Ей даже нравилось внимание официантов, выкативших на нее глаза.

– Да это просто было оправданием, предлогом, чтобы увидеть тебя, – возразил Осси. – Я все отложил ради этого, весь день освободил. А тут являешься ты и начинаешь говорить о каком-то концерте.

Она чувствовала себя дерзкой, беспокойной, немного злой. Но прежде всего она контролировала себя.

– Это тоже неправда, – отпарировала она с улыбкой.

И действительно, это было так. Пока они ели ветчину по-пармски и дыню, она ни словом не обмолвилась о Майорке. Потом, когда подали камбалу по-веронски, она расспрашивала его о предстоящей поездке в Нью-Йорк. Когда подали клубнику со сливками, она расспрашивала его про сезон концертов Барзини в Милане, который, как она осторожно заметила, уже подходил к концу. И все эти разговоры доставляли ей удовольствие, она была искренне заинтересована в беседе, и его ответы были такими же остроумными, как и прежде.

Она ничего не сказала из того, что собиралась сказать вчера. И как бы она смогла? Правда, когда он намекнул, что она могла бы поехать с ним в Париж, она просто рассмеялась.

– Ах, – сказал он. – Как я скучал по этому смеху.

– Тогда я еще через минутку посмеюсь, – сказала она и была так довольна собственной шуткой, что начала то и дело смеяться.

И Осси тоже смеялся, но он начал и рассматривать фотографии на столе.

– Ну вот, – сказал он. – Если ты уже закончила, давай поднимемся ко мне в номер. Мы можем еще выпить бренди…

– Нет, нет, – перебила она его. – Мы обсуждали мою идею.

– Мы можем поговорить наверху. – Он откинулся на стуле и жестом подозвал официанта.

Официант кивнул и пошел выписывать счет.

– Осси, – промурлыкала Катрина с упреком. – Это ведь все для тебя игрушки, правда?

– Игрушки? – он притворился удивленным.

– И ты в них играешь… где бы ты ни был, по всему миру. Держу пари, что у тебя одна женщина в Риме, другая в Нью-Йорке. А если ее и нет, ты скоро ее найдешь. – Она подбодрила его смехом. – Ну же, признайся.

В его глазах зажглась искорка. Губы против воли растянулись в улыбке.

– Ты сейчас как мальчишка, которого поймали за руку.

– За руку?

– Когда он воровал яблоки в чужом саду.

– А, – он улыбнулся. – Запретные плоды.

– Ты знаешь, что твое внимание льстит мне. Ты интересный, обаятельный и очень привлекательный, но я – очень… очень замужняя женщина.

– Я тебя за это прощаю.

– Но я себя не прощу, понимаешь. Вот в чем дело. Я знаю, что это глупо, но не могу. – Ее глаза стали молящими. – Не можем ли мы остаться друзьями?

Его взгляд скользнул по ее груди, потом он снова поднял глаза. Видя, что она очень серьезна, он вздохнул, соглашаясь.

– Такая потеря…

– Ты ничего не потеряешь. Мы провернем вместе кучу прекрасных дел и останемся друзьями на всю жизнь.

В ответ на ее смех, он сумел выдавить жалкую улыбку. Машинально он перенес внимание на фотографии.

– Может быть, мы и останемся друзьями, – сказал он с сомнением. – Но я ничего не понимаю в бизнесе. Как я и сказал только что. Пейзаж замечательный. Место – очень красивое, и я все слышал, что ты о нем сказала, но сама идея…

– А вот этот снимок сделали прямо в море, – перебила она, внутренне вздохнув с облегчением, и взяла со стола одну из фотографий. – Ты подумай насчет моей идеи с концертным залом на природе. Только представь. – Она замолчала и улыбнулась официанту, который принес счет. – Может быть, мы выпьем еще кофе? – сказала она, разрешая ему бросить взгляд в вырез жакета.

Довольный официант ушел, а Катрина продолжила свой рассказ.

Было уже два часа. Краешком глаза она видела рыжие волосы Шарли около бара. Шарли уходила и приходила, вероятно, для того, чтобы встретиться с ней, с Катриной, в холле. Но у Катрины не было еще никаких результатов, и она оставалась сидеть за столиком, хотя после вина, бренди и нескольких чашек кофе у нее могли возникнуть вполне естественные причины ненадолго выйти.

– Катрина, – произнес Осси, расстегнув манжеты у рубашки, положив локти на стол и подперев подбородок руками, – я должен сказать тебе, что, являясь импресарио Энрико Барзини, я получаю от него нечто святое – это доверие. Это серьезно. Он – один из талантливейших людей в мире, и я очень ценю то, что работаю с ним. А в мою работу входит поддержание его репутации, я должен все время поддерживать ее. Ты понимаешь? Ты не поверишь, в каких только местах ему не предлагали выступать. Ну например… – он повел плечами. – Но Катрина, я должен сказать тебе, что в это дело я его не втяну. Майорка – это Майорка. А мы даем международные концерты. Так рисковать я не могу.

– Да ведь о чем я тебе говорю! – воскликнула она. – Мы просто используем природные качества «Паломы Бланки» как поддержку, как волшебную приманку, как что-то уникальное, а остальное – дело телевидения.

Нехотя он оторвал взгляд от выреза на жакете.

– Испанского телевидения? – спросил он с сомнением в голосе.

– Не только испанского. Мы думаем о том, чтобы показать это всему миру. Двухчасовое представление.

На этот раз его глаза не скользнули к вырезу и он не удивился, а рассмеялся.

– Дорогая моя Катрина, ты что, думаешь, что это так просто?! – Его глаза насмешливо заблестели. – Это все чрезвычайно трудно совместить. Может быть, это действительно" великолепная идея, но вам для этого нужен крупный продюсер. Ты говоришь о том, что это будет мировое представление. А где гарантии? Ты и не представляешь, что ставишь на карту..

– Майк Томпсон даст необходимые гарантии. Улыбка сбежала с его лица, и глаза широко раскрылись.

– Ты знакома с Майком Томпсоном?

Шестое чувство подсказало ей путь к спасению. «Ему нравится мой смех, так буду смеяться».

Она закрыла лицо руками, сдерживая смех, как бы привлекая к себе внимание всех окружающих.

– Не глупи, – смеялась она. – Все знают Майка Томпсона.

Он сидел, глядя ей прямо в глаза и больше не косясь на вырез.

– Ну да, – кивнул он, почесывая подбородок. – У него хорошая репутация. У него несколько отличных работ.

– Ну и разве он не сделает замечательную работу для нас?

Он отвернулся от нее, как будто обозрение ресторана сделало ее менее привлекательной.

– Да, привлечение Майка Томпсона – это другое дело.

Катрина почувствовала, как озноб пробежал у нее по телу.

Он снова взглянул на фотографии.

– Естественно, когда мы что-то снимаем, мы настаиваем на артистическом подходе к работе.

– Ну конечно, – кивнула она с жаром, готовая согласиться с чем угодно. – О чем еще говорить.

Он взял фотографию, которая лежала сверху, поглядел на нее, отложил и взял другую из-под низа.

– А как насчет видеорынка?

– Так ведь он же огромный, – быстро сказала Катрина. – Очень большой. Ты даже не представляешь, как он сейчас разросся.

Он улыбнулся.

– Я знаю, знаю. Знаю, какой он большой. Я хотел сказать, вы рассчитали цифры, которые получатся в случае нашего участия?

– Э-э… да, конечно, еще бы! – Она отчаянно закивала головой, пытаясь не выдать себя. – Все-все уже рассчитано. М-м… мы даже название придумали. Мы… э-э… очень серьезно подумали над названием.

– И что же?

Она сделала паузу, чтобы произвести надлежащий эффект, и решила взглянуть на Шарли. Она обернулась, скрестила пальцы рук и сквозь них стала смотреть назад. Потом повернулась обратно, откашлялась, как будто бы хотела сделать важное сообщение.

Мужчина за соседним столиком отложил нож и вилку и уставился на нее в оба глаза.

Официант замер с кофейником в руках.

Глубоко вздохнув, она прошептала:

– «Барзини в „Паломе Бланке"!» – Она снова повернулась и развела руки в стороны. – «Барзини в „Паломе Бланке!"» – прошептала она, глядя в потолок.

Осси просиял.

– Мне нравится, – сказал он с одобрением, кивнув головой. – Название – на высоте. Звучит сильно. Международный подход. – Он на минуту задумался, потом кивнул снова. – Да,– сказал он, – это название, с которым можно работать.