О душе своей надо заботиться при жизни. В частности, следует по возможности пренебрегать телесными удовольствиями, которые служат инстинктам и отвлекают душу от добродетели. Беседуя с друзьями перед казнью, Сократ говорит (Платон. Федон.):
"Если душа бессмертна, она требует заботы не только на нынешнее время, которое мы называем своей жизнью, но на все времена, и, если кто не заботится о своей душе, впредь мы будем считать это грозной опасностью. Если бы смерть была концом всему, она была бы счастливой находкой для скверных: скончавшись, они разом избавлялись бы и от тела, и — вместе с душою — от собственной скверны. Но на самом-то деле, раз выяснилось, что душа бессмертна, для нее нет, видимо, иного прибежища и спасения от бедствий, кроме единственного: стать как можно лучше и как можно разумнее. Ведь душа не уносит с собой в Аид ничего, кроме воспитания и образа жизни, и они-то, говорят, доставляют умершему либо неоценимую пользу, либо чинят непоправимый вред с самого начала его пути в загробный мир". (107 C)
И далее там же:
"… нечего тревожиться за свою душу человеку, который в течение целой жизни пренебрегал всеми телесными радостями и, в частности, украшениями и нарядами, считая их чуждыми себе и приносящими скорее вред, нежели пользу, который гнался за иными радостями, радостями познания, и, украсив душу не чужими, но доподлинно ее украшениями — воздержанностью, справедливостью, мужеством, свободою, истиной, — ожидает странствия в Аид, готовый пуститься в путь, как только позовет судьба". (114 Е)
У Ксенофонта в беседе с софистом Антифонтом Сократ говорит:
"Тебе, Антифонт, угодно думать, что счастье заключается в роскоши и больших издержках; я, напротив, того мнения, что если ни в чем не нуждаться свойственно одному божеству, то нуждаться как можно в меньшем значит приближаться как можно ближе к божеству…" (Меморабилий, VI, 10)
Итак, приобщение к божественной мудрости через знание, понимание того, что подлинные добродетели — справедливость, истина, свобода, мужество и воздержанность, — делают человека счастливым в этой жизни и избавляют от страдания за гробом его бессмертную душу. Это — квинтэссенция высоконравственного философского учения Сократа. И как человек деятельный, пропаганде такого знания он посвящает всю свою жизнь. У Платона в "Апологии Сократа" приведена речь Сократа на суде. Мне кажется уместным, забегая вперед, процитировать здесь небольшой фрагмент этой речи, где философ излагает свое кредо:
"Я вам предан, афиняне, и люблю вас, но слушаться буду скорее бога, чем вас, и, пока я дышу и остаюсь в силах, не перестану философствовать, уговаривать и убеждать всякого из вас, кого только встречу, говоря то самое, что обыкновенно говорю: "Ты лучший из людей, раз ты афинянин, гражданин величайшего города, больше всех прославленного мудростью и могуществом, не стыдно ли тебе заботиться о деньгах, чтобы их у тебя было как можно больше, о славе и почестях, а о разумности, об истине и о душе своей не заботиться и не помышлять, чтобы она была как можно лучше?" И если кто из вас станет спорить и утверждать, что он заботится, то я не отстану и не уйду от него тотчас же, а буду расспрашивать, испытывать, уличать, и, если мне покажется, что в нем нет доблести, а он только говорит, что она есть, я буду попрекать его за то, что он самое дорогое ни во что не ценит, а плохое ценит дороже всего". (29 Е)
В качестве иллюстрации я хочу процитировать хотя бы пару отрывков из диалогов с участием Сократа.
Вот, например, фрагменты спора о доброте с оппонентом, настроенным скептически:
"Калликл: Итак, послушай меня, добряк, перестань обличать, занимайся делами благоприличными, чем обнаруживалось бы твое благоразумие, а этот высокопарный вздор, эти, как бы их назвать, мечты или болтовню, с которой придется жить "в пустых домах", предоставь другим. Подражай не тем, которые обличают эти мелочи, а тем, которые наслаждаются и жизнью, и славою, и многими другими благами. (Платон. Горгий, 486)
Сократ: (в конце своего ответа):
"… рассудительному, как мы раскрыли, Калликл, если он человек справедливый, мужественный и благочестивый, крайне необходимо быть совершенно добрым; а доброму, все, что ни делает он — делать хорошо и прекрасно; делающему же хорошо — наслаждаться блаженством и счастьем, равно как злому и делающему дурно — быть несчастным". (там же, 507, C)
А вот диалог о дружбе, интересный не только выражением нравственной позиции Сократа, но и его взгляда на возможность государственного правления людей честных и благородных. Сначала в разговоре с неким Критобулом Сократ рекомендует выбрать в качестве друга того, кто…
"… отличается, во-первых, умеренностью в удовлетворении чувственных потребностей, затем доброжелательностью, обходительностью, наконец, готовностью соперничать с людьми, делающими ему добро, чтобы не уступать им в благодеяниях". (Ксенофонт. Меморабилий, VI, 5)
Далее Критобул говорит о раздорах среди тех, кто правит государством (после смерти Перикла), а Сократ ему отвечает:
"Критобул:… Но если даже добродетельные люди из-за первенства в государстве живут в раздоре и из взаимной зависти ненавидят друг друга (вспомните речь Дария — Л.О.), то где же после этого можно найти друзей и у кого можно искать расположения и верности?
Сократ: Да, Критобул, людские отношения представляют довольно пеструю картину: по природе люди имеют задатки дружбы — они нуждаются друг в друге, чувствуют сострадание к ближнему, оказывают друг другу помощь и, сознавая это, питают друг к другу чувства благодарности; но, с другой стороны, люди по природе способны к вражде; сходясь между собою в признании одних и тех же вещей хорошими и приятными, они спорят из-за них с оружием в руках, и расходясь в чем-нибудь во мнениях, противодействуют друг другу; соревнование и увлечение также способны возбудить вражду; страсть к наживе вызывает те же враждебные чувства, а недоброжелательство ведет к ненависти.
Тем не менее, однако ж, дружба незаметно прокрадывается чрез все эти препятствия и соединяет честных и благородных людей. Благодаря своему нравственному превосходству эти люди предпочитают владеть умеренным состоянием без борьбы, чем захватывать все в свою власть, не обременяя себя, делиться с другими пищей и питьем и в любовных наслаждениях могут быть сдержанными настолько, чтобы не задеть кого не следует. Кроме того, чуждые своекорыстия, они могут не только сообща владеть деньгами, не нарушая справедливости, но и помогать ими друг другу. Они умеют также улаживать между собой споры, не только безобидно, но и с взаимной пользой, и не позволяют чувству гнева заходить так далеко, чтобы после пришлось раскаяться; а зависть они совершенно устраняют из взаимных отношений, предоставляя свое имущество в собственность друзьям, принадлежащее же друзьям, считая своим. Итак, почему же нельзя допустить, что истинно дельные люди могут разделить между собой государственные должности, не только не вредя, но даже оказывая поддержку друг другу?" (Там же, VI, 20)
Наверное, достаточно. Нравственный облик Сократа, смысл его философии и этики, равно как и характер его неутомимой пропаганды своих идеалов, читателю должны быть ясны. Кстати сказать, эта пропаганда отнюдь не была безрезультатной. Забегая вперед, скажу, что, несмотря на тяжесть обвинения в безбожии и естественное раздражение, которое у многих афинян вызывали его обличения, за оправдание Сократа на суде был подан 221 голос, против — 280. Расстанемся с философом до этих трагических последних дней его жизни и подведем итог, ради которого в этой главе шла о нем речь.
Перикл и Сократ! Два великих гражданина и мыслителя одной эпохи, достойные друг друга в своем личном благородстве. Быть может, они не спорили между собой, быть может, философия Сократа еще не сложилась к моменту смерти Перикла (есть основания полагать, что Сократ начинал не с этики, а натурфилософии, как ученик Анаксагора). Может быть. Но не в этом суть. Перед нами два подхода, два пути совершенствования общества. Перикл — это материальное процветание, гражданственность, направляемая демократия, общее дело, облагораживающее воздействие искусства. Сократ — "умеренность в удовлетворении чувственных потребностей", высокая личная нравственность, забота о душе. Для обоих — приверженность правде и справедливости. Если бы эти два подхода слились в один! Ведь они отнюдь не противоречат, а скорее дополняют друг друга.