«Опять эти полудурки, — вспомнил варвар полчища этих существ, устроивших ему совсем недавно такой веселый ночлег. — Нергал мне в печень, что им от меня нужно?»
Конан услышал нарастающий звук, похожий на жужжание тысячи пчел. Он становился все сильнее и сильнее, и через мгновение слух киммерийца перестал различать какие-либо звуки извне, только давящий на мозги неумолчный гул, способный свести с ума. Тело варвара словно потеряло свой вес и стало приподниматься над поверхностью, потом поплыло вправо. Откуда-то возникло непонятное сумеречное свечение, заполнившее, как туман, все вокруг. Он снова, как и в ту ночь, с ужасом, от которого кровь леденела в жилах, увидел, что в нескольких шагах от него на противоположном склоне воронки появился его двойник, сумрачно глядевший на него пронзительными синими глазами.
«Этим меня не возьмешь, Нергалово племя, — усмехнулся он, не предпринимая пока никаких действий и глядя на Лже-Конана с легкой усмешкой, — в этот раз я не подниму меч на себя самого».
Однако принять какое-то решение еще вовсе не означает так и поступить. Рука варвара сама собой потянулась к мечу, и он увидел, что его двойник делает то же самое.
Киммерийца обуял гнев. Он не мог смириться с тем, что какая-то тень, пустая оболочка, пусть даже столь похожая на него, пытается выдавать себя за живого человека. И хотя где-то глубоко внутри все еще теплилась мысль, что нельзя драться с самим собой, ноги сами сделали шаг вперед. Противники закружили друг против друга, выбирая подходящий миг для удара, совсем как в прошлый раз.
Но вдруг произошло что-то непонятное, как будто подул слабый ветер, который, тем не менее, все изменил. Киммериец остановился и поглядел на своего противника спокойно и без гнева. Странные существа снова запрыгали вокруг, как курицы, подбирающие зерна на птичьем дворе. Они размахивали трехпалыми конечностями с длинными когтями и казались обескураженными тем, что Конан ничего не предпринимает. По их рядам пробежал легкий ропот, но варвар не слышал звуков, а видел только шлепающие толстые губы. Внезапно их лица исказились страхом. Киммериец проследил за их взглядами и увидел, как в центре ямы выступает что-то зеленое, бесформенное, напоминающее купол погребенного в земле храма.
Роняя комья земли со своей скользкой, покрытой слизью поверхности, купол все больше и больше вылезал наружу, на глазах вырастая в нечто, напоминающее гигантский гриб.
«Боги! — Варвар не мог оторвать глаз от жуткого монстра, выползающего из ямы. — Это еще что?»
Из ножки зеленоватого гриба начали вытягиваться в разные стороны, словно растущие ветви дерева, длинные щупальца. Их было много, наверное, не меньше десятка.
На концах щупалец проступили утолщения величиной с баранью голову. Эти утолщения оканчивались воронкообразными губами, которые раскрывались и закрывались подобно пасти удава. Монстр, поводя глазами, протягивал щупальца к трехпалым и, смачно чавкая, присасывался к их головам. Три-четыре карлика, одновременно схваченные чудовищем, взлетали в воздух, болтая ногами, словно лягушки, вытащенные цаплей из болотной жижи. Затем следовало быстрое, почти неуловимое, движение щупальца, и карлик по самую голову уходил в землю. Конан отошел чуть подальше. Зеленый монстр продолжал вбивать дергавшихся трехпалых в землю, размеренно двигая глазами и щулаяьцыви, словно выщиввльщица, которая втыкает иголку в ткань, чтобы сделать очередной стежок.
Трехпалые существа метались, норовя выскочить из-под шляпки страшного гриба. Они собрались в толпу, образовавшую кольцо, и вытянули к чудищу свои руки-лапы.
Снова неясный гул возник в ушах киммерийца, как будто кто-то ворочал внутри его головы чем-то тяжелым, раскалывая мозг. Он, с трудом переставляя ноги, отступил на несколько шагов назад, отодвигаясь от круга трехпалых. На когтях вытянутых лап карликов возникло синеватое сияние, которое поднималось вверх, словно языки пламени, распадалось на части и вновь замыкалось в кольцо, постепенно окружавшее гигантский гриб.
Конан, онемев и словно потеряв способность двигаться, стоял чуть в стороне и наблюдал, как карлики погружались все глубже и глубже в землю. Постепенно его слух вновь стал воспринимать звуки, и он услышал легкое потрескивание, как будто рядом горел костер. Но он не видел ничего, кроме исчезающих под землей карликов и гигантского гриба, который каждое мгновение изменял очертания, оставляя при этом постоянным свой зеленовато-бурый цвет.
«Сейчас монстр закончит с трехпалыми и примется за меня!» — мелькнула мысль в мозгу варвара, но он не мог даже пошевельнуть рукой или ногой.
Однако чудовищный гриб, казалось, даже не заметил Конана и его двойника, так же, как и киммериец, замершего без движения. Монстра интересовали только карлики.
Он сосредоточенно изгонял лакуди с лица земли. Когда от них не осталось ничего, кроме легкого сияния, кольцом окружавшего поляну, шляпка гриба начала заворачиваться внутрь, будто хотела окутать ножку подобием гигантского толстого плаща. Еще несколько мгновений, и вместо гриба перед глазами киммерийца уже был огромный шар, который начал надуваться, словно бычий пузырь. По его поверхности побежали яркие точки, напоминавшие звезды на темном небе, и вдруг сфера лопнула, разлетевшись на тысячи прозрачных осколков. Словно вихрь подхватил Конана и отбросил на несколько шагов назад, швырнув на ствол старого дерева. Удар оказался настолько сильным, что варвар потерял сознание.
Когда Конан очнулся, то не мог сразу сообразить, что с ним произошло, и долго ли он пролежал на прохладной влажной траве. Он поднял голову. Небо было усыпано яркими звездами, полная луна стояла высоко в небе, оставляя на земле причудливые тени деревьев.
«Уже за полночь, — ощупывая спину и плечи, решил варвар. Шершавый и крепкий ствол карагача, на который его швырнуло, был тверже камня. — Нергал мне в кишки, уже второй раз эти трехпалые… Явно попал в чью-то магическую сеть. Если бы еще знать, чего им всем надо от меня?»— размышлял он, поднимаясь на ноги.
Он огляделся по сторонам. Ничего вокруг не напоминало о случившемся совсем недавно. Киммериец даже опустился на колени и прополз несколько шагов, пытаясь найти хоть какие-то следы, но тщетно: трава была ровной и непримятой, словно тут никогда и не вырастал гигантский гриб.
«Это не могло мне присниться, — решил варвар, — тем более что мой двойник так же исчез, как и тогда. Все почти повторилось, только в тот раз не было гриба. Нет, постой, — перебил он себя, — может, он и был во дворе, а я его просто не видел…»
Он повернулся туда, где вечером горели факелы. Сейчас там было темно, и лишь дом выделялся в лунном свете белизной своих стен.
«Ладно, хрен с ними, с этими монстрами! — Конан поднялся на ноги. — Потом решу, как с ними разобраться. Сейчас надо узнать, все ли в порядке с Испараной и Джунгир-ханом».
Киммериец, мягко ступая, двинулся по направлению к дому, где расположились беглецы из Замбулы. Охраны в саду не было: видимо, решили довериться ставням и крепким запорам. Варвар, не подходя к самому дому, обошел его вокруг и приблизился к въезду в сад. За коваными прутьями ворот он различил мелькнувшую тень и застыл на месте, весь обратившись в слух. Из-за ворот донеслось позвякивание железа, через некоторое время снова мелькнула тень, и варвар увидел двух стражников с алебардами, которые прохаживались у ворот.
«Это уже интересно! — чуть не присвистнул Конан. — Теперь их охраняет шангарская стража. — Он присел на корточки и глубоко задумался. — Что бы это могло значить?»
А подумать было о чем. Если стража Шангары охраняет Джунгир-хана, то, скорее всего, Хафар все рассказал кому-то из местных. Тогда не исключено, что ему, Конану, в этой компании места уже нет.
Киммериец вернулся к зданию и отыскал окно, за которым должна была находиться спальня Испараны. Он не мог ошибиться, потому что днем хорошо запомнил расположение комнат в доме. Так, первое, второе, третье окно — должно быть, здесь. Варвар просунул кинжал в щель между деревянными ставнями и пошевелил лезвием. Крак!