Грэхем описывала танец как «скрытый язык души» и искала новые способы выражения эмоций, ориентируясь на естественные движения человека, такие как ходьба, бег и прыжок. В тогдашнем балете было много неестественного и устаревшего. Балетный критик Дебора Джоуит говорит: «Неестественно жить на цыпочках и выворачиваться на 180 градусов». Вдохновившись психоанализом, фрейдистской и юнгианской теориями бессознательного, Грэхем заимствовала образы для своих постановок из литературы: стихов Эмили Дикинсон и прозы сестер Бронте. Она копалась в своих пуританских предках и американской истории, греческой мифологии и кинематографе двадцатого века, чтобы выразить какие-то основные особенности американской женственности. Мадонну сразу привлекла такая форма танца. Девушке-католичке из провинции она казалась возбуждающей, свободной и ориентированной на женщину.

Другим авторитетом был Элвин Эйли. Чернокожий хореограф из Техаса соединил балет с современным танцем и ритуальными африканскими плясками. С 1950-х до самой смерти Эйлина в 1989-м его группа гастролировала по миру. Самая знаменитая его постановка, «Откровения», соединила Евангелие и рок-н-ролл, движения танцоров были спортивные, уверенные и «размашистые, как Калифорния». Эйлин видел в танце демократическую силу. «Я не верю в философию элитарности, когда люди думают, что балет не для них. Мне всегда хотелось иметь такую труппу, которая легко находила бы контакт с моей техасской семьей, рабочими с фермы и обитателями трущоб, — говорит он. — Наша американская аудитория до сих пор находится в стадии формирования. Мы стараемся убедить людей, что танец доступен всем. Он должен быть ориентирован на людей».

Эйли оказал влияние на целое поколение чернокожих хореографов от Перл Ланг с ее мрачными, экспрессивными постановками до Твайлы Тарп, в чьем творчестве соединились бродвейские мюзиклы, кино и современный танец. Когда Мадонна собралась покорить арены Нью-Йорка, она была не просто исполнительницей последних веяний диско, она была дервишем, вплетающим в танец все свои впечатления. «В ночном клубе я заполняла все пространство, я скомбинировала уличный танец, современный танец, джаз и балет. Я была Твайлой Тарп, Элвином Эйли, Майклом Джексоном. Мне было плевать, я была свободной». В своих шоу она снова и снова возвращалась к этим влияниям, используя стиль Грэхем как основу и подбирая танцоров, применяя такой же демократический подход, что и Эйли. «Танцплощадка для меня всегда была магическим местом. Когда я танцую, я чувствую свободу, чувствую, как оживает тело, как я раскрепощаюсь и выражаю себя через музыку».

70-е были продуктивным и экспериментальным временем для современного танца, Мадонна стремилась находиться в эпицентре. В 1977-м она выиграла стипендию неучастие в летнем полуторамесячном мастер-классе в Американском театре балета Элвина Эйли в Нью-Йорке. Тогда девятнадцатилетняя Мадонна впервые очутилась среди таких же незаурядных и амбициозных танцоров, как она сама. «Все хотели быть звездами», — вспоминает она. Несмотря на некоторое ошеломление, она твердо решила стать примой.

На втором году учебы она получила возможность работать с Перл Ланг, когда хореограф на время приехала в Энн-Арбор. Ланг сделала студенческую постановку на музыку Вивальди, в которой участвовала и Мадонна. Спектакль показывали в местном Центре искусств. Признание Ланг таланта Мадонны дало ей решимость перебраться в столицу танца — Нью-Йорк. Она уже проучилась половину срока и все же решила уехать. Кристофер Флинн поддержал ее намерение «пойти на обгон». Его коллега Деланг была разочарована, сетовала, что Мадонна «не получила доброго совета». Ей хотелось, чтобы она закончила учебу, выявила свой потенциал. «Мадонна могла бы внести свой вклад, перевернуть современные представления о танце», — говорит Де Янг.

Однако Мадонне предстояло поймать рыбу покрупнее. Она беспокоилось, что потеряет время в неторопливом мире академического танца, чувствуя, что здесь она уже научилась всему, чему только было возможно. Отец противился ее решению бросить колледж, считая, что два года учебы пропадут впустую. Однажды во время разговора с ним Мадонна вспылила: «Прекрати за меня решать, как мне жить!» — и запустила в стену тарелку со спагетти. Тони был оскорблен. Хотя она поспешила извиниться, с момента этой ссоры их отношения стали прохладными и понадобились годы, чтобы наладить их.

Теперь Мадонна была одержима желанием сделать имя. «Для этого Мадонне нужно было уехать из Детройта. Тогда там не было Интернета, не было возможности чего-то добиться. Ей нужен был Нью-Йорк или Лос-Анджелес», — говорит Брайен Макколлум из «Detroit Free Press». Когда Мадонна училась в колледже, она работала барменшей в рок-клубе под названием «Second Chance» на Либерти-стрит — ныне он называется «Necto's». Перед глазами проходило множество групп, и она потихоньку входила во вкус рок-н-ролльной жизни, которая сильно отличалась от утонченного мира балета. Мадонна не знала, что именно собирается делать, но у нее была потребность выразить себя. И ей совершенно было необходимо, чтобы ее заметили сейчас. В конце 70-х это было возможно только в Нью-Йорке.

Наглость и самонадеянность!

1978 год. На экранах идет «Лихорадка субботнего вечера». Все ходят в футболках с «Van Halen», Джоном Траволтой и Оливией Ньютон-Джон. На Бродвее ставят мюзикл на музыку Билли Джоэла, хард-рок-группа «Foreigner» выпускает альбомы многомиллионными тиражами, из радиоприемников разносится песня «Meatloaf» — «Bat Out Of Hell». Кит Мунумер, Брюс Спрингстин записал «Born To Run». Журнал «Sounds» окрестил Ронни Спектор «отбеливателем джинсов», появляются гитары различных форм и цветов. Фирма «Kasuga» издала рекламный плакат, на котором под надписью «Экстаз на кончиках пальцев» были изображены две голые женщины, прикрывающие интимные места инструментами. Дженни Дарен названа «рокершей нового поколения, рвущейся в бой».

Если вы двадцатилетняя девушка, вы стремитесь изменить себя и все вокруг. Простор для творчества огромен. У вас есть жажда деятельности, сексуальность и неудовлетворенность окружающим. Но когда вы вступаете в жизнь, неизменно сталкиваетесь с множеством препятствий. Оказывается, что миром заправляют мужчины, у них больше свободы, в музыке они короли. Остается только прикусить язык, но этого так не хочется. Хочется иметь все возможности. Тогда вы начинаете искать выход, одним из которых может стать панк. На дворе 1978 год, «Blondie» выпускают знаменитый «Plastic Letters». Патти Смит, оправившись после перелома шеи, едет в турне. Из панк-групп до сих пор не получили признания лишь британцы «Siouxsie» и «Banshees». Кейт Буш дебютировала с композицией «Wuthering Heights», ставшей потрясением. Распались «Sex Pistols» — Cuд Вишес совершил самоубийство, — им на смену пришли пародийные «Generation X». Если в 1978-м вы были молодой девушкой, значит, вам пришлось отведать следующее блюдо: субкультурную смесь различных музыкальных направлений — панка и фанка, рока и металла, под дискосоусом, придающим ей товарный вид и маскирующим торжество андеграунда. Такие блюда готовились в Нью-Йорке конца семидесятых.

Мадонна ходила на концерты «The Slits», анархистской британской девичьей группы, которая исполняла нечто вроде рэгги с добавлением скрежета. Обычно она стояла в первом ряду и рассматривала солистку Ари Ап и гитаристку Вив Альбертин. «Голову даю на отсечение, она никогда не носила футболку с блестящей надписью „THE SLITS". Все благодаря нам. Она подражала Вив», — говорит Ари. Вив вплетала в волосы цветные ленточки и носила нижнее белье как платье. «Мы нацепляли на себя садомазохистские причиндалы, на ногах красовались „мартинсы", волосы торчали во все стороны, в общем, вид был суровый, — рассказывает Альбертин. — Никто не мог понять, кто же мы такие, особенно старшее поколение. Весь этот выпендреж… Не знали, что и думать».

Неизвестно, действительно ли Мадонна подражала девчонкам из «The Slits», ясно одно: ей нравилось бесстыдство панка, дразнящее уродство и низвержение правил, пронизанные неистребимой женственностью. Одеваться так, как она, в Америке середины семидесятых было поступком: в то время женщинам полагалось аккуратно укладывать волосы, подкрашиваться голубыми тенями и носить цветастые юбки. Спустя годы Мадонна подняла эту тему в песне «What I Feel Like For A Girl», написав о том, как женщине приходится подавлять свою индивидуальность, чтобы заслужить мужское одобрение. Если женщина вела себя активно, рас-крепощенно, ее считали «странноватой» и расценивали такое поведение как сексуальную провокацию.