На испрашиваемые у царя средства Никон устраивает в Новгороде богадельни, а во время голода раздачу пищи бедным. И тем не менее здесь митрополит не пользуется любовью из-за предоставленного ему царем права и обязанности наблюдать за мирским управлением. По разным поводам в городе постоянно вспыхивали бунты, во время одного из которых Никон был жестоко избит мятежниками. Алексей Михайлович принял сторону Никона, которого называл в письмах «великим солнцем сияющим», «избранным крепкостоятельным пастырем», «возлюбленником своим и содружебником». Но увидев, что строгость не дает результатов, Никон сам просил царя о прощении мятежников.
После смерти патриарха Иосифа в 1652 году Никон по желанию Алексея Михайловича был избран в патриархи.
В конце XVII века в соборном храме появляется чрезвычайно интересная роспись. Это изображение древних философов, общей и русской истории в лицах и картинах, родословное древо российских государей, кончая Федором Иоанновичем, и портреты Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Ризница монастыря была полна царскими вкладами и вкладами главным образом тех, чьи семьи погребались в его стенах. Об этом свидетельствуют монастырские синодики второй половины XVII века. Среди настоятелей монастыря были такие известные церковники, как патриархи Иов и Питирим, Амвросий Орнантский, Филарет Дроздов и др.
Собор Спаса Преображения Новоспасского монастыря. Фото 1920-х гг.
Формированию архитектурного ансамбля Новоспасского монастыря в немалой степени способствовали две постройки XVIII века. Это надвратная колокольня архитектора Ивана Жеребцова (1759–1785) и церковь Знамения архитектора Е. С. Назарова (1791–1795). Но в дальнейшем развитие получает только богатейшее монастырское кладбище – к старому присоединяется новое. Для погребений была открыта и Екатерининская церковь.
С Новоспасским монастырем оказалась связанной судьба одного из самых любимых москвичами, талантливейшего актера и певца Николая Лаврова, которого восторженные поклонники готовы были видеть в образе Аполлона на первой квадриге, украсившей фронтон Большого театра.
Усыпальница бояр Романовых в подклете собора Спаса Преображения Новоспасского монастыря. Фото н. XX в.
…Извозчику достаточно было сказать: «На Арбат, к Кокошкину, что у Бориса и Глеба». Последнее не слишком обычное уточнение о церковном приходе объяснялось тем, что директор московской казенной сцены, иначе – Большого и Малого театров, Федор Федорович Кокошкин, совмещавший государственную службу с театральными переводами и режиссурой, слыл самым восторженным театралом. Его родовой дом находился на Воздвиженке, по стороне Крестовоздвиженского монастыря (№ 11 – не сохранился, снесен в 1983 году). Вступив в новую, связанную с театром должность, он поспешил приобрести второе домовладение, прямо через улицу, за церковью Бориса и Глеба (Никитский бульвар, 6, известный москвичам как Соловьиный дом, – снесен в 1998 году). Здесь проводились литературные вечера, читки пьес, репетиции, работала типография для печатания театральных программ и афиш, жили наиболее известные и ценимые актеры, как М. Д. Львова-Синецкая, гостями которой бывали А. С. Пушкин, А. С. Грибоедов, И. А. Гончаров, Ф. Кони). Семьдесят романсов было написано А. И. Варламовым, принимавшим в этих стенах Ференца Листа.
Соловьиный дом – это название родилось едва ли не со дня открытия в январе 1825 года вновь отстроенного после пожара начала века Большого театра, где с таким блеском дебютировал до той поры никому не известный певец Николай Лавров. Настоящие театралы предпочитали иное название – «Кокошкинская академия», и судьба того же Лаврова служила лучшим тому обоснованием.
Совершенно случайно Кокошкину довелось услышать во время церковной службы в Новоспасском монастыре молодого певчего, занимавшегося в свои девятнадцать лет мелкой торговлей лесом. Николай Чиркин никакого представления о театре не имел и не обратил внимания на предложение Кокошкина заняться его образованием. А потом в один прекрасный день сам пришел в дом на Арбатской площади и согласился на все условия хозяина. Федор Федорович по своему методу стал готовить юношу к поступлению на сцену. Ни музыкального, ни общего образования у вчерашнего помощника приказчика не было.
Больше года провел Чиркин в Соловьином доме едва ли не взаперти, занимаясь с раннего утра до поздней ночи. В заключение получил более благозвучную фамилию – Лавров и появился перед зрителями во время торжественного открытия Большого театра.
Начинал с драматических спектаклей. И если самого Кокошкина отличала любовь к классической трагедии, выспренний стиль, у Лаврова все было наоборот. Он – сама простота и естественность на сцене. Лавров превосходно играл Шекспира и был первым исполнителем роли Мельника в драматической постановке пушкинской «Русалки». Он постоянный партнер Михаила Щепкина, Надежды Репиной, Павла Мочалова, супругов Сабуровых, Булахова. Современники согласно утверждали, что в жанровых ролях Лавров мог потягаться с самим Михайлой Семеновичем.
Соловьиный дом. Фото XIX в.
Не меньшие восторги вызывал и голос Лаврова. Заезжие итальянские знаменитости писали о его необычайно широком диапазоне: он пел партии от теноровых до басовых, и мало кому удавалось слышать второй такой богатейший бас профундо. Для Лаврова писали многие композиторы, и в одном только архиве Алябьева сколько переписано пушкинских строк с неизменной пометкой «Для Лаврова»: «Мой друг, забыты мной следы минувших лет. И младости моей мятежное теченье. Не спрашивай меня о том, чего уж нет, Что было мне дано в печаль и в наслажденье, Что я любил, что изменило мне…»
В 1840 году Лаврову предстояло исполнить в благотворительном концерте гимн Александра Алябьева «Москве благотворительной» для голоса с хором и оркестром. Буквально в канун концерта не стало 35-летнего певца, скончавшегося во время спектакля. Его смерть потрясла московских театралов. В знак траура исполнение гимна Алябьева было отложено на год. Но через год гимн прозвучал вместе с еще одним алябьевским произведением – «Песнью на смерть Лаврова» на стихи поэта Семена Стромилова. А поминальная литургия была отслужена в соборе Новоспасского монастыря.
Новоспасский монастырь. Фото н. XX в.
В канун Первой мировой войны монастырь носил название Новоспасского первоклассного ставропигиального. Его настоятелем был епископ Евфимий, наместником архимандрит Игнатий, ризничим иеромонах Василий, благочинным иеромонах Парфен. На покое здесь жили епископы Владимир и Василий. Из одиннадцати монахов трое жили на покое. Кроме того, обитель имела семерых иеродьяконов. Службы в Новоспасском монастыре до конца отличались исключительны порядком, благолепием и пением, собирая в полном смысле слова всю Москву.