Может быть это от того, что мы задыхаемся из-за нашего тщеславия, гордости из-за успеха и достижения, всего того, что имеет большую ценность для ума? Когда ум отягощен тем, что он накопил, сердце увядает. Разве это не очень странно, что каждый хочет взобраться по лестнице успеха и признания?

«Мы воспитаны на этом, и я предполагаю, что пока восходишь по лестнице или сидишь наверху, расстройство неизбежно. Но как преодолеть это чувство расстройства?»

Очень просто: не поднимайтесь. Если вы видите лестницу и знаете, куда она ведет, если вы понимаете более глубокие значения и не ставите ногу даже на ее первую ступеньку, вы никогда не будете расстроены.

«Но я не могу просто сидеть, не двигаясь, и деградировать!»

Вы сейчас деградируете, посреди вашей непрерывной деятельности.

Если, подобно самодисциплинированному отшельнику, вы просто будете сидеть, не двигаясь, в это время внутренне сгорая от желаний, от всех страхов из-за амбиции и зависти, вы продолжите увядать. Разве это не истинно, сэр, этот распад приходит с респектабельностью? Это не означает, что нужно стать неуважаемым. Но вы ведь очень добродетельны, не так ли?

«Я пробую быть таким».

Добродетель общества ведет к смерти. Ощущать добродетельность означает умирать достойно. Внешне и внутренне вы приспосабливаетесь к правилам социальной этики, не так ли?

«Если бы большинство из нас не делало так, рухнула бы целая структура общества. Вы проповедуете моральную анархию?»

Разве? Социальная этика — это простая респектабельность. Амбиция, жадность, тщеславие достижения и признания, зверство власти, положение, убийство во имя идеологии или страны — все это этика общества.

«Тем не менее, наши социальные и религиозные лидеры действительно проповедуют против некоторых из этих вещей, по крайней мере».

Факт — это одно, а проповедование — это другое. Убивать ради идеологии или страны очень достойно, и убийца, генерал, который организовывает массовое убийство, высоко ценится и награждается. Человек власти занимает важное место на земле. Проповедующий и те, кому проповедуют, находятся в одной лодке, верно?

«Мы все находимся в одной лодке, — вставил второй, — и мы боремся за то, чтобы что-то с этим сделать».

Если вы видите, что лодка имеет много дыр и быстро тонет, разве вы не выпрыгнете?

«Лодка не такая уж плохая. Мы должны починить ее, и каждый должен приложить руку. Если каждый сделает это, лодка останется на плаву на реке жизни».

Вы социальный работник, верно?

«Да, сэр, так, и я имел честь быть близким помощником некоторых из наших самых великих реформаторов. Я полагаю, что реформа, а не революция, является единственным выходом из этого хаоса. Посмотрите, к чему привела русская революция! Нет, сэр, по-настоящему великие люди всегда были реформаторами».

Что вы подразумеваете под реформой?

«Реформировать — значит постепенно улучшать социальные и экономические условия людей благодаря различным программам, которые мы разработали. Это должно уменьшить бедность, избавить от суеверия, от классовых разногласий и так далее».

Такая реформа всегда происходит в пределах существующих социальных рамок. Наверху может оказаться другая группа людей, может вступить в силу новое законодательство, может произойти национализация некоторых отраслей промышленности и все остальное по части этого. Но все это — всегда в пределах существующей структуры общества. И это то, что называется реформой, не так ли?

«Если вы возражаете против этого, тогда вы можете только защищать революцию. Но все мы знаем, что великая революция после Первой мировой войны с тех самых пор проявила себя как регрессирующее движение, как заметил мой друг, виновная во всяких ужасах и подавлениях. В промышленном отношении коммунисты могут продвигаться, они могут равняться или превосходить другие нации, но не хлебом единым живет человек, и мы, конечно же, не хотим следовать по тому образцу».

Революция в пределах определенных рамок, в пределах структуры общества вообще не революция. Она может быть прогрессивной или регрессирующей, но как реформа, она — это только видоизмененное продолжение того, что было. Какой бы реформа ни была хорошей и необходимой, она может только произвести поверхностное изменение, которое снова потребует дальнейшей реформы. Нет конца этому процессу, потому что общество вечно разлагается в пределах рамок его собственного существования.

«Вы тогда придерживаетесь мнения, сэр, что всякая реформа, пусть даже выгодная, — это ничто иное как путаница и что реформа никоим образом не может привести к полному преобразованию общества?»

Полное преобразование никогда не сможет произойти в пределах рамок общества, будь то общество тираническим или так называемым демократическим.

«Разве демократическое общество не более важное и разумное, чем полицейское или тираническое государство?»

Конечно.

«Тогда, что вы подразумеваете под рамками общества?»

Рамки общества — это человеческие взаимоотношения, основанные на амбициях, на зависти, на личном или коллективном желании власти, на иерархическом отношении, на идеологиях, догмах, вере. Такое общество обычно может и действительно призывает верить в любовь, в доброту, но оно всегда готово идти воевать, убивать. В пределах этих рамок изменение — это вовсе не изменение, каким бы революционным оно ни казалось. Когда пациент нуждается в неотложной операции, глупо просто облегчать симптомы.

«Но кто должен быть хирургом?»

Вы должны сами себя оперировать, а не полагаться на другого, каким бы хорошим специалистом вы его ни считали. Вам нужно выйти из рамок общества, рамок жадности, алчности, противоречия.

«Повлияет мой выход из рамок на общество?»

Сначала выйдите из них и посмотрите, что случится. Оставаться в пределах рамок и спрашивать, что случится, если вы выйдите из них, это форма побега, извращенное и бесполезное любопытство.

«В отличие от этих двух господ, — сказал третий мягким, приятным голосом, — я не знаю ни одного из выдающихся людей. В целом я вращаюсь в другом кругу. Я никогда не думал о том, чтобы стать знаменитым, а оставался на заднем плане, анонимно делая мою работу. Я отказался от своей жены и детей, отбросил радости дома и полностью посвятил себя работе по освобождению нашей страны. Все это я делал совершенно искренне и с большим усердием. Я не искал власть для себя самого, я только хотел, чтобы наша страна была свободной, чтобы развилась до святой нации, чтобы вновь имела славу и благосклонность, какой была Индия. Но я видел все, что происходило, я наблюдал тщеславие, помпезность, коррупцию, фаворитизм и слышал лицемерие различных политических деятелей, включая лидеров партии, к которой я принадлежал. Я не жертвовал своей жизнью, своими удовольствиями, своей женой, своими деньгами, чтобы коррумпированные люди могли управлять землей. Я сторонился власти только для блага страны, чтобы увидеть, как эти амбициозные политики занимают должности во власти. Я теперь осознаю, что потратил впустую лучшие годы моей жизни, и мне хочется совершить самоубийство».

Другие молчали, потрясенные тем, что было сказано, поскольку они были все политиками и фактически, и в душе.

Сэр, большинство людей действительно скручивает свои жизни в запутанный узел и, возможно, обнаруживает это слишком поздно или вообще никогда. Если они достигают положения и власти, они наносят вред во имя страны, становятся интриганами во имя мира или Бога. Тщеславие и амбиция царствуют всюду на земле, с различными степенями варварства и жестокости. Политическая деятельность обеспокоена только очень малой частью жизни, она имеет свою важность, но когда она узурпирует целую сферу существования, как делает сейчас, она становится чудовищной, развращая мысль и действие. Мы прославляем и уважаем человека у власти, лидера, потому что в нас есть та же самая жажда власти и положения, то же самое желание управлять и диктовать. Именно каждый индивидуум порождает лидера, именно из-за замешательства каждого человека, зависти, амбиции создается лидер, и следовать за лидером означает следовать за собственными требованиями, побуждениями и расстройствами. Лидер и последователь оба ответственны за горе и смятение человечества.