Она звонила из гостиной Кенсингтонского дворца. Я как независимый свидетель сидел в это время рядом с ней и слышал каждое слово. Вскоре ее прямо затрясло оттого, что принц не видел ничего серьезного в этом происшествии, которое Диана считала преступлением. «Чарльз, ты что, меня не слышишь? Этот человек — чудовище!», — воскликнула принцесса.

Я не слышал, что говорит принц Чарльз, но ясно было, что он не собирается в это вникать. Он сказал жене, чтобы она не слушала чепуху, которую говорят слуги.

— Ты должен его уволить. Ты должен что-то предпринять! — молила она, но принц ее не слушал.

Принцесса знала, о каком слуге идет речь. С этого момента она его возненавидела. «Я знаю, что сделал этот негодяй. Я знаю, что он сделал с Джорджем, и я никогда его за это не прощу», — сказала она сквозь зубы после неудачной попытки поговорить с принцем Чарльзом.

Было предпринято небольшое расследование. В октябре 1996 года Джорджа Смита пригласила к себе на беседу королевский адвокат Фиона Шеклтон. В результате слугу, о котором шла речь, так и не уволили, а стресс, который получил Джордж, приписали переживаниям из-за войны в Персидском заливе. Он бросил работу, и ему пообещали пенсию в размере 40 000 фунтов.

Принцесса позаботилась о том, чтобы кассету никто никогда не нашел. Но, когда полиция занялась мной, она заинтересовалась тем, куда делась эта кассета, а также, какую угрозу она может собой представлять. Леди Сара Маккоркодейл обратилась в Скотленд-Ярд с просьбой выяснить, что было в той шкатулке. Принцесса показывала мне кассету, о которой идет речь, но никогда мне ее не давала. После ее смерти мы с леди Сарой увидели в шкатулке кассету, на которой не было никаких пометок, но не стали ее забирать, и она осталась лежать в шкатулке, которая запиралась на замок. О том, где хранится ключ от шкатулки, знали только я и леди Сара. Однако, как сообщила полиция, замок кто-то взломал и забрал кассету.

Милбурн признался в суде:

— Я искал содержимое шкатулки.

Так неожиданно я наконец узнал, почему полиция пришла ко мне с обыском.

Место для дачи свидетельских показаний заняла Максин де Бруннер, и все присутствовавшие в зале суда мысленно перенеслись в Хайгроув. 3 августа 2001 года она вместе с коммандером Джоном Йейтсом отправилась поговорить с принцем Чарльзом и принцем Уильямом относительно расследования, связанного со мной. Это случилось еще до того, как против меня выдвинули официальные обвинения. Согласно заявлению де Бруннер, а также результатам расследования, проведенного после разбирательства сэром Майклом Питом, обоим принцам сказали, что у полиции есть «веские основания», так как «они могут продемонстрировать, что после смерти Дианы, принцессы Уэльской, образ жизни и финансовое положение мистера Баррела сильно изменились», что у полиции «есть доказательства того, что многое из вещей, принадлежавших принцессе было распродано дельцам со всего света». Выяснилось также, что «некто снабдил полицию фотографиями, на которых слуги Дианы одеты в вещи, ранее принадлежавшие принцессе Уэльской…»

Все это было неправдой, и сама де Бруннер признала, что у них не было никаких доказательств и улик, достаточных для того, чтобы выдвинуть против меня обвинения, в результате которых я в глазах общественности предстал вором, который распродает украденные у принцессы вещи по всему миру, а его жена носит ее одежду. Бог знает, что обо мне подумали мой бывший хозяин и мальчик, который вырос у меня на глазах.

То, о чем говорили де Бруннер и принцы, чтобы прояснить ситуацию, не имело ничего общего с правдой. Было заявлено, что мое финансовое положение укрепилось благодаря тому, что я распродавал вещи из Кенсингтонского дворца. Но это было не так. Мое финансовое положение укрепилось только благодаря книге «Развлечения со вкусом», которую я написал, и лекциям, с которыми я выступал в качестве ее рекламы. А теперь приведу пример того, каким дотошным и серьезным было это расследование. В суде вдруг выяснилось, что де Бруннер понятия не имела ни об этой книге, ни о моих лекциях. Она сообщила, что причиной для разговора с принцами послужили не доказательства и улики, а некая информация, которую заполучила полиция.

Тогда миссис Джастис Рафферти, которая казалась не менее удивленной, чем все остальные, спросила:

— Правильно ли я поняла, что вы позволили принцам оставаться в заблуждении относительно этого расследования?

Де Бруннер, которая не приложила никаких усилий, чтобы рассказать принцам правду:

— Да, это так, — ответила она.

Лорд Карлайл продолжил опрос свидетеля: А вам не кажется, что ваше нежелание исправить свою ошибку причинило душевные страдания мистеру Баррелу? Де Бруннер:

— Я сожалею о том, что не сообщила принцу новых сведений.

Лорд Карлайл:

— Ведь вы вполне могли позвонить адвокату принца Уэльского, миссис Шеклтон, и сообщить ей о том, что непреднамеренно ввели его в заблуждение? Разве это было так трудно? Вы ведь вполне могли это сделать, да?

— Могла бы.

— Но не сделали?

— Нет, — ответила де Бруннер.

Как показало расследование, которое после суда провел сэр Майкл Пит: «Принц Чарльз прекрасно помнит, как удивился, когда ему сообщили о том, что есть доказательства, что Баррел распродает вещи Дианы… это сильно повлияло на его мнение».

Однако за два месяца до того как начался мой процесс, мои адвокаты, просмотрев материалы моего дела, попытались известить принца Чарльза об ошибке; мы стучали в двери, кричали в мегафон, зажигали яркие огни. Единственное, чего мы не сделали, так это не повесили напротив Сент-Джеймсского дворца гигантскую неоновую вывеску ПОЖАЛУЙСТА, ВЫСЛУШАЙТЕ НАС: ВАС ВВЕЛИ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ! Больше мы ничего не могли придумать, чтобы как-то привлечь к себе внимание обитателей дворца.

20 августа 2002 года лорд Карлайл встретился с Фионой Шеклтон и ее специалистом в области криминалистики Робертом Сибруком и предупредил их, что «решение принца Чарльза о том, чтобы поддержать обвинение, основывалось на необоснованной, заведомо ложной информации, которой его снабдили…» Через месяц, 30 сентября 2002 года, лорд Карлайл снова встретился с мистером Сибруком. Согласно материалам расследования, проведенного после судебного разбирательства, лорд Карлайл сказал: «…Наша защита строилась на том, что у Баррела были теплые, доверительные отношения с принцессой… эти отношения были своего рода бомбой замедленного действия… что было крайне опасно для королевской семьи, и полиция, введя в заблуждение членов королевской семьи, сделала все возможное, чтобы эта бомба взорвалась».

В коридоре у зала заседаний № 1 на доске объявлений висел небольшой лист бумаги с названием разбираемого дела. Запись гласила: «Королева против Баррела», что было надругательством над правдой. На скамье подсудимых меня мечтала увидеть вовсе не королева и не другие члены королевской семьи. На самом деле здесь слушалось другое дело: «Спенсеры против Баррела». Раньше у дворецкого были довольно неплохие отношения с семьей принцессы, но теперь они были испорчены.

Один человек, который был знаком с семьей принцессы, сказал мне, что Спенсерам «до чертиков надоело слушать о том, что Диана во всем полагалась на своего душку дворецкого». В Олд-Бейли Скотленд-Ярд предоставил им замечательный шанс доказать обратное.

Миссис Франсис Шенд Кидд медленно вошла в зал суда, опираясь на трость и еле-еле переступая ногами. Она была воплощением слабости и хрупкости. Худая седовласая старушка с хриплым, каркающим голосом. Присяжные смотрели на нее с состраданием, но я-то знал эту женщину! Когда она встала на место для дачи показаний, миссис Джастис Рафферти нагнулась к ней и сказала:

— Миссис Шенд Кидд, вам как удобнее — стоять или сидеть?

— Да можно и постоять немного.

— Давайте договоримся: если вы устанете стоять, то присядете, хорошо? И наоборот.

— Спасибо, Ваша Честь, — ответила благодарная миссис Шенд Кидд.