— Я не думал, что вы решитесь пойти в неизвестность. Я должен пересмотреть мнение, которое о вас составил ранее.

Моргана пожала плечами, на этот раз ей удалось спрятать раздражение.

— Мне не хотелось оставаться в современной части города.

Яркие темные глаза сузились, наблюдая за ней.

— Значит, вы не останавливаетесь на поверхности. Но будьте осторожны, сеньорита, особенно если приезжаете в Лорензито не в качестве суровой и недоступной медсестры Кэрол. Тут может отыскаться нечто, что вас испугает.

Если Моргану и удивила менее официальная форма обращения, она в то же время не пропустила мимо ушей и легкую насмешку в сдержанном голосе, который начинала уже от всей души ненавидеть, Она ответила ему прямым взглядом.

— Вы говорите о городе, сеньор, или о людях? Таким образом, военные действия были перенесены в лагерь противника, что он признал своей обычной насмешливой улыбкой.

— Возможно, и о том, и о другом.— Он повернулся к молодому португальцу, вернувшемуся с ожерельем, и взял украшение у него из рук. Одна из темных бровей удивленно приподнялась.

— Вы остановили взгляд на украшении, опасном для холодной представительницы Англии.

Моргана вопросительно посмотрела на него. Ее любопытство на мгновение пересилило неприязнь, мешавшую ей просить его о чем бы то ни было, даже об информации.

— В чем дело?

— Возможно, мне не следует говорить вам.— Он оценивающе смотрел на нее (словно муха на булавке, возмущенно подумала Моргана).— Вы тогда можете побояться его купить.

Моргана вызывающе выставила вперед подбородок, снова напрягшись из-за неприятной ей легкой насмешки, прозвучавшей в голосе маркиза.

— Думаю, что нет, сеньор. Вашего намека было бы уже достаточно, если бы я была суеверна.

— Так ли? — Он перевел взгляд с нее на ожерелье и неожиданно улыбнулся без тени насмешки или поддразнивания.— Следует восхищаться вашей отвагой при заключении договора с неизвестными.

Моргана поспешно отвела глаза от его смуглого улыбающегося лица, ощутив, что у нее перехватило дыхание. В то же время она не могла не гадать, что же на самом деле могло означать ожерелье и имеют ли его надписи какое-то отношение к опасности, о которой упомянул маркиз. Как бы то ни было, она намерена была купить это украшение, какая бы мрачная история за ним ни стояла. С его помощью ей удалось выяснить цену, заплатить за него — и застегнуть его у себя на шее прямо у него на глазах. Плоские кружки упали за расстегнутый ворот ее платья.

Крепко взяв ее за локоть, маркиз вывел Моргану из лавки к большой черной машине, стоявшей на улице,— она узнала эту машину по тем другим, незабываемым встречам. От прикосновения его руки у нее снова перехватило дыхание, и Моргана рассердилась на себя за то, что поддалась его обаянию и привлекательности даже тогда, когда он дразнит ее. И все же она не могла забыть, каким он может быть, когда улыбается, как несколько секунд тому назад.

Теперь он не улыбается. Она увидела, что его брови внезапно нахмурились, и запоздало вспомнила свою выходку с машиной.

— Где Хулио? — резко спросил он.— Почему он разрешил вам бродить по улицам Лорензито без сопровождения?

При этом он осматривался, явно ища глазами ее машину, и Моргана вынуждена была признаться, что здесь нет ни Хулио, ни машины. Тон маркиза заставил ее почувствовать, что она совершила серьезный проступок, и, несмотря на напускное хладнокровие, она испугалась.

Он не сразу заговорил, но его четко очерченные губы на мгновение сжались, когда он открыл дверцу своей собственной машины.

— Будьте любезны сесть, сеньора.

Моргана сразу заметила, что он отбросил более дружелюбное слово «сеньорита», и как это ни абсурдно, почувствовала себя нашалившим ребенком. Как ни возмущалась она его высокомерием, неудовольствие маркиза заставило ее почувствовать себя странно растерянной и одинокой. Она впервые подумала о том, что ее своевольный вызов мог отразиться и на Хулио.

Эта мысль заставила ее немного устыдиться, но не из-за себя. Ее все еще не покидало затаенное удовлетворение из-за того, что ей удалось отчасти перехитрить маркиза, но она не хотела бы, чтобы ее поступки причинили Хулио неприятности, и это положение дел она была намерена исправить без промедления.

— Хулио не виноват, сеньор,— начала она немного робко, бросая взгляд на холодно застывший профиль, когда маркиз уселся рядом с ней и включил двигатель.— Я настояла на том, чтобы поехать одной.

— Я не сомневался в том, что Хулио не виноват,— холодно откликнулся он.— Вы явно не питаете особого уважения к обычаям острова, мисс Кэрол, но если вы намерены хоть какое-то время прожить здесь, ради вашего же благополучия вам следовало бы их соблюдать.

— Я не привыкла, чтобы меня повсюду сопровождали.

— Возможно, и нет, но на Хуамасе будьте любезны соблюдать наши обычаи.— Не глядя на нее, он осведомился:— Вы закончили свои дела в Лорензито?

— Да, сеньор.

Моргана решила про себя, что даже если бы это было не так, она не призналась бы, поскольку была уверена: это означало бы, что он отвез бы ее туда, куда ей было нужно, и ожидал со своей холодящей вежливостью, пока ее можно будет вернуть домой, как нашалившее дитя.

Когда город остался позади и они поехали по окруженной деревьями дороге, он бросил на нее быстрый взгляд.

— Почему вы прячете свои волосы? У них очень красивый и необычный оттенок.

Эти слова были произнесены тем же равнодушным голосом, которым он когда-то заговорил по поводу ее неприязни к нему, и снова Моргана на минуту не поверила своим ушам. Когда она наконец осознала, что он действительно это сказал, по лицу ее разлился легкий румянец, хотя странная небрежность сделала его замечание почти оскорбительным.

— Вы краснеете? Это относится к числу вещей, о которых запрещено упоминать?

Моргана бросила на него быстрый удивленный взгляд. Его улыбчивое обходительное обаяние снова заставило ее задохнуться.

— Вы просто застигли меня врасплох, сеньор.

Такой ответ представлялся наиболее безопасным до той поры, пока ей не удастся разобраться в его новом настроении. С загадочным Фелипе никогда не поймешь, не начинает ли он снова игру в кошки-мышки.

— Серьезно? Вы не привыкли к комплиментам. А что, у мужчин в Англии нет глаз?

— По-моему, они замечают то, что необычно или особенно интересно,— ответила она осторожно: маркиз явно ждал какого-то ответа.

— А вы не считаете себя интересной? — В его голосе все еще слышалось это теплое очарование, и даже не глядя на Фелипе, она знала, что он улыбается.— По-моему, вы ошибаетесь очень во многом, сеньорита.

На этот раз Моргана решила ничего не отвечать, но почувствовала, что ее неприятие по отношению к нему уменьшается. Хотя и отругала себя строго за то, что поддается пустым комплиментам, а они не могут не быть таковыми. Разве может интересовать маркиза де Альвиро Риальта всерьез какая то Моргана Кэрол?

Они некоторое время ехали молча, чему Моргана была скорее рада. Она с удивлением обнаружила, что уже много часов практически не вспоминала о Филиппе, и ей необходимо было разобраться, что это может означать. Обычно он не покидал ее мыслей, если она не прилагала отчаянных усилий, чтобы его туда не допустить. Сейчас же ей это не понадобилось. Больше того, хотя она теперь о нем вспомнила, боль, не покидавшая ее, стала почему-то значительно слабее. Казалось, образ его несколько поблек, размылся, стал на удивление неинтересным. Более того, она даже забыла о том, что ожидает ее меньше чем через два месяца. Может, это произошло потому, что ее неприязнь к Фелипе де Альвиро Риальта настолько поглотила все мысли, а потом к этому прибавились мысли о другой стороне этой сложной натуры. Трудно думать о ком-то еще, находясь в обществе такого раздражающего и, надо признаться, обаятельного мужчины. За одно это Моргана была ему благодарна, и на губах ее появилась чуть смущенная улыбка.

Видимо, в этот момент он как раз взглянул на нее. Она услышала, как его «неанглийский» голос спрашивает: