Как правило, выглядели они исключительно мерзко, но зато не вызывали у Дерека никаких тяжелых ассоциаций.
– Настроение отвратительное, как всегда, – ответил он. – Какие новости, ты что, издеваешься?
Обезьяна вытянула губы трубочкой и закачалась, уцепившись рукой за ветку.
– Да, ты не философ, – изрекла она и уселась, снова почесываясь. – Сыграем в шахматы? – Дерек покачал головой. – Ну, тогда в трик-трак? Если я выиграю, возьмешь меня с собой, когда отправишься на свидание с Чипом. Вот в таком виде, к примеру. Уверен, твой дружок не устоит.
Изображение обезьяны на экране плавно перетекло в другое. Теперь это была высокая худощавая девица с коротко остриженными волосами, выкрашенными в серебряный цвет с редкими вкраплениями темно-синего и зеленого. Разглядеть ее лицо не представлялось возможным из-за огромных черных очков, лишь резко выделялся на фоне бледной кожи накрашенный фиолетовой помадой большой рот. Ни грудей, ни бедер, прости господи.
Обтягивающие черные штаны и ядовито-красная с зеленым размахайка, сползшая с одного костлявого плеча. Девица стояла, держа в картинно отставленной руке дымящуюся сигарету. У Дерека зарябило в глазах, и все же он вынужден был внутренне согласиться, что да, Чип не остался бы к ней равнодушен. К тому же, голова у нее наверняка не песком набита; как-никак, творение Цекомпа.
– Может быть, в другой раз, – вяло ответил Дерек.
Девица снова преобразилась в обезьяну. Приставив ладонь к глазам, она некоторое время внимательно разглядывала Дерека, после чего заявила скорбным тоном:
– Милый мой, это уже диагноз. Ну, что же, будем лечить. Для начала – по одному анекдоту в день, принимать перед сном… Эй, куда же ты?
Почему-то сегодня у Дерека не было ни малейшего настроения болтать с Цекомпом. Не сказав больше ни слова, он вышел, краем глаза заметив, что обезьяна на прощание повернулась к нему спиной и похлопала себя по розовой заднице.
Ну и чувство юмора у Цекомпа…
Сразу за компьютерным залом находился ангар, где стояли спидеры и "стрекозы", полностью снаряженные и заправленные, готовые взлететь в любой момент, как только… Обидно, конечно, но, похоже, вся эта великолепная техника когда-нибудь так и сгниет, невостребованная. Заржавеет, начнет разваливаться на куски, а потом рассыплется в прах, как все здесь, как сам Дерек… Что-то сегодня настроение у него даже хуже, чем всегда. Может, остатки похмелья? Он покачал головой и пробормотал:
– Пить надо меньше.
Научные лаборатории. Мастерские. Дерек заходил последовательно во все помещения, зажигал свет и внимательно оглядывал сверкающее оборудование, мониторы, полки с лабораторной посудой, операционные столы, герметически закрытые чаны с мутноватой жидкостью, в которых плавали какие-то не слишком аппетитные на вид куски плоти, шкафы с документацией, ящики с лазерными дисками, и прочее, и прочее.
Зачем он это делал, ему было нелегко объяснить даже самому себе. Все помещения были оборудованы сигнализацией и видеокамерами наблюдения, и на пульте в наблюдательном пункте сразу зажегся бы сигнал тревоги, если бы где-то что-то оказалось повреждено или хотя бы сдвинулось с места. И все же так Дерек чувствовал себя спокойнее, хотя это, конечно, была не единственная причина, заставлявшая его время от времени совершать свой обход.
Люди покидали лаборатории в спешке, оставив или даже бросив некоторые вещи прямо там, где пользовались ими в последний раз. В одном месте висел на спинке стула белый халат, в другом на мониторе стояла чашка из-под кофе, в третьем на полу валялась дамская сумочка, а рядом с ней все ее содержимое. Иногда эти и другие мелочи создавали иллюзию, будто в комнатах все еще витают тени давно покинувших их людей. Веселее Дереку от этого не становилось, однако что-то толкало его заходить сюда снова и снова; может быть, желание напомнить себе, что все это и впрямь было, было когда-то, а не привидилось ему, не приснилось. Впрочем, Дерек никогда не спал и поэтому не видел снов.
Потом пошли всякие менее важные подсобные помещения – склады, игровая комната, спортивный зал с бассейном – и жилые комнаты сотрудников. Сюда Дерек заходил очень редко, только если ему что-то было нужно или становилось уж очень себя жаль. С некоторыми из тех, кто когда-то жил в этих помещениях, он проработал вместе много лет; их связывали самые теплые, дружеские отношения.
Здесь пресловутые тени сгущались до ощущение почти физического присутствия; казалось, люди вышли всего минуту назад и вот-вот вернутся. Именно в этих комнатах Дереку впервые пришла в голову мысль, что, может быть, имеет смысл просто взять и отключить свой эмоциональный блок. Чтобы ничего не чувствовать и, следовательно, не страдать; стать таким же жизнерадостным и отстраненным, как Цекомп. Да, может, и неплохо бы, но… Что-то мешало Дереку сделать это.
Казалось, таким образом он утратит какую-то очень существенную часть себя.
Сейчас он решил, что не стоит и дальше потакать своему дурному настроению, а потом прошел мимо жилых помещений и вскоре оказался еще перед одним люком, на этот раз выкрашенным в небесно-голубой цвет; на его гладкой поверхности черным фломастером кто-то нарисовал руку, указательный палец которой был направлен вверх. За этим люком начинался шахтный ствол, уходящий на поверхность.
Туннель медленно загибался, образуя замкнутое кольцо, и сейчас Дерек находился ровно на половине пути.
Дальше шли несколько комнат, объединенных в так называемый шлюзовой отсек, куда он тоже заглянул. Здесь, в отличие от лабораторий и жилых помещений, царил идеальный порядок. Сюда Дерек должен был привести людей, если, конечно, ему вообще суждено когда-нибудь с ними встретиться.
Тут было все, что требовалось для комфортной жизни – и кое-что еще. А именно, подключенные к Цекомпу умные машины – компьютеры, сканеры, медицинское оборудование – которые позволят провести доскональное обследование и установить уровень умственного и духовного развития "гостей". Потому что люди, как известно, бывают разные. Если, к примеру, дикарю дать в руки бластер, то неизвестно, чем это закончится не только для окружающих, но даже для него самого. А ведь бластер – просто детская игрушка по сравнению с тем, чем была напичкана подземная лаборатория, включая и самую главную ее ценность. В плохих руках все это могло наделать немало бед.
За шлюзовым отсеком тянулись стасисные камеры. Все они выходили непосредственно в туннель, и Дерек мог видеть каждого их обитателя, застывшего в тот миг, когда включилось стасисное поле. Камер было очень много и большинство из них пустовали.
Когда Дерек начал упоенно уничтожать на острове всю ту живность, которая, по его мнению, могла представлять опасность для людей или хотя бы создать для них некоторые неудобства, он помещал в стасисные камеры по несколько представителей каждого уничтожаемого вида.
Но вот беда – по-видимому, его деятельность в той или иной степени нарушила экологический баланс на острове. В результате начала сокращаться численность и некоторых видов животных, против которых он, так сказать, ничего не имел. К примеру, обезьян. Прошло не так уж много времени, и все они благополучно вымерли.
Что именно их не устраивало, Дереку разобраться не удалось. Вроде бы и еды хватало, и с водой и воздухом все было в порядке. Почувствовав, к чему клонится дело, он заблаговременно поместил в стасисные камеры целое семейство обезьян, чтобы сохранить их как вид. Пусть люди – если они когда-нибудь появятся – сами решают, что им делать как со своими "друзьями", так и с "врагами". К числу последних, несомненно, относились, и два Урода, самец и самка, которым Дерек сохранил жизнь, поместив их в две крайние из занятых стасисных камер; пусть люди и с ними тоже разбираются сами.
Дерек ненадолго остановился, глядя в огромные черные глаза, пылающие неукротимой злобой. Этот Урод – самец – застывший по ту сторону прозрачного смотрового окна камеры, был одним из самых крупных экземпляров и возвышался над Дереком, точно заросшая черным мхом скала, хотя сам Дерек имел рост выше среднего человеческого. Самка была поменьше, но все равно имела достаточно внушительный вид. Устрашающие создания, ничего не скажешь. Чего стоят хотя бы сильные челюсти и выступающие по бокам рта клыки? А мощные лапы, способные одним ударом сломать человеку шею? А восемь глаз, обеспечивающие панорамный обзор? Все это в сочетании с хитростью и коварством в естественных условиях делало Уродов практически непобедимыми, но люди, конечно, найдут способ справиться с ними.