В довершение всех трудностей я обязался к концу августа написать статью в пятнадцать тысяч слов для американского журнала «Трю», а к декабрю – книгу в сто тысяч слов под названием «Мир людей» о моих антарктических впечатлениях. Качество фильма, снятого нами во время гренландского тренировочного перехода, оказалось неудовлетворительным, и Би-Би-Си собиралась прервать с нами переговоры о финансировании трансарктического путешествия.

Королевское географическое общество сообщило нам, что в соответствии с решением его поддержка экспедиции ограничивается только гренландской тренировочной программой, в отношении же арктического перехода я должен сделать новое предложение и снова предстать перед комитетом для новых расспросов. Так, с затуманенной от волнения головой, я столкнулся с первыми препятствиями, и лишь немногими из них можно было полностью пренебречь по той простой причине, что были и такие, от которых все равно не отмахнешься: они снова возникнут. Для решения всех этих проблем мы обычно прибегали к одному из следующих трех способов: дипломатии, здравым деловым соображениям или быстрому кавалерийскому наскоку. Я признавал только последний.

Через три дня после первого заседания распорядительного комитета у меня уже были контора, секретарша и автомобиль. Конторой служило прекрасное помещение в Королевском географическом обществе, где хранились книги о полярных исследованиях и где всего несколько дней назад был кабинет мистера Крона, историка и главного библиотекаря.

Наши покровители рассматривали задуманное нами путешествие через Северный Ледовитый океан как благородный подвиг, но в то же время и как рискованное для них финансовое предприятие. Я же рассматривал его как волнующее первопроходческое путешествие, которое нельзя начинать, если есть хоть капля сомнения или не подготовлено нужное снаряжение, или вам приходится трястись над каждым пенни. За него не стоит браться, если вы не можете проявить достаточно энергии, работать с полным напряжением сил и целеустремленно. Мне казалось, что задача комитета должна состоять в том, чтобы руководить, советовать, ободрять меня или умерять мой энтузиазм, если это необходимо; он должен был также использовать свои обширные связи в Сити, чтобы облегчить мою работу и следить на наших заседаниях, которые происходили раз в две недели, за ходом выполнения того плана, который я самостоятельно вынашивал в течение четырех лет, а теперь, стараясь обогнать время, придавал ему окончательный вид на основе широкого и разностороннего опыта членов комитета.

Во время моего девятимесячного пребывания в Гренландии майор авиации Фредди Чёрч из военно-воздушных сил Англии несколько раз присутствовал на заседаниях комитета как консультант по радиосвязи. С ним я встретился впервые в министерстве техники, куда зашел, чтобы посоветоваться, какое радиооборудование мне следует взять. Очень хорошо помню первые слова, которыми мы обменялись. Он внимательно слушал, когда я излагал свой план на заседании небольшой группы технических экспертов, происходившем в комнате, заполненной серыми картотечными шкафами и недорогой мебелью. Прежде чем я успел окончить, Фредди вмешался и выразил горячее желание принять участие в экспедиции. «Вы для этого чертовски стары», – смеясь сказал я, не придав тогда его словам большого значения. Очевидно, Фредди не разделял моего мнения и, подготавливая свой блестящий план связи, действительно зачислил себя в состав экспедиции в качестве радиста ретрансляционной станции, которая сначала будет находиться в Барроу, на Аляске, исходном пункте нашего перехода, а затем в надлежащее время переберется на американскую дрейфующую научную станцию «Т-3» в Северном Ледовитом океане и наконец – на Шпицберген, с тем чтобы все время быть в пределах пятиста миль от нашей партии. Помня о замечании, сделанном мной несколько месяцев назад, Фредди представил свой план поддержания радиосвязи не без некоторой неуверенности, а после моего возвращения сказал мне, что его план сорвался только потому, что я не поддержал его. Итак министерство обороны освободило Фредди от обязанностей для участия в экспедиции на время, пока она будет действовать. Я никогда не встречал человека, более преданного своей работе и более верного товарищам. На протяжении шестнадцати месяцев он служил связью между экспедицией и внешним миром; он был нашим другом, представителем, советчиком, секретарем и наиболее горячим приверженцем. Он стал впоследствии самым уважаемым человеком в Барроу, а его голос для меня был таким же знакомым, как голос диктора радиостанции, которого я слушал каждый вечер, когда настраивал свой радиоприемник «Редифон». Благодаря спокойной уверенности и дипломатичности Фредди наши многочисленные американские и канадские друзья никогда не теряли уверенности, что, несмотря на множество препятствий во время перехода через Северный Ледовитый океан, экспедиция в конце концов завершится успешно. В конце июля радиооборудование, как в сущности и все прочее снаряжение, которое понадобится нам при переходе, еще не было обеспечено. Его следовало купить или получить во временное пользование. Фредди, как и мне, предстояло побегать по учреждениям.

Князь Юрий Голицын, консультант отдела внешних сношений Королевского географического общества и друг Джорджа Гринфилда, любезно согласился помочь нам кое в чем: он предоставил помещение в своей конторе в Мейфере и не отказывал в советах. От его помощи мы не отказались, и через неделю темпы и результаты нашей канцелярской работы приобрели иной размах. Была издана привлекательная на вид брошюра, содержавшая изложение целей нашей экспедиции и призыв пожертвовать в фонд экспедиции, предположительная сумма которого определялась в двадцать тысяч фунтов стерлингов. Реакция была самая обнадеживающая: через несколько дней фирмы Черингтонов, Сенсбери и британский комитет сахарной промышленности пожертвовали по тысяче фунтов стерлингов; от частных доброжелателей и от других торговых фирм поступили пожертвования более мелкие, но слишком многочисленные, чтобы их перечислять. Международный комитет шерстяной промышленности, в свое время оказавший финансовую помощь сэру Фрэнсису Чичестеру для его кругосветного плавания, обрадовал нас, пожертвовав две с половиной тысячи фунтов стерлингов, и великодушно согласился полностью снабдить нас шерстяной одеждой, какая понадобится участникам перехода. Самую большую дотацию – шесть тысяч фунтов стерлингов – мы получили от правления Ливерхьюмского треста; она была предназначена на осуществление научной программы доктора Фрица Кернера, который намеревался принять участие в экспедиции.

Фриц в это время находился в штате Огайо, пытаясь подробно описать данные полевых исследований, собранные им прошлым летом во время Американской экспедиции в Антарктику к полюсу относительной недоступности. Его жена Анна ждала первого ребенка; младенец должен был родиться примерно в те дни, когда был назначен выход экспедиции с мыса Барроу, и желание Фрица не покидать Анну, пока она не родит, вызвало некоторое беспокойство среди членов комитета и наиболее активных приверженцев экспедиции в Лондоне. Впрочем, большая часть переписки между Фрицем и моей лондонской конторой касалась характера приборов, необходимых ему для работы. Он собирался производить измерения толщины плавучего льда, глубины и плотности снега, высоты торосов и наблюдать за периодичностью их образования. Для этой работы ему потребовалось бы немного оборудования, но для изучения теплового баланса (он надеялся заниматься этим и летом и зимой) ему нужны были высокочувствительные суммирующие анемометры и термистометры, соляриметры, психрометры, радиометр, несколько термометров для измерения низких температур и генератор, работающий на керосине. Во время моих экспедиций в полярные области мне не приходилось иметь дело ни с одним из этих приборов, поэтому, чтобы не ошибиться и закупить нужные нам приборы, мы потратили немало времени на поиски информации об имеющихся в продаже приборах и передачу ее в Огайо Фрицу для получения подтверждения от него.