"Свет" это самое страшное ругательство в мире.

– Сэлн, знаешь… – я долго молчала, уже раскаиваясь, что начала.

– Что?

– В твоем Элиноре… Не так уж он и страшно смотрится, – он польщено ухмыльнулся на мои слова. Для меня это действительно сильный комплимент, – но почему здесь столько этого идиотского солнца??

– Магия древних властителей. Обычно всем расам нравится. Ну кроме твоей, разумеется.

– Если ты насмехаешься, я сломаю тебе что-нибудь попозже. Когда отдохну.

Опять молчание, нарушаемое только плеском ручья.

– У тебя слезы текут.

Я не выдержала и наконец зажмурилась. Не очень помогло, но не так больно хотя бы. Чужие чуткие пальцы стирали влагу с моих щек. Я не отстранилась, слишком устала.

– А тот эльф, он сильный воин?

– За две с половиной тысячи лет ни одного поражения. Владеет редким искусством боя и поэтому входит в Совет.

– Я у него один клинок вышибла.

Сэлн очень близко усмехнулся.

– Какой удар по его самолюбию, – осторожно убрал руки, словно только что осознав, что делает. – Завтра на грани сумерек и рассвета решится все. Если ты посчитаешь ритуал опасным… да, он опасен. Лучше не рискуй, ты совершила достаточно.

– Ну уж нет, должничок, – я оскорбилась. Лишиться бесплатного слуги на веки вечные? – Я участвую.

Сэлн где-то потерял завязку для волос и теперь они мягкой волной струились ниже лопаток. Темные как ночь, непроницаемо черные как привычная мне Тьма. Я не выдержала и уткнулась ему в плечо, прямо в густые шелковистые пряди, укрываясь от солнца. И глубоко вздохнула. Мне стало лучше.

– Эй, где-нибудь в ваших зарослях есть еда? – кто-то тормошил его за плечо и Сэлн недовольно распахнул глаза. Кай, кто же еще. Пришлось сидеть с ней всю ночь и сторожить ее сон, чтобы ни одна сво… никто не потревожил. После боя с Ликхаром, мастером танца со стихиями, на ней живого места не оставалось. Утром хотя бы стояла на ногах уже без помощи Сэлна, что к его удивлению, порадовало и немного успокоило.

Она сонно зевнула, поправив повязку от солнца на глазах, неизвестно откуда оторванный кусок ткани. Эльф пригляделся с ужасом. Непонятно когда и как, Кайенн сумела содрать с него любимый, расшитый рунами Клана пояс.

– Ну? Пошли завтракать, а то я съем тебя! – Она потормошила Сэлна, задумавшегося над способом возвращения обожаемой части одежды.

– Хорошо. Пойдем в… на вашем языке это что-то вроде таверны. Мы делим кухонные обязанности между собой и готовим, соблюдая очередность. Ты удивлена?

Кай ошеломленно хмыкнула.

– А перворожденные выкидывают помои с таким же одухотворенным лицом?

Сэлн предпочел этого не услышать, одну руку, поколебавшись, положил ей на плечо и повел краткими тропами. Кайенн шла не спотыкаясь и вертела головой, будто повязка не мешала ей видеть. Хотя и дралась она вчера полностью вслепую… По сравнению с таким боем не запинаться о каждый корень уже не кажется невыполнимым.

Она сразу уверенно нахватала себе еды с расставленных на траве подносов. На вопрос, как узнала, что там стоит, выкрутилась, что по нюху. Но Сэлн почему-то ей не поверил. Особенно когда она аккуратно разложила набранное вокруг себя и начала есть, ни разу не промахиваясь мимо блюда.

– Ты ведь видишь? – подозрительно спросил он.

– Да с чего ты взял?? Ой, смотри, вон наши идут, – на обиженно сопящего эльфа она вскоре перестала обращать внимание.

Лейс, безуспешно выдирая руку из цепких пальчиков воительницы, злорадно пытался на что-то намекнуть, глубокомысленно спрашивая, ну и как вам ночевалось вдвоем.

– Даже вспомнить нечего, – сокрушенно вздохнула Кай, до самого утра спавшая без задних ног, и после этого замолчали все.

Сэлн сдался на уговоры и провел их по Элинору, по всем его тайным и скрытым уголкам. Он сам часто поражался, что после долгих лет способен натолкнуться на что-то новое. Серебристые водопады, ярчайшие пугливые цветы, лужайки, где круглый год сливаются в безумном танце белоснежные бабочки и мелодично поют крошечные фейри. Показал даже сплетения пространства с сильнейшей временной магией, слишком об этом упрашивал Лейс. Там неизменно царит осень и сохраняется вечная весна. Эльфы не питают нежных чувств только к холодам и снегу, для остальных времен года у них всегда найдется место.

Нэд выглядел бледно, осунувшийся после бессонной ночи и иногда бросал в их сторону завистливые взгляды. Сэлн долго раздумывал, но так и не понял причины. И еще его занимала одна забавная мысль, которой он пока не давал развиться. Может, позже. Время ритуала приближалось. Спасение его народа, и если не повезет, последняя ночь для него.

Подходящее время для ритуала. Я почувствовала себя почти в своей тарелке, не смотря на то, что вокруг полно остроухих. Полная луна обостряла тени, усиливала и расчеркивала, делая отчетливее окружающий мир. Чуть-чуть изменяла, выделяя совсем не те черты, к которым привыкли. Древний Лес вокруг выглядел уже не таким Светлым, сосредоточенные эльфы смотрелись зловеще.

Тьма и ночь. И нет ничего лучше. Они не обманывают, скрадывая подробности в полумраке, просто оставляют больше простора для воображения.

Глаза перестали болеть, и я вернула пояс заметно обрадованному этим Сэлну. Он пришел без верхней одежды, босиком, в одних просторных эльфийских шароварах, белое пятно, видное даже издалека. Я с любопытством рассматривала татуировки, покрывающие его торс. Рыжий огонь на предплечьях, изящный цветок на спине, странная руна слева над сердцем.

Мы молчали, я от волнения заикалась, Сэлн же не знал, что сказать. Просто долго стояли рядом. Он смотрел на меня, а я пялилась на его роспись по телу.

Луна неторопливо скользила по небосклону, набирая силу.

Для людей ритуал был закрыт. Не пустили бы и меня, но я дала подержать им меч, а потом отошла на пару шагов… Дальше, как обычно, вопль и незабываемый аромат паленой кожи.

Властительница Лиара сжала губы в тонкую жесткую линию, когда я приблизилась к кругу Призыва. От обломков зачарованных скал, перенесенных сюда из легендарных Рианийских чертогов, которые погубила самонадеянность первых остроухих, шло безмятежное, запасенное за день тепло. Меня оно не успокаивало, только мешало. Ощущала себя так, будто в желудок камней напихали. Неуютно и страшно, как тогда девять десятилетий назад, когда я вернулась и не обнаружила родителей. Вроде бы еще ничего не ясно, но все внутренности уже скручивает от ощущения близкой потери. Я сглотнула.

Тьма укажи мне путь. Темные боги, я передумала насчет подношений.

Властительница плавно воздела к луне хрупкие руки, будто хотела притронуться. Ее голос разносился в темноте звоном битого хрусталя. Я не слушала. Сердце с силой ломало грудную клетку и от страха сводило скулы. Проще всего развернуться, но еще легче дойти до конца.

Сэлн шагнул за грань и вокруг него расцвели вырвавшиеся из ниоткуда языки пламени. Он оглянулся, окидывая меня всю одним коротким последним взглядом. Черные волосы трепетали, но и не думали сгорать в диком яростном огне. Плясали ожившие сполохи татуировки на предплечьях.

Я судорожно сжала меч. Не подведи меня. Кто-то должен вырваться отсюда, и мы не позволим.

"Не волнуйся, хозяйка, – прошептал в ответ порыв ветра, – не выпущу".

Плавящийся уголек амулета на шее и тепло рукояти в ладонях. Я шагнула вслед за ним, даже и не опасаясь, что могу обжечься. С ревом бушевал костер, взметая вверх снопы алых искр, и луна отсюда из самого пламени казалась красной и раскаленной. Я ухмыльнулась, встретившись глазами с Сэлном.

Что может быть лучше ночи для последнего танца? Шелестя сжигал сам себя огонь под мелодичные осколки чужого голоса. И Тьма присоединилась, оттеняя собой пылающие взрывы пожара.

Что-то навечно закрывалось сегодня в гудящем от напряжения воздухе, крепко срасталось невидимой нитью, прочной как паутина Ларагры. Мы танцевали. Тьма и живой огонь. Ночь и рассвет, что всегда приходит ей на смену.