– Согласен. С Вашей точки зрения, я действую, как обычный князь-мерзавец. То есть, вреда от меня никакого, что я, что другой, без разницы. От меня даже небольшая польза будет. Этот мальчик, князь козельский, не умрет на Калке в двенадцать лет. Я разобью там монголов.

– Но для этого, возможно, убьешь его отца.

– Ключевое слово – «возможно», – засмеялся Олег.

– Давай заключим с черниговским князем договор. Пусть мальчик получит формальный статус князя. Без каких-либо прав, кроме представительских.

– Попробуйте. Если Мстислав будет разумен и согласится, то Чернигов останется цел, – согласился Олег. Нахально считая, что его малолетняя армия полноценная боевая единица.

Олег ушел, а Коробов еще долго сидел, баюкая свой больной зуб. И свою больную совесть. Богатство, сила, власть, росли, как на дрожжах, на человеческой крови. Коробов не мог противопоставить Олегу свои начинания. Они были успешны, и кирпичный завод, и лесопилка, и деревни с новым севооборотом и новыми, для этого времени, растениями. Но объем добычи от грабежа был на порядок выше, а человеческие потери Олег легко восполнял. «Скоро у Олега родится свой сын, и начнет он по-другому относиться к человеческой жизни. Ценить её начнет,» – с надеждой подумал Коробов. Старый идеалист в розовых очках давно перевалил неприятную работу на других. Обзавелся приказчиками, которыми больше командовала жена, а не Коробов. Мыслитель, стратег, белоручка, не желающий видеть битых кнутом бездельников, не желающий знать о проданных кочевникам бунтарях. Сытые и богатые? Скорее, не умирающие от голода и холода. Из под палки работающие, с отвращением питающиеся тыквой, кормовой свеклой, кабачками и картофелем. Ему следовало поговорить с людьми. Возможно, его бы удивило, что Олега-Муромца и Мышкина боготворят, хотя из первого призыва в живых остался только каждый десятый. Наверняка, его бы удивило, что всю его семью считают кровопийцами и мироедами, жестокими, расчетливыми и невероятно богатыми.

Олег ушел от Коробова недовольным. Разговор был неприятен. По-честному, никакого конкурса в армию не было. Не бежали, но и не стремились наняться. Из прибалтики Олег привез около тысячи новобранцев-ливов, но они были фактически куплены у местных вождей. Олег был уверен в своей правоте, подготовить дееспособную армию можно только на войне. Учения он тоже не отменял, хотя и там люди гибли каждый день.

Часа два потратил Коробов на проект договора. Еще пару часов совместно с женой, сыновьями и Олегом шлифовали формулировки. На следующий день писарь переписал договор на пергамент, Коробов запечатал его и отдал черниговскому чиновнику. Через пару месяцев следовало ждать посла от князя Мстислава. Или карательную экспедицию, но гораздо позднее. У Олега в Чернигове сидела парочка осведомителей, результат в Карачеве должны были узнать заранее.

Олег пробыл в Карачеве две недели. Осмотрел крепости, засеки, наладил, совместно с комбатами, обучение своих, теперь уже двух полков, и заскучал. Немного подумал, собрал десяток лучших диверсантов, взял, на всякий случай винтовку, и отправился в Чернигов. Осмотреться. Проводить князя в поход на Карачев.

Аланы, гвардия князя Мстислава Святославича, рвались в поход. Летний поход в половецкие степи был неудачен, добычи было мало, а потери большие. Опыт зимних походов против родственников князя, вернее, против подданных родственников князя, позволял им рассчитывать на легкую добычу. Отряд аланов был небольшой, меньше пятисот человек. Не смотря на постоянные неудачи в степях, самомнение у них было огромное. «Вятичи сиволапые против них воины никакие.» В этом аланы были уверены. Их вождь убежденно доказывал князю, что отряда алан будет достаточно для взятия Карачева. Мстислав не выдержал и согласился. Он подписал договор с «жителями Карачева». Договор повез посол. С ним поехала личная охрана для будущего князя карачевского. Это был отряд алан, все пятьсот человек. Князь дал им негласное указание: до приезда в город князя Василия, устроить с карачевскими властями ссору, обвинить их в нарушении договора, и захватить власть.

Поездка Олега в Чернигов оказалась бессмысленной и небезопасной. Технически все было проделано безукоризненно. Купец, второй год работающий на Коробова, нанял Олега и его диверсантов в охрану. В Брянске судно влилось в небольшой караван, направлявшийся в Чернигов, и скоро Олег, без особых хлопот, оказался в столице княжества.

Вторую неделю сидели диверсанты на постоялом дворе, в ожидании решения черниговского князя. Вчера аланы отправились в Карачев. Олегу стало ясно, Мстислав решил пожертвовать своими союзниками, чтобы проверить боеспособность карачевских войск. По другому оценить отправку такого крупного отряда он не мог. Олег засобирался домой. Удачно подвернулся караван купцов до Новгорода-Северского. Там Олег собирался купить лошадей, и по короткой дороге прибыть в Карачев раньше отряда алан. Завтра отплытие, а сегодня последняя возможность для всех погулять. Десять дней служанки на постоялом дворе не знали отдыха ни днем, ни ночью. Но сегодня, наконец, все лягут вовремя, всем надо выспаться.

Обедали во дворе, на свежем воздухе. До настоящих морозов было еще далеко. Снег падал редко, крупными хлопьями. В ворота постоялого двора въехали трое саней. «Новгородцы», – опытным взглядом оценил Олег приезжих. Хлопоты по обустройству надолго заняли прибывших. Олег уже перестал наблюдать за новгородцами, как вдруг услышал радостный возглас. Высокий и худой охранник, по прозвищу Журавель, тискал в объятиях новгородца. Олег насторожился. После долгих пустопорожних реплик приезжий спросил:

– Летом под Ригой, ты говорил, что у самого Олега-Муромца в ближниках ходишь. Он никак в Чернигове?

Очень не вовремя принесла нелегкая ушкуйника на постоялый двор. Да не одного, с сослуживцами.

– Я второй месяц в купеческой охране. Пока до зимнего похода время есть, решил подработать, – нашелся Журавель.

– Быть такого не может, чтобы в дружине меньше платили! Пусть даже на отдыхе.

– Давай я тебе расскажу, какой у Олега-Муромца отдых бывает. Каждый день от рассвета до заката учебные сшибки. Чтобы лошадь не загнать, каждому положено две сменных иметь. Лошадей начальство бережет, а людей гоняет не жалея.

– Да. Порядки в Карачеве не позавидуешь, – посочувствовал Журавлю новгородец, – но в охране купеческой на разбойничью стрелу нарваться можно. В дружине, между походами, животом своим не рискуешь.

– Ты не прав. То лошадь поскользнулась на полном скаку, то неудачно тупым копьем мимо щита, прямо по ребрам, попало, много чего может случиться. За месяц такого отдыха в обычной сотне пять-шесть человек покалечится, бывает и насмерть. А если новобранцы, то вдвое больше.

Старые знакомые еще долго болтали, вспоминали Ригу, смаковали подробности удачного похода. Олег решил не убивать новгородца. Разговор слышал весь постоялый двор, смерть ушкуйника только привлекла бы лишнее внимание. Но напоить новгородца следовало, да так, чтобы раньше полудня не проснулся. Олег прошелся за спиной ушкуйника, кивнул Журавлю, тот на минутку оставил приятеля.

– Отоспишься на судне. Самой лучшей медовухи, и побольше, и подольше. Приятелей его пригласи, – сунул Олег мешочек с серебром Журавлю.

Попойка развивалась стандартно. Сначала, все решили выпить с дороги по маленькой. Но! Оставлять в кувшине неразлитое было смешно. Недопить из своей кружки, ненормально. Уснуть до конца попойки, обидно. Олег оплатил хозяину постоялого двора завтрашний опохмел новгородцев, в надежде, что на старые дрожжи пьянка продолжится завтра.