— Сэр, — снова обратился Гарри, — я умоляю вас, мы можем поговорить?

— Уйди с дороги, — прошептал Снэйп, глядя на стол Рэвенкло. — Или я тебя сам отодвину.

— Я прошу вас простить мою горячность, сэр, — сказал Гарри, глядя в глаза Снэйпу, хотя тот их старательно отводил. — Я не хотел вас обидеть, Мастер Снэйп, прошу вас.

— Уйди с дороги, — зловещим голосом сказал Снэйп.

— Мне очень нужна ваша помощь, сэр, — сказал Гарри.

— Ты ясно выразил свое желание по этому поводу, — ответил Снэйп, — отвали от меня, ты мне надоел, Поттер.

— Сэр, я…

— "Manus Pactium!" — выкрикнул Снэйп, и Гарри отлетел на двадцать метров, сильно ударившись о каменный пол.

— Северус, что ты делаешь?! — заорал Дамблдор, практически перелетев через стол. Но Снэйп даже ухом не повел, и быстрым шагом вышел из зала. Гарри чудом не повредил правое плечо, но сильно ударился головой, так что почти ничего не видел и слышал.

— Гарри? — позвал его Дамблдор, опускаясь рядом с ним на колени. — Гарри, ты меня слышишь?

Но Гарри закатил глаза, и ушел в забытье.

— Как ты мог такое сделать, Северус? — отчитывал Снэйпа Дамблдор в своем кабинете. — Ты же мог его покалечить! Ты раньше никогда себе такого не позволял.

— Увольте меня, Дамблдор, — спокойно сказал Снэйп, — и все проблемы закончатся.

— Я не могу этого сделать в конце года, Северус, — ответил Дамблдор.

— Тогда я уйду сам — мне тут больше нечего делать, — сказал Снэйп.

— Северус, ты напоминаешь мне ребенка, которого обозвали плохим словом в песочнице, — сказал Дамблдор. — Ты же умный мужчина, Северус, так нельзя…

— Можно, — ответил Снэйп, глядя в голубые глаза директора. — Мне можно все.

— Ошибаешься, — сказал Дамблдор. — Если ты уйдешь, а с Гарри что-то случится, ты себе этого не простишь. Ты нам нужен, Северус!

— Да ну? — скривился Снэйп. — То-то я и смотрю, что вся школа преисполнена любовью ко мне! Меня тут все ненавидят, так чего же они ждут от меня?

— Северус, все зависит только от тебя самого, — сказал Дамблдор. — Ты же смог найти контакт с сыном человека, которого ты ненавидел с первого курса.

— Я сделал большую ошибку, сблизившись с младшим Поттером, — сказал Снэйп. — Боюсь, что эта ошибка будет мне стоить жизни.

— Не говори так, Северус, — покачал головой Дамблдор. — Все будет хорошо.

— Нет, не будет, — ответил Снэйп, вставая из кресла и подходя к окну. — Меня подозревают в измене.

— Кто? — выдохнул Дамблдор. — Том?

— Да, я чувствую это, — сказал Снэйп очень тихо. — Я боюсь, что он скоро устроит проверку на верность всем Упивающимся. Слишком часто его планы стали рушиться. Он подозревает кого-то из самого близкого окружения. А ближе меня у него никого нет.

— А Люциус? — спросил Дамблдор с тревогой.

— Он надоел Лорду постоянными всхлипываниями и провалами, — ответил Снэйп. — А почему ты думаешь, что Том думает на тебя?

— Больше никто из нас не работает так близко к вам, как я, — сказал Снэйп, возвращаясь в кресло. — Если он устроит проверку, боюсь, что я не вынесу этого, Дамблдор.

— До пика его подозрительности еще далеко, Северус, — сказал Дамблдор. — Мы же ничего не делаем против него в открытую.

— Он говорил с Поттером, когда парень был рядом со мной, помните? — сказал Снэйп. — Поттер имел неосторожность назвать имя Лорда при мне, и Лорд это почувствовал.

— Том тебя спрашивал об этом?

— Да, — ответил Снэйп. — Вроде бы, Поттер скрыл истинную причину, по которой он находился рядом со мной, что-то соврав Лорду. Только это лишь усилило подозрительность Лорда. Он меня не вызывал уже очень, очень давно. Видимо, он ждет каких-то действий со стороны Ордена Феникса, чтобы уличить меня.

— Северус, возможно, ты просто слишком устал от этой игры, и твоя тревога подставляет тебе разные несуществующие ситуации, — сказал Дамблдор.

— Лорд еще не знает, чем закончилось дело Малфоя, — прошептал Снэйп. — Если Люциус ему накапает на меня, тут уж мне не поздоровится.

Я уверен, что все обойдется, Северус, — сказал Дамблдор. — Наш спектакль был сыгран отлично.

— Я не уверен, что среди работников министерства нет шпионов Лорда, — надавив пальцами на глаза, сказал Снэйп. — Я так устал, Дамблдор. Вы себе не представляете, как я устал жить. Вроде бы, я почувствовал, что мальчишка тянется ко мне с неким подобием привязанности. Но он так и не смог перебороть свой темперамент, доставшийся ему от отца.

— Ты и сам к нему привязался, Северус, — тихо сказал Дамблдор. — Он тебе напомнил о ком-то?

— Я…, - Снэйп оборвал себя на полуслове, закрыв лицо ладонями и опустив голову.

Дамблдор посмотрел на мужчину взглядом, полным сочувствия, когда плечи Снэйпа стали едва заметно подрагивать. Старик встал из своего кресла, и медленно подошел к Снэйпу, подвигая соседнее кресло как можно ближе. Дамблдор протянул свою руку к Снэйпу, слегка сжимая широкие плечи Мастера Зелий.

— Северус, расскажи мне все, — тихо и мягко сказал старик.

Плечи Снэйпа стали дрожать еще сильнее, он убрал руки от лица, и Дамблдор увидел, как из черных, обычно холодных глаз Снэйпа, течет слеза.

— Сегодня моему сыну было бы пятнадцать лет, — выдавил он.

— Мальчик мой, — выдохнул Дамблдор, зажимая ладонь Снэйпа между своими ладонями. — Эмма ждала ребенка?

— Да, — каждое слово Снэйпу давалось с большим трудом; он сдерживал себя из последних сил, чтобы не разрыдаться перед стариком. — Я даже знал, что это будет сын.

— Северус, — прошептал Дамблдор, — сынок, мне очень жаль. Я не могу выразить, как мне жаль.

— Он убил всех, кого я любил, — сказал Снэйп, его дыхание сильно прерывалось от волнения. — Я не знаю, почему я еще жив, Дамблдор. Я должен был умереть вместе с моей семьей много лет назад, но он оставил меня умирать. Я умираю все эти годы, Дамблдор, и это — самая страшная пытка, которую он когда-либо выдумал. Моей жизнью движет только месть за смерть моей любимой и неродившегося сына. Я не знаю, почему я не позволил Люциусу убить меня во время нашей дуэли. Надо было умереть тогда быстро и безболезненно.

— Не надо так, Северус, — сказал Дамблдор, вставая позади кресла Снэйпа, — мы победим, и ты сможешь жить дальше. Ты еще так молод, чтобы не надеяться быть счастливым.

— Нет, Дамблдор, — дрожащим голосом сказал Снэйп, вставая и снова подходя к окну. — Я не доживу до этой победы. Я чувствую, что мои дни сочтены.

— Не говори так, сынок, — ласково сказал Дамблдор, обнимая Снэйпа за плечи. — Ты мне очень дорог, Северус, ты мне, как сын. Я не хочу, чтобы так говорил и так думал, мне очень больно от твоих слов. Ты вырос на моих глазах…

— Я говорю то, что чувствую, Дамблдор, — ответил Снэйп, снова закрывая ладонью глаза. — Никогда не думал, что буду рыдать перед вами, изливая душу, которая уже мертва. Но, кроме вас, у меня никого нет, Дамблдор.

Снэйп замолчал, так как голос уже срывался навзрыд. Дамблдор повернул его к себе лицом и по-отечески прижал к себе. Снэйп уткнулся лицом в плечо старику.

— Я никогда бы не поверил, что стану таким слабым, — пробормотал Снэйп, — мне стыдно за себя, за свою слабость, за грусть, за тоску, за боль.

— В этом нет ничего постыдного, Северус, — сказал Дамблдор, проводя рукой по длинным черным, как смоль, волосам Снэйпа. — Твоя душа изранена тоской о потерянном счастье, я понимаю, как тебе тяжело. Ты такой же человек, как все, Северус. В том, что ты страдаешь, нет ничего плохого. Ты сильный человек, очень сильный и мужественный, но, даже твоей силе и терпению приходится нелегко. Ты любил женщину, которой тебя лишили; убили твое дитя, еще не появившееся на свет — это жестоко и несправедливо. Твоя боль понятна и не должна быть осуждаема. Даже сильные мужчины, такие, как ты, имеют слабости и имеют право плакать, когда боль утрат затмевает собой весь мир. Но ты должен жить дальше, Северус, ты должен. Ради мальчика, который к тебе потянулся; Гарри так же одинок, как и ты. Его потери так же мучают и ранят его еще неокрепшую душу и детское сердечко. Ты должен помочь ему своим присутствием, он очень сожалеет, что обидел тебя, но ты же знаешь, что он очень молод и не имеет твоего характера, чтобы держать себя в руках. Ему тяжело, он поссорился со всеми своими друзьями.