Холодный дождь безжалостно хлестал мое ничем не защищенное тело. Сколько времени прошло с тех пор, как я пришла в себя – обессиленная, скукожившаяся – мне было неизвестно. И если честно все равно.
Все равно где я оказалась и почему. За что меня заставили пережить смерть, а потом вновь оживили, подарив несколько незабываемых мгновений полных бесконечной агонии. Если бы рядом кто-то был, я рвала бы не себе волосы и рыдала, выплескивая накопившуюся боль. Но… кроме исполинских деревьев с гладкой серой корой, что наверняка были старше любого города, вокруг не было ни души. Только я, ветер и дождь.
Через некоторое время тупое безразличие сменилось нарастающей ненавистью. Чувство было так велико, что заставило приподняться и, сфокусировав взгляд оглядеть "Чистилище". Чистилище…
Ад?
Бездну?..
К чертям все!
Я сжала в ладони серебряный крестик. Мой якорь, мою путеводную звезду, единственное, что связывало меня и Землю.
Мне, еще не до конца осознавшей события последних двух дней происходящее казалось страшным кошмаром. Хотелось верить, что еще вот-вот, и я очнусь в своей комнате. Но боль, холод и горьковатый запах прелой листвы убеждал в обратном – это не сон, страшная реальность заложницей, которой я стала.
Прислонившись лбом к дереву, я до боли вонзила ногти в его кору. Одинокая слезинка все же скатилась по щеке.
– Я отомщу! – прошептала я. – Убью тварей. Заставлю их побывать в моей шкуре.
Я слабо представляла, как осуществить угрозы, но месть на какой-то миг стала смыслом моего существования. Оказавшись неизвестно где, без денег, одежды, элементарных знаний, я нашла достаточный стимул, чтобы жить, а не остаться умирать под сенью вековых деревьев.
Наверное, хорошо, что я была одна. С первых мгновений я настроилась на то чтобы рассчитывать исключительно на свои силы. Силы, не умудренной особым опытом девушки разменявшей свое двадцатилетие, когда в ее размеренное существование будто поезд, сошедший с рельс, влетели непрошенные вершители судеб.
А ведь все могло быть иначе. Я могла просто жить. Жить, не зная, что за тонкой гранью отделяющей реальное от нереального есть то, о чем говорится в сказках и древних легендах. Я могла тешить себя иллюзией, что в мире еще осталась какая-никакая справедливость. Что высшие существа помогают, а не калечат.
Кажется, жизнь так ничему меня и не научила. Пора бы выбросить из головы эти романтически-наивные бредни. У меня было достаточно тому подтверждений…
– Что б вы все сдохли!
Перед глазами как в ускоренной съемке промелькнули размытые воспоминания: свет фар несущейся машины, боль в изломанном теле, смерть, воскрешение, потом несколько часов проведенных в мрачной темнице наполненной крысами и призрачными душами умерших… Яркий свет, слепящий глаза и вкрадчивые голоса мучителей заставляющих сознаться в том чего я не совершала. Но сейчас я отдала бы душу ради той маленькой камеры с кучей соломы. Чтобы избавиться от видений, достаточно закрыть глаза, а от холода и дождя так просто скрыться не получится.
Скрестив руки на груди, я, прихрамывая, побрела вперед.
Если неподалеку есть дорога, рано или поздно я выйду к ней, нет – меня найдет и съест лесное зверье, и это в принципе будет неплохим выходом из сложившейся ситуации. Все равно не представляю что делать. Ну, найду я дорогу, а дальше? Куда идти и зачем?
Я одна. Одна.
И это не ново. Когда это меня раздражало одиночество?
Липкие щупальца тумана обволакивали обнаженное тело, холодили кожу и мешали разглядеть пространство уже в паре шагов от меня. По щиколотку, увязая в грязи, я шла достаточно долго, но вряд ли преодолела большое расстояние.
Я чувствовала себя даже не песчинкой на ладонях мироздания, а скорее жалкой амебой плавающей в большой грязной луже. Единственное на что хватало разума – понять, что я попала и из этой грязи будет не так просто выбраться. Если вообще возможно…
Сотни мыслей – одна мрачней другой, – метались в разрывающейся от боли голове. Но я упрямо продолжала идти, как будто весь смысл моей жизни сосредоточился на этом не сулящем ничего хорошего движении сквозь призрачную подрагивающую завесу.
Разве это сложно: просто идти? Тысячи людей ежечасно попадают в неприятности: их похищают, увозят в рабство, подставляют и предают. Нужно найти в себе силы подняться, отряхнуться и продолжить жить. Это просто.
Только Господи, как тяжело заставить себя об этом помнить…
Как сложно найти силы для очередного рывка.
Почему я? Почему со мной?
Я же не птица Феникс способная возрождаться после каждой смерти! А каждый удар Судьбы в какой-то степени маленькая смерть…
Постепенно белесое молоко тумана начинало редеть. Вместе с ним редел и лес – густая чащоба оставалась за спиной, а впереди виднелись неясные очертания каких-то сооружений и застывших в безвременье фигур. Меня передернуло, когда я поняла что вышла к кладбищу и строения оказались склепами. Кроме них, сколько видели глаза, были только плачущие ангелы и каменные надгробия. Но большинство могил были лишены и этого выражения почтения.
Шурх-шурх.
Я зябко повела плечами и обернулась, надеясь увидеть источник звука, но вокруг были только деревья и печальные ангелы.
Шурх-шурх.
Постепенно оправляясь от пережитого шока, мозг начал воспринимать сигналы окружающего мира и "додумывать" неизвестные подробности. Самое страшное – я не знала, что меня может ожидать здесь. Неизвестность пугала сильнее реальной опасности.
Может это чья-то злая шутка? Может, никуда я не переместилась? Меня просто опоили психотропными препаратами и все это внушили? А потом завезли подальше от города и выбросили… Или я сошла с ума и пока мое тело лежит привязанное кровати мозг выстраивает параллельную реальность, в которую я якобы была изгнана?
Вот уж не знаю, какая версия лучше!
Шурх-шурх…
Превозмогая брезгливость и давнюю нелюбовь к кладбищам (черт, какая любовь, когда в чем мать родила одна брожу по лесу?!), я перелезла через невысокую, покосившуюся ограду и бросилась к первому попавшемуся склепу, будто надеясь, что невидимый враг – кем бы он ни был, – не заметит меня. Прижавшись спиной к каменной стене, затаила дыхание, боясь пропустить звуки приближающихся шагов. Сейчас я отчаянно жалела, что не догадалась захватить одну из валяющихся в лесу палок или, по крайней мере, не попыталась вырвать прут из ограды. Последнее, конечно, маловероятно…
Боясь выдать свое присутствие, я присела, подобрала валяющийся рядом камень и крепко сжала его. Так крепко, что сломались ногти. Хоть какая-то защита…
Шурх-шурх…
Сердце начало бешеную пляску. Спазмы свели желудок, а в солнечном сплетении стало горячо.
Кто-то приближается…
Осторожно выдохнув через стиснутые зубы, я подалась вперед и выглянула из-за угла своего убежища, ожидая увидеть что угодно: от волка с горящим голодом взглядом до ожившего мертвеца. Каково же было мое удивление, когда вместо кровожадного зверя я увидела молоденькую девушку в длинном свободном платье. Светлые волосы были заплетены в косу и уложены не слишком аккуратной короной.
Опустившись на колени, девушка принялась очищать от листьев надгробие на одной из могил, бормоча что-то вполголоса на непонятном мне языке.
Облегчение накатило на меня горячей волной. От него подогнулись колени, и толпа мурашек прогалопировала по спине. Но я не спешила появляться пред светлые очи своей невольной спасительницы. Нужно сделать это так чтобы она не испугалась…
Пока я лихорадочно соображала, странные шорохи возобновились с новой силой. Только если раньше их источник шел, то теперь он наверняка перешел на резвый бег, уже не пытаясь скрываться.
Я заозиралась и пропустила момент, когда из леса выбежал одетый в грязные лохмотья человек. Мне захотелось закричать, предупредив девушку, но я не могла исторгнуть из пересохшего горла ни звука, молча, рассматривая приближающееся к ней существо. Обостренный шоком разум фиксировал все: иссиня-черную кожу, налившиеся кровью глаза, провал на месте носа… отсутствие губ и желтые оскаленные зубы.