Мессир упоённо наигрывал что-то на пульте дистанционного управления, слуга катил по наклонному шаткому настилу какую-то тележку, явно тяжело гружёную. Когда тележка приблизилась к печи, дверца последней отъехала в сторону и изнутри выдвинулся большой котёл из огнеупорного пластика. Крышка автоматически поднялась, тележка накренилась – и в котёл посыпалось что-то, напоминавшее мелкий песок или крупу. Возможно, это был тот самый вулканический пепел, тайну которого так безответственно подарил мятежному вампиру Полонский.
– Ну подожди у меня! – в бессильной ярости пробормотал детектив, прекрасно сознавая, что если у мессира всё пойдёт как надо, ждать придётся не ему, а всем остальным. В том числе и самому Полонскому.
Тут детектив заметил ещё кое-что – и в душе его вновь вспыхнула надежда. Валуны на берегу были живыми. Вампир, поглощённый процессом приготовления чудодейственного зелья, не смотрел по сторонам, но спутниковая камера давала посторонним наблюдателям довольно широкую картину, где было видно, как некоторые крупные камни переползали с места на место – без суеты, целенаправленно сужая кольцо вокруг печи и мессира.
Меж тем слуга с тележкой направился к тому месту, где под нехитрым навесом виднелись в полутьме контейнеры с "продуктами" для готовки. Когда он затрусил обратно к печи, в тачке его что-то чернело и поблёскивало, словно тёмный кварц или слюда.
"Как же мессир будет всё это есть?" – подумал Полонский, сначала с тревогой, потом с мстительным чувством, плавно переходящим в желание оказаться на месте происшествия и лично поговорить с вампиром "по душам".
После того, как содержимое тележки высыпалось в котёл и жерло печи закрылось, зарево над Тупелектом резко поменяло оттенок, став из интенсивно-сиреневого и голубого – зловеще-красным с проблесками синего и чёрного. Оно по-прежнему перекатывалось в небе тяжёлыми волнами, но уже не так напоминало северное сияние. Теперь впечатление было такое, словно полпланеты охвачено пожаром.
"Ещё немного – и начнётся паника", – автоматически отметил Полонский. – "Поторопились бы они, что ли!"
Он имел ввиду валуны, которые приблизились к эпицентру почти вплотную, но всё же ещё недостаточно, чтобы одним махом прекратить это вселенское безобразие. Один из валунов оказался за спиной слуги. Тот как раз в эту минуту оставил тележку и принял у мессира пульт управления. Сам вампир двинулся к настилу – должно быть наступил самый ответственный момент. По пути он отдавал слуге какие-то указания, тот кивнул и занёс палец над кнопкой. И тут камень, до того смирно лежавший позади него, встал во весь рост и отнял у него пульт, аккуратно прикрыв несчастному рот шестипалой ладонью. Под тёмно-серым маскировочным халатом сверкнули золотые нашивки тупелектской службы порядка.
Увидев это, ещё несколько камней поднялись, явив собой полицейских в полном вооружении. Они направились к вампиру, готовясь обойтись с ним без всяких церемоний, но не тут-то было.
Мессир Энрико обернулся. На лице его читались нетерпение и гнев, он явно собирался изречь какое-нибудь ругательство в адрес нерасторопного слуги, но вдруг резко побледнел, повернулся и со всех ног кинулся к дымящемуся котлу. В руке его что-то тускло блеснуло. Вслед за ним рванулся, не теряя ни мгновения, один из преследователей.
Они мчались по наклонному настилу для тележки, который был неприспособлен к столь стремительному движению и раскачивался при каждом шаге. Мессир, достигнув верха и едва удержавшись на краю над кипящим внизу колдовским варевом, размахнулся, чтобы бросить блестящий предмет в котёл, но тут его настиг полицейский и попытался выхватить эту вещь, которая явно была завершающим ингредиентом в роковом блюде. С минуту они боролись, стиснув смертельные объятия, то скрываясь в облаках пара, то вновь возникая, грозя вот-вот сорваться с настила. Снизу, затаив дыхание, за ними следили остальные представители службы порядка, не решавшиеся вмешаться, чтобы не нарушить и без того хрупкого равновесия. Наконец дерущиеся отступили от жуткого края, рухнули на настил и покатились по нему вниз, не разжимая хватки. Со всех сторон к ним бросились полицейские – и исход поединка был решён не в пользу мессира Энрико.
Несколько минут спустя запыхавшийся и поникший вампир стоял, удерживаемый за руки двумя тупелектцами в форме с серебряными нашивками, а его противник стряхивал поодаль грязь со своего изрядно пострадавшего комбинезона. Фигура его выглядела бы героической, если бы не была столь знакома…
– Стажёр! – вскричал Полонский и в восторге хлопнул себя по коленям.
Словно услышав этот возглас, на далёком Тупелекте Витя Террорист поднял голову к небу, и спутниковая видеокамера навеки запечатлела для потомков его простое и мужественное лицо. Впрочем, в следующее мгновение выражение этого лица резко изменилось…
Как выяснилось, они всё же поздно подоспели и рано обрадовались. В котёл начали бить с неба разноцветные молнии. Из-за их треска не было слышно, что кричал рвущийся из рук полицейских мессир Энрико Гаруссо. Потом из котла повалил дым, тоже разноцветный и чрезвычайно плотный, казалось, его можно было резать ножом. Затем над поверхностью варева вырос смерч средних размеров и, бешено вращаясь, понёсся к стоящим неподалёку людям. Минуту или две был виден лишь вертящийся гудящий столб, из которого то и дело вылетали в разных направлениях полицейские в нашивках и без, а также отдельно нашивки. Стажёр Витя выпал из смерча, всё ещё сжимая в руке отобранный у вампира блестящий округлый предмет.
Потом смерч исчез. Опал, точно из него разом выкачали всю энергию. Там, где он только что был, стоял, как ни в чём не бывало, мессир Энрико, и вокруг него разгоралось в сумеречном воздухе неземное сияние. Вампир поднял лицо к небу и улыбнулся блаженно, как сытый кот. Полонский понял, кому предназначалась эта улыбка. Потом мессир взмахнул рукой – печь-гигант исчезла, над береговой галькой изогнулась маленькая недолгая радуга. Точно такую же радугу оставил после себя Энрико Гаруссо, уходя в непостижимое для человеческого разума пространство сказок и мифов. Под нарастающей волной света кучка полицейских на диком пустынном берегу выглядела одиноко и подавленно.
Затмение кончилось. Над Тупелектом таяло странное красноватое зарево.
На выходе из клиники Полонского плечом к плечу встречали Валентин Жужало и Алекс Папалексис. Чуть дальше в строгом больничном кресле раскинулся маэстро Жорж, который явно прибыл сюда вместе с остальными, но тактично отделился от них, помня о тайном недоверии, питаемом землянами к его родной расе. Когда Алекс и Валентин закончили свои преувеличенно бурные изъявления радости, он тоже подошёл и сдержанно поздоровался.
– Рад видеть вас в добром здравии, Виктор! Надеюсь, последние события не слишком повлияют на вашу карьеру…
Полонский не удержался и застонал.
– Карьеру! Какая карьера, маэстро! Честно говоря, я был готов к тому, что у дверей меня встретит наряд полицейских с ордером на мой арест.
– Плохо ты знаешь Торквемаду! – утешил его Алекс. – Он же понимает, что ты и так никуда от него не денешься. И потом, в том, что операция "Повар" провалилась, есть и его вина. Витька его три часа пилил, прежде чем до него дошло, что затмение на Тупелекте – это серьёзно.
– Стажёр? Слава богу, хоть сам додумался! Я ведь не успел ему ничего объяснить – ворвался профессор, а потом все ваши видеофоны не отвечали…
– Мы были на экстренном совещании, – важно объяснил Валентин. – Присутствовали при муках Гин-Гроана, который решил, наконец, расколоться, но не решил, всех сдавать или только половину.
Полонский живо заинтересовался:
– Ну-ну, и что же он сказал?
Его соратники-полицейские неожиданно замялись и разом взглянули на маэстро Жоржа. В глазах их читалось плохо скрываемое опасение.
– Он исповедовался, – подал голос маэстро. – Собственно, иначе ему трудно было бы убедить ваших друзей в том, что магия Тупелекта – реальность, а не причуда жрецов-гурманов. Выяснилось, что с моим… с мессиром Энрико они знакомы ещё с тех времён, когда тот работал и жил на Тупелекте. Гин-Гроан немало посодействовал тому, чтобы Энрико посвятили в жрецы одного из старейших тупелектских храмов, где, помимо прочего, была ещё и обширнейшая библиотека. Они исследовали тайну утраченного компонента из рецепта Мад-Маакта, и Гин-Гроан, по его собственным словам, долгое время считал, что мессир преследует чисто научные цели… Когда он понял, что это не так, они уже вплотную приблизились к разгадке.