфическая монета европейских кладов[228]. П. Г. Любомиров первый обратил внимание на постепенное развитие кризиса, на заметное убывание дирхемов в русских кладах задолго до критической даты прекращения ввоза монет – именно с 70-х гг. X в.[229], однако им не была привлечена для аргументации этого положения статистика кладов. Приведенная таблица восполняет этот пробел и подтверждает положение П. Г. Любомирова, уточняя его.

Как мы видим, усиление ввоза восточной монеты в Европу, которое наблюдается с 10-х гг. X в., продолжает нарастать и в начале последнего периода обращения дирхема. Максимума ввоз достигает в 950-х гг., после чего он стремительно сокращается. Если к 50-м гг. X в. в Западной Европе относится 32 клада, то к 60-м гг. – только 9, к 70-м гг. – 8, а к 80-м гг. лишь 2 клада. Последние отнесены к 80-м гг. условно, только на основании пропорционального соотношения в них куфических и западноевропейских монет, как будто характерного для этого десятилетия. Возможно, они относятся к несколько более позднему времени. Клады куфических монет, датируемые 90-ми гг. X в., в северо-западной Европе не зафиксированы.

Резкое сокращение ввоза дирхема в Европу прослеживается, таким образом, уже с начала 60-х гг. X в., и западноевропейские клады лучше, чем какие-либо другие, отражают это сокращение. Всякие колебания ввоза должны прежде всего отражаться на обращении районов, наиболее удаленных от источников ввоза, а как раз такими районами и были Скандинавия, Дания и Северная Германия.

Что касается куфических кладов Восточной Европы, их количество в каждом десятилетии четвертого периода в общем остается неизменным сравнительно с количеством кладов в каждом из десятилетий первой трети X в. Однако количество ввозимых монет сократилось настолько, что это не могло не сказаться и на восточноевропейском обращении. Происходит значительное сокращение ареала распространения дирхема в Восточной Европе (рис. 31). На протяжении всей последней трети X в. не наблюдается поступления серебра на земли вятичей, северян и на Киевщину. До 966 г. клады на этих территориях зарываются почти ежегодно, в последующее время здесь зарегистрировано лишь три клада, сами даты которых свидетельствуют о случайности их зарытия. Это клад, обнаруженный в с. Рудках под Черниговом с младшей монетой 990 г., оставшийся почти не изученным, Шпилевский клад из б. Сумского уезда, датируемый рубежом X–XI вв., и Переяславский клад с младшей монетой 1015 г. Места находки этих кладов говорят о том, что эпизодическое проникновение собравшихся в них монет на юг осуществлялось Деснинским путем. Днепр, начиная с середины 60-х гг. X в., снова не отмечен находками монет ниже Могилева.

Таким образом, куфические монеты, поступавшие в Европу в последней трети X в., обращались в пределах весьма сокращенного ареала. Они перестают поступать в южные области Восточной Европы и в Западную Европу, будучи полностью поглощаемы денежным обращением на территории расселения новгородцев, кривичей и обращением Восточной Прибалтики. Обращение этих территорий поглощало едва ли не вдвое больше монеты, нежели обращение неизмеримо большей территории в середине и второй половине IX в. Рост потребности восточнославянского общества в монете очевиден и значителен. Не менее очевидно и то, что выпадение целого ряда русских областей из сферы общерусского монетного обращения было обусловлено не сознательным отказом населения этих областей от монеты, употребление которой, по Б. А. Романову, «не отражало внутренней потребности русской экономики в мелких металлических платежных знаках», а состоянием сырьевой базы монетного обращения. Кризис восточного серебра в это время не привел еще к полному прекращению ввоза куфической монеты в Европу, но он уже проявился в серьезнейшем ослаблении ее ввоза. Поток ввозимой монеты полностью поглощается в областях, наименее удаленных от Булгара, и не доходит до пунктов, наиболее отстоящих от этого места непосредственного взаимодействия европейской и азиатской торговли. 

Рис. 31. Распространение дирхема: 1 – Денисы; 2 – Рудки, 990 г.; 3 – Шпилевка, 990-е гг.; 4 – Медведово, 982 г.; 5 – Старый Дедин, 979 г.; 6 – Поречье; 7 – Стражевичи I; 8 – Стражевичи II; 9 – Новый Двор, 1000 г.; 10 – Брест; 11 – Белоомут, 976 г.; 12 – Савково, 996 г.; 13 – Владимир, 977 г.; 14 – Коростово; 15 – Шелебово, 990-е гг.; 16 – Весь, 989 г; 17 – Семенов Городок; 18 – Старицкий у.; 19 – Великие Луки, 977 г.: 20 – Васьково; 21 – Подборовка; 22 – Новгород, 972 г; 23 – Новая Мельница, 974 г.; 24 – Собачьи Горбы; 25 – Старая Ладога; 26 – Метре; 27 – Выборг; 28 – Ораниенбаумский у.; 29 – Белая Кирка; 30 – Молоди; 31 – Демшино: 32 – Отепяа; 33 – Вёбс; 34 – Тарту; 35 – Вильянди; 36 – Велла; 37 – Пейт; 38 – Раквере; 39– Лифляндская губ., 990-е гг.; 40 – Красное, 986 г.; 41 – Мусорки, 990 г.; 42 – Маклашеевка; 43 – Балымер; 44 – Крещеный Баран: 45 – Старое Альмерово; 46 – Татарский Толкиш, 985 г.; 47 – Чистополь, 995 г.; 48 – Рябиновское, 978 г.; 49 – Ерилово 978 г.; 50 – Ашераден, 985 г.; 51 – Витебская губ. Распространение киевских сребреников: 1 – Нежин (Ильин. Топография. С. 15. № 22); 2 – Киев (Там же. С. 12. № 8); 3 – Вышгород (сообщение Б. А. Рыбакова); 4 – Киев (Ильин. С. 12. № 6); 5 – Вышенки (Там же. С. 15. № 23); 6 – Денисы (Там же. С. 15. № 20); 7 – Борисполь (Там же. С. 14. № 19); 8 – Княжая Гора (Там же. С. 12. № 9); 9 – Липлява (Советская археология. VI. С. 231); 10 – Липино (сообщение П. И. Засурцева); 11 – Вотня (Ильин. С. 13–14. № 15); 12 – Поречье (Там же. С. 14. № 16); 13 – Митьковка (ГИМ); 14 – Молоди (Ильин. С. 15. № 21); 15 – Цимлянская (Там же. С. 11. № 2); 16 – Ростовский у. (Там же. С. 11. № 1); 17 – Алешки (ГИМ) (С. 131 карта)

На всем протяжении последнего периода обращения дирхема сохраняется подавляющее преобладание в составе кладов саманидских монет. Кроме того, эти клады характеризуются постоянным присутствием в них заметной примеси подражаний куфическим монетам, аббасидских и бувейхидских дирхемов. Последние, появившись в обращении с самого начала рассматриваемого периода, постепенно увеличиваются в количестве, но до самого конца X в. наибольший их процент в кладе не превышает 16,66 % (Красное, 986 г.). Исключение составляет только Чистопольский клад 995 г., в котором их было более половины. С начала 70-х гг. постоянную, но не очень большую примесь в кладах составляют также монеты Зияридов и Хамданидов. Дирхемы прочих династий встречаются в кладах этого времени лишь в виде единичных экземпляров.