— А хотите, расскажу, как я додумался до этой мысли? — предложил Чемодаса.

— Расскажите.

— Даже, лучше сказать, не додумался, это не то слово. Я ведь обычно не то чтобы думаю…

— Уж это точно, — ехидно вставил Упендра, по-видимому, уязвленный тем, что временно оказался в тени.

— Не то, чтобы специально думаю, а как бы это объяснить, — продолжал Чемодаса, словно не расслышав слов Упендры, — Просто я очень четко себе представляю, что мне нужно, а одновременно с этим смотрю, что у меня есть. И тогда идеи появляются сами, даже трудно сказать, откуда они берутся. Самое главное в любой работе — это исходить изтого, что есть. А то ведь я знаю таких, которые целыми днями ничего не делают, а только лежат и рассуждают и том, чего у них нет. Ну и что? В конце концов так ни с чем и остаются. Только и могут, что критиковать других.

— Да, есть такие, — согласился Упендра, — Других критикуют, а у самих все шиворот-навыворот.

Чемодаса не успел отпарировать, потому что Коллекционер спросил у него:

— Так как же вам пришла эта идея?

— Очень просто. Поставьте себя на мое место. С одной стороны, вам позарез надо спуститься, потому что здесь уже все что надо сделано, а та стена совем голая. Вы, я так понимаю, тоже здесь недавно, не успели обжиться?

— Да как сказать, — растерялся Коллекционер.

— Или на работе загружают?

— Да, бывает, приходится задерживаться.

— Это нормально. Но жилище тоже требует заботы. Если быт не организован, то и в работе будут сплошные просчеты. Вот сегодня, например, вы так торопились, что свой пенал мало того, что забыли, так еще второпях и захлопнули. Пришлось мне взрывать замок.

— Взрывать замок?! — в голосе Коллекционера послышались нотки тревоги.

— И, между прочим, не так-то это было просто, — сказал Чемодаса. — Одной серы ушло с двух коробков. Кстати, я вам не досказал, как меня осенило. Так вот, стою я над этой грудой спичек — это уже после того, как взорвал замок, клей отыскал, эту стену всю полностью оформил — здесь тоже, кстати, не обошлось без приключений, но об этом потом, — стою и не знаю, что мне с такой прорвой делать. Было б их поменьше — и думать нечего, сделал бы веревочную лестницу. Лестница всегда рано или поздно в хозяйстве пригодится. Но здесь материала — на сотню лестниц, и еще останется. А я, вы знаете, терпеть не могу, когда что-нибудь остается. У меня никогда ничего даром не пропадает. Вот даже и сейчас говорю с вами, а у самого душа болит. Смотрю на эту пустую катушку и мучаюсь: куда бы ее пристроить? И что делать со спичечными коробками?

16. — Если хочешь, я могу тебе сказать, что с ними делать, — вмешался Упендра.

— Скажи! — обрадовался Чемодаса.

— Обычно в спичечных коробках хранят спички, — серьезно начал Упендра. — Их используют по одной, по мере надобности, а когда они кончаются, коробок выбрасывают и покупают новый. Подобным же образом поступают с нитками. Между прочим, и то и другое стоит денег.

— Ну, такой подход меня не устраивает, — засмеялся Чемодаса. — Если каждый день выбрасывать по два коробка, пробросаешься.

— В таком случае тебе остается только сделать себе из них два шикарных автомобиля и разъезжать в них по комнате, — сказал Упендра.

Тут только Чемодаса понял, что он попросту издевается. «Ну, уж на этот раз спуску тебе не будет!» — сказал он про себя и начал подыскивать самый что ни на есть уничтожающий ответ. Но и на этот раз ему помешал Коллекционер.

— Когда я был маленький, — сказал он, — один раз моя мама из пустой катушки и спичечного коробка сделала для меня самоходную тележку.

Упендра задумчиво улыбнулся и проговорил с теплотой в голосе:

— Так значит, и у вас тоже была мама.

Вдруг Чемодаса изо всей силы хлопнул себя по лбу, подпрыгнул на месте и ликующим голосом прокричал:

— Идея! Блестящая идея! Меня осенило.

— Я вас поздравляю! — ироническим тоном сказал Упендра, обращаясь к Коллекционеру, — Нашего друга опять осенило. Говори же, что ты на этот раз задумал?

— Ничего особенного, — сказал Чемодаса с наигранной скромностью, но торжествуя в душе. — На этот раз я всего-навсего изобрел одну вещь, совсем простую, но зато жизненно необходимую. Да ты и сам легко догадаешься, что я изобрел. Посмотри вокруг. Обрати внимание на гигантские размеры всего, на эти бескрайние просторы, и скажи: чего здесь не хватает в первую очередь?

— Скажу, — не задумываяь ответил Упендра. — Здесь не хватает крепкого забора для тех, кто рвется все переделать на свой лад, не принимая в расчет остальных.

— Не угадал! — торжествующе сказал Чемодаса. — Здесь не хватает транспорта. Видишь, какие расстояния! Пешком ходить — никаких ног не хватит. Поэтому я изобрел катушечный автомобиль.

— Если все дело в ногах, — сказал Упендра, — то есть и более простой способ их поберечь. Я, кажется, тебе не раз советовал…

17. Но Чемодаса его уже не слушал. Он потребовал, чтобы Коллекционер рассказал, как его мама делала самоходную тележку. И Коллекционер начал рассказывать:

— Мы с мамой часто переезжали, а при переездах теряется много вещей. Поэтому у меня было мало игрушек. Один раз я заболел корью. Когда я стал выздоравливать, мне было скучно, и тогда мама сделала самоходную тележку, чтобы я с ней играл.

— Это понятно! Вы скажите, как! Как она ее сделала? — нетерпеливо переспросил Чемодаса

— Это было очень давно, — смущено сказал Коллекционер. — Я только помню, что тележка не ездила.

— Как не ездила? — упавшим голосом переспросил Чемодаса.

— Совсем никак. Катушка вертелась на одном месте, тележка подпрыгивала и переворачивалась.

— И что же предприняла ваша мама? — недовольно спросил Чемодаса.

— Мама сказала: «Не плачь, я старалась. Когда вырастешь, придумаешь, как сделать лучше».

— И что же? Вы придумали?

— Пока нет.

— Как же так? Ведь я на вас рассчитывал! — с разочарованием и глубокой обидой сказал Чемодаса. — Вспомните хотя бы, какие подручные материалы использовала ваша матушка, кроме коробка и катушки.

— Постараюсь. Она использовала еще свою шпильку и кусок резинки. Кажется, больше ничего. Концы шпильки она загнула внутрь, и получилась треугольная рамка. На эту рамку она насадила катушку. Один конец резинки был привязан к свободному углу рамки. А другой — к катушке. Тележка тоже была привязана к рамке. В тележку мы сажали желудевого человечка. Потом резинку, растягивая, наматывали на катушку и отпускали. Мы думали, что резинка будет разматываться и вращать катушку, а катушка будет катиться и тащить за собой тележку. Но почему-то тележка каждый раз переворачивалась, и у человечка отваливалась голова… — Коллекционер испугался, что сказал лишнее и замолчал.

Но Чемодасе было не до обид. Выслушав рассказ Коллекционера, он деловитым тоном сказал:

— Хорошо. Сколько раз она запускала машину?

— Пять или шесть раз.

Чемодаса рассмеялся:

— Это все равно, что ни разу. Когда что-нибудь не получается, надо пытаться делать это еще и еще, пока не получится. И только после этого думать, что можно изменить.

— Последний раз голова куда-то закатилась и больше не нашлась, — признался Коллекционер.

— Это не причина. Есть у вас шпилька?

— Нет.

— Как же быть?

18. — Никак, — решительно вмешался Упендра. — Я считаю, что это дурная затея. По крайней мере, я в ней участвовать не собираюсь.

— Это почему же? — удивился Чемодаса.

— Потому что я — не желудевый человечек. В отличие от него, мне есть что терять.

— Что же это? — Чемодаса как раз-таки полагал, что, в отличие от желудевого человечка, Упендре терять нечего.

— Это, во-первых, моя жизнь, — сказал Упендра, — во-вторых, моя честь, достоинство и деловая репутация. А в-третьих, я не понимаю, чем ты огорчен! Сам-то ты можешь делать все, что тебе вздумается. Я только прошу не рассчитывать на меня, потому что я тебя предупредил.