Вскоре он оказался на краю небольшой поляны. Вместе с окружающим лесом она изгибалась вниз, словно вогнутый щит, и падала, поглощенная лесистым яром. Посредине поляны журчал источник, рядом темнели уголья потухшего костра. В полете стрелы от опушки стоял огромный вяз с таким толстым стволом, что его не смогли бы обхватить и десять мужчин. У самых корней темнело огромное дупло.

Шагнув вперед, человек в черном натолкнулся на невидимую преграду. Он был готов к этому и только усмехнулся. Сняв круглую войлочную шляпу, отпорол подкладку, достал длинный красноватый кристалл, похожий на большую иглу, и прикоснулся острием к прозрачной стене, бормоча заклинания. Красные сполохи побежали вокруг кристалла, образуя подобие арки. Родагр прошел сквозь нее и вступил на поляну вяза.

Вокруг царила все та же тишина. Кривя губы в презрительной усмешке, человек в черном направился к дереву и скрылся в темном отверстии у его основания.

Дестандази встретила их на опушке, как и двадцать с лишним лет назад. Всю дорогу киммериец пытался представить, как может теперь выглядеть сестра Сантидио. Он ожидал увидеть пожилую женщину с седыми волосами, подурневшим лицом и потемневшей кожей, быть может, согнутую временем, опирающуюся на палку.

Но женщина, встретившая их на поляне вяза, вовсе не походила на созданный им образ. Она была все той же: крепкая, загорелая, с огромными темными глазами на смуглом лице. Ни единой седой пряди не было в блестящих черных волосах, волнами падающих на прямые сильные плечи, на маленькую грудь, струящиеся по узким бедрам — до самых икр ее стройных босых ног. Все та же жесткая улыбка и гордая осанка, да и одежда на ней была прежней: темно-зеленая накидка до колен, стянутая на поясе алым шнуром и скрепленная на плечах плетеными завязками. Снова, как и много лет назад, она показалась Конану прекрасной дриадой, явившейся из своего дерева, чтобы изумить путников.

— Приветствую тебя, брат, — произнесла она бесстрастно, словно они расстались только вчера, — и ты здравствуй, Конан-варвар.

— Мир и благополучие твоему дому, сестра, — отвечал Сантидио, — я рад, что вижу тебя живой.

Дестандази подала мужчинам руку, и Конан, как и в первую их встречу, отметил силу ее тонких пальцев.

— Я приготовила вам поесть, — все так же ровно сказала жрица, — правда, Конану мое угощение вряд ли придется по вкусу, я заметила это в прошлый раз.

— Свежий воздух твоего леса заставил меня так проголодаться, что я готов принести в жертву свою любовь к мясу и насытиться лепешками, фруктами и овощным супом, — любезно поклонившись, отвечал варвар.

Дестандази слегка улыбнулась.

— Ты сильно изменился за то время, что мы не виделись, — сказала она.

— Да ведь прошло двадцать с лишним лет, сестра, — не удержался Сантидио, — только ты не меняешься…

— Здесь ничего не меняется, — ответила жрица и повела гостей к вязу.

Пригнув головы, они шагнули в дупло и оказались в обители дриады. Она была права: ее жилище, гораздо более обширное, чем казалось снаружи, осталось прежним. Резные сундучки с утварью, круглый стол на витой ножке, небольшой ткацкий станок, сделанные руками хозяйки, белели свежим деревом, словно только что появились на свет. Солнечные лучи падали сквозь круглые отверстия на месте выпавших старых веток, озаряя мягким светом вышитые платы на древесных стенах, полки с книгами и свитками, сплетенную из лиан постель, подвешенную в углублении над головами гостей. Тихо потрескивал огонь в маленьком очаге, дым уходил сквозь выгнившее отверстие в стволе вяза. Покойно и хорошо было в этом убежище, над которым, казалось, не властвовало само время.

И только одно было внове: посреди дупла, прямо из земляного пола росло небольшое, в пол человеческого роста деревце с тоненькими ветвями и нежными зелеными листочками.

Заметив удивленный взгляд гостей, жрица пригласила их сесть на маленькие табуретки и, указав на деревце, сказала:

— Мой вяз слишком стар, он не проживет долго. Когда новому ростку станет тесно в его дупле, дерево придется свалить. Тогда я умру.

Она произнесла это спокойно, как нечто само собой разумеющееся, и, заметив, как помрачнело лицо Сантидио, добавила, улыбнувшись:

— Не печалься, брат, поляна вяза не останется без присмотра. У меня есть дочь.

Жрица мелодично свистнула, и в неровном проеме показалась тоненькая девушка, почти девочка, в короткой зеленой накидке. Она поклонилась мужчинам и робко присела на скамейку рядом с матерью.

— Я назвала ее Сандокадзи в честь погибшей сестры, — сказала хозяйка, — она уже многое умеет.

— Зачем Джаббал Сагу твоя смерть? — грустно спросил Сантидио. — Один раз он уже вернул свою жрицу с Серых Равнин, зачем отправлять ее туда снова?..

— Не говори о вещах, которых не понимаешь, — строго прервала его Дестандази, — никто из людей не живет вечно. Боги плетут нити нашей судьбы, и только им ведомо, что и в какой последовательности должно происходить. Твой друг мог в этом убедиться. Я не знаю точно, что произошло, но руны сказали мне: Конан хотел изменить ход событий, отказаться от взятых обязательств… И не преуспел. Что скажешь, киммериец?

— Скажу, что во многом ты права, — ответил варвар, — хотя, думаю, боги лишь намечают нашу судьбу, а остальное зависит от человека. Но бывают моменты, когда небожители пристально глядят на людей из своих запредельных чертогов. Это случается, когда они возлагают на кого-либо особую миссию. Я мог в этом убедиться, когда искал божественной Силы и вступил во взаимоотношения с самим Митрой. Я не захотел играть по его правилам и был наказан.

— А сейчас повторяешь ошибку, — едва слышно произнесла жрица.

— Поверь, если бы знал, что дело серьезно, не стал бы искать обходных путей. Но я счел, что меня обманули, и просто разозлился. На мою долю выпали унижения, которые для меня хуже смерти, и, думаю, неспроста. Теперь я готов выполнить возложенную задачу и отправиться на север, чтобы найти заброшенное капище. Ты поможешь мне в этом?

Дестандази протестующе подняла руку.

— Я не знаю и не хочу знать, в чем состоит твоя миссия, это удел богов! Хотя дело, действительно, очень серьезно. Руны сказали мне, что от твоего успеха или провала зависит судьба Великого Равновесия. Я раскладывала таблички трижды, не в силах поверить своим глазам, и всякий раз выпадало одно и то же. В твоих руках судьба мира, Конан-варвар!

Холодный пот выступил на лбу киммерийца. Он смахнул его, чувствуя, как дрожат пальцы. Он никого и ничего не боялся — ни людей, ни колдунов, ни демонов — но в словах этой женщины, которой он безоговорочно поверил, звучал горький упрек и… страх. Жрица древнего божества вселила в него неуверенность и чувство раскаяния. Он вдруг ужаснулся, подумав, что радужное зелье слишком надолго приковало его к постели Заны, и он теперь может просто не успеть добраться до северного побережья пиктов к началу обряда Посвящения. «Многие будут стараться задержать тебя…» — вспомнил он слова из записки Да Дерга.

— Послушай, — сказал Конан охрипшим вдруг голосом, — что такое «ведьмин глаз»?

— «Ведьмин глаз»? — удивленно переспросила Дестандази. — Есть такое болотное растение с желтыми цветами…

— А когда они распускаются?

— Ранней весной.

— Не то! Я должен попасть в нужное место в ночь Открытия Ведьминого Глаза. А весной я только отплыл из Гандерланда.

— Ах вот что, — лицо жрицы прояснилось, — я поняла! «Открытием Ведьминого Глаза» называют затмение ночного светила. Время от времени Луну поглощает тьма, оставляя лишь яркий ободок или серп. Это и есть Ведьмин Глаз.

— Ничего себе подсказка! — в сердцах воскликнул варвар. — Брегон снова загадал загадку, которая, сдается мне, не имеет ответа. Кому же ведомо, когда случится затмение!

— Мы не знаем природы этого явления, — спокойно ответила Дестандази, — но древние мудрецы умели предсказывать его с большой точностью. У меня есть ахеронский манускрипт, а в нем — предсказание лунных затмений на тысячелетия вперед.