Нечаянно опрокинувший коммунизм Горбачев в кормчие плавания — смертельно опасного плавания — к вольному берегу совершенно не годился. Он сделал свое великое дело и должен был уйти. Поначалу фигура Ельцина многим внушала страх. Секретарь обкома, снес Ипатьевский дом… Но народ инстинктивно верил ему — верил с того момента, когда он швырнул свой партбилет. В переходные времена, когда чувства обострены, инстинкты играют замечательную роль.
Час испытаний пришел в августе 1991-го. Сегодня говорят: была какая-то оперетка, жалкие путчисты с трясущимися руками, их и повязать-то ничего не стоило. Нет, друзья мои, руки у Янаевых и Крючковых затряслись лишь когда они увидели, что Ельцин их не испугался. В тот день напружинились к прыжку целые армии, тайные и явные, напряглась многомиллионная номенклатура — все были готовы с восторгом потрошить ненавистных «демократов» , устроить кровавую баню «народным фронтам» , журналистам, националистам, кооператорам и прочим гнидам. Но готовы не иначе как по приказу, причем письменному — пассионарии коммунизма в стране давно вывелись. А приказа не было и не было. Все ждали: дрогнет другая сторона или нет? Если бы Ельцин тогда сморгнул или предложил «переговоры» , «консенсус» или еще что-нибудь столь же жалкое, всем нам пришлось бы худо. Но он выдержал характер — и победил.
Жаль, что он затем уехал в Сочи, вместо того, чтобы, оседлав успех, провести на Верховном Совете и референдумом те законы, которые потом давались с таким кровохарканием, а некоторые — закон о земле, например, — так и не дались. Жаль, что он прямо в августе не провозгласил люстрацию, не инициировал суд над коммунизмом, не вынес мумию. Враг был деморализован и не посмел бы пикнуть.
Да, Ельцин совершал ошибки. Учебников по выходу из зазеркалья нет и по сей день. Но чутье все же редко изменяло ему. Когда в декабре 1991-го он отправился в Беловежскую пущу у него, конечно, было страстное желание избавиться от Горбачева. Но было и множество причин не упразднять «Союз нерушимый» . Кравчуку и Шушкевичу было проще, что им этот СССР? Думаю, именно чутье подсказало Ельцину главный довод: СССР — это контракт, фундаментально невыгодный России.
Еще один отчаянной ответственности шаг — разгон Верховного Совета осенью 93-го. Тем, кто продолжает оплакивать это событие, предлагаю такое умственное упражнение. Вообразите, что 22 или 23 октября 1917 года офицерские части Петрограда окружили Смольный, подкатили пушки и, не считаясь с жертвами и ущербом для архитектуры, уложили две или три сотни «братишек» , а с ними вместе — штаб вооруженного восстания, всех этих Дыбенок, Крыленок, Сталиных, Дзержинских и Троцких (В.И. благоразумно отсиживался в другом месте). Скорее всего, мемориал этих достойных борцов за свободу (я не шучу — эти люди умерли бы смертью героев, так и не узнав о себе самих, какие они негодяи), сегодня посещали бы туристы, как они посещают памятник коммунарам в Париже, а гиды говорили бы о реакционной военщине, пролившей невинную кровь… Но при этом мы жили бы в богатой и счастливой России.
Надеюсь, и в Москве появится мемориал жертв октября 1993 года. Я видел фотографии этих людей — у них прекрасные лица, они были уверены, что защищают свободу. Увы, они ошибались, а прав был Ельцин. От реставрации коммунизма нас отделял тогда один шаг.
Как вы думаете, почему так ярятся на новую Россию левые кремленологи — Стивен Коэн, Джульетто Кьеза и прочие? Да потому, что не сбываются их прогнозы, в России никак не произойдет то, что кажется им таким естественным — возврат к коммунизму. Ведь Россия — родина революции, верно? Более других виноват в их огорчениях Ельцин, поэтому он так им ненавистен.
Его второй срок оказался тяжек. Но всякий раз, когда казалось, что старый лев уже не поднимется, он снова удивлял всех. В последний раз, незадолго до отставки, на стамбульском саммите глав государств, где Россию собирались поставить то ли в угол, то ли на горох, он рыкнул — и все притихли. Когда он посоветовал Клинтону не забывать, даже на минуточку, что Россия — ядерная держава, тот предпочел обратить все в веселую шутку. Я помню этот тип реакции еще со времен детства. Это называется: лучше не связываться.
Меня всегда восхищало отношение Ельцина к прессе и телевидению. Откуда в нем, с его обкомовским прошлым, такая терпимость, где он научился ангельски терпеть нападки? Он ни в чем не ущемил не только прессу. Все его инициативы и поправки расширяли поле свободы, ни одна не была направлена на то, чтобы как-то утеснить человека. Ельцин разрешил всем гулять по траве, чтобы возникли натоптанные дорожки. Замостить ту или иную (тем узаконив) либо нет — решать новой генерации российских политиков.
Говорят, команда Ельцина не просчитала социальные издержки реформ 90-х годов. Но подобные «просчитывания» всегда подводят к одному выводу: социальные издержки неизбежны, так что надо оставить все как есть.
Про 90-е годы можно сказать так: в это десятилетие страна не без успеха училась производить то, что продается, вместо того, чтобы из последних сил стараться продавать то, что производится. И все же самый яркий свет на 90-е годы бросают, по-моему, две цифры: на пороге XXI века в России было 300 тысяч общественных организаций и присуждалось 600 литературных премий.
Замечательно, что мы вошли в новый век с отличной конституцией, но давайте помнить старую мудрость: «Писаная конституция всегда бездушна, государство стоит не ею, а народным духом. Этот дух выражается в чувстве патриотизма, одушевляющем граждан. Патриотизм есть преданность. Истинный патриотизм — не капитал, ссужаемый с правом взять его обратно, буде не окажется дивиденда… Он чужд всякого расчета и даже совершенно безотчетен; он заключается в том, чтобы любить свою родину, потому что она родина… Такое чувство сильно, ибо чуждо всякого расчета, глубоко, ибо свободно от анализа, непоколебимо, ибо иррационально» (Жозеф де Местр).
Книга, подобная этой, не может быть по настоящему закончена, поскольку исчерпать заявленную в ее заглавии тему невозможно. Я ставлю точку в достаточно произвольном месте, но твердо намерен продолжить свой труд. Я даже не приблизился к обойме мифов, нагроможденных вокруг русского национального характера, не затронул целый веер басен, связанных с русско-польскими отношениями, лишь поверхностно коснулся русско-украинских «антиномий» (словцо одного пылкого публициста), не имел удовольствия выставить двойки невежественным авторам, повадившимся в последнее время рассуждать на темы о российском климатическом детерминизме. Мифы стоят вокруг нас частоколом — откровенно глупые и почти правдоподобные. Работы еще много. Искренне надеюсь, что к ней присоединятся другие.
Ссылки и упоминания:
Авалиани С.Л. Земские соборы. Одесса, 1916.
Акманов И.Г. Башкирские восстания XVII — первой трети XVIII в. Уфа, 1978.
Алданов Марк. Ключ.[166] (Многочисленные издания).
Американа. Лингво-страноведческий словарь.,[167] 1996.
Анисимов Е.В. Народ у эшафота. Звезда. 1998, № 11.
Барбаро и Контарини в России. К истории итало русских связей в XV веке. Л., 1971.
Белов Е.А. Об историческом значении русского боярства. Спб., 1886.
Белоновская В.Н. и Белоновский А.В. Представительство и выборы в России с древнейших времен до XVII века. М., 1999.
Бердяев Николай. Русская идея, СПб., 1994.
Бердяев Николай. Судьба России, М., 1990.
Богданов И.А. Три века петербургской бани. СПб, 2000.
Болотов Андрей. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. Тт. 1–3. М., 1993.
Бунин Иван. Окаянные дни. (Многочисленные издания).
Верт Александр. Франция 1940–1955, М., 1959.
Война Германии против Советского Союза. 1941–1945, русская версия, Argon Verlag. Берлин, 1992.