Я дополз до небольшой ямки и замер рядом с ней. Здесь было немного лучше… Ведь копать каменистую почву Афганистана – это ещё то «удовольствие».  

  -Давай-ка передохнём кам-кам…[7] -предложил я, откидываясь на левый бок. –Минут пять… А потом начнём…

  Однако уже через минуту мы с Володей рыли твёрдую вершину афганского холма как самые заправские землекопы. Ведь по радиостанции нам только что передали такой взбадривающий и заряжающий положительной энергией импульс… Что спорить с заместителем командира группы абсолютно не захотелось. Он хоть и видел теперь только четыре наши ноги, однако по их неподвижности Ермак о многом догадался и тут же принял необходимые меры. В общем, быстренько так сползать обратно вниз, а затем взобраться по-пластунски на этот же холм нам совершенно не хотелось. И именно поэтому мы дружно и очень энергично копали двойной окоп для стрельбы лёжа. Сначала я орудовал малой сапёрной лопаткой, а Вовка отгребал в сторону пустую породу и выстраивал из неё своеобразный бруствер. Затем мы поменялись трудовыми обязанностями и теперь уже мне пришлось заниматься возведением малозаметных фортификационных сооружений.  

  Через полчаса интенсивной возни наблюдательный наш пост был оборудован и даже замаскирован. Окопчик получился не очень глубоким, но этого нам вполне хватало для того, чтобы разместиться в нём с некоторыми удобствами. Всё вроде было нормально… Но вот на вершину вполз неугомонный дембель Ермаков, понаблюдал минут пять за окружающей местностью в бинокль, а потом порекомендовал нам развернуться головами в противоположные стороны.

  -Это валетом что ли? –уточнил я, хотя и так уж всё было ясно.

  -Не валетом, а вальтами! – подтвердил сержант. –Фишка-то одна, а наблюдать надо по всем сторонам.Так что…

  Младший сержант Зарипов и рядовой Агапеев посмотрели друг на друга, словно решая трудную военную задачу. Но затем один из нас всё-таки развернулся в другом направлении. С таким расположением на фишке мы ещё не сталкивались. Поскольку на предыдущих выходах в нашей разведгруппе всегда выставлялось два наблюдательных поста по паре бойцов в каждом. Однако теперь этот порядок несколько изменился.

  -Люди устали… -неожиданно мягко пояснил сержант Серёга. –Поэтому фишка будет только одна. Но наблюдать надо по всем направлениям. Смотрите у меня! Если проморгаете кого-нибудь, то потом не обижайтесь!

  Мы благоразумно промолчали, отлично понимая все дальнейшие последствия столь досадного развития окружающей обстановки. Одно ведь дело, если мы прозеваем афганский караван, который преспокойненько так пропутешествует мимо нас. Как говорится, был караван, да и сплыл. И совершенно иное дело, если наша доблестная фишка своевременно не заметит вооружённый отряд местной духовской самообороны. Которому не составит особого такого труда прогуляться по каким-то непонятным следам. И в конце-то концов выйти прямиком на нашу разведгруппу, которая расположилась на привал в крайне неблагоприятной ложбинке. В которой нас могут положить рядышком друг к другу минут за тридцать. Перспектива была не из развесёлых…

  Сержант Ермаков уже пополз вниз, оставив нам свой большой бинокль… Когда рядовой Агапеев принялся вслух выражать своё явное неудовольствие… Ему, видите ли, не понравился внешний вид портянок его, в общем-то, боевого товарища…

  -Ну, ты, блин, даёшь… -ворчал Владимир Владимирович. –Ну, как так можно? Скоро сюда все мухи слетятся…

  Это он, конечно же, перегнул палку. Ведь между пакистанской обувью и суженными книзу штанинами горного обмундирования просматривалась только лишь часть портянок. Моих боевых портянок… Может быть, Бадоде Бадодиевичу было достаточно и этой картинки… Но по моему глубочайшему убеждению он явно сгущал краски…

  -Да иди ты… -словно оправдываясь, отвечал я.

  Однако ненаигранные реплики моего второго номера всё же сыграли свою негативную роль. Поскольку мне уже стало очень неудобно… Подвергать своего боевого товарища таким тяжким испытаниям…

  -Я тебе говорю… -продолжал возмущаться солдат Агапеев. –Со всего Афгана сюда слетятся! Да сними ты их!.. Свои термоядерные… Якобы портянки! Намотай другие!

  Наивный и простецкий паренёк Владимир Владимирович даже не подозревал о своём истинном счастье…

  -а те ещё хуже! –признался я со всей своей чистосердечностью. –Я их уже столько раз перематывал…

  Вообще-то, мой напарник вчера мог это видеть… Хоть и в вечерних сумерках, но всё-таки можно догадаться о том, чем же это я занимаюсь каждую свободную минутку… Но…  

  -Я конечно всё понимаю… - со вздохом произнёс Вова. – Но они!..

  Я уже не выдержал и с тяжким вздохом поджал ноги как можно ближе… Но узкое пространство моей половины окопа не дало мне это сделать с максимальной эффективностью… И мне опять пришлось вытянуть ноги в первоначальное положение…

  -Да теперь они у меня прямо перед лицом! – чуть ли не завопил Агапеич.

  Ситуация сложилась критическая… И боевого товарища, вернее, его легкоранимую натуру пришлось спасать всеми возможными средствами…

  -Да они даже не пахнут! –простодушно заявил я, еле-еле сняв с себя оба ботинка и пока что одну портянку.

  -Ну, допустим, не пахнут! –подтвердил чересчур уж щепетильный боец спецназа. –Зато как выглядят! Да уже от одного их вида… Мне сразу плохо становится!

  Его лицо передёрнула не очень благопристойная гримаса… Но мне почему-то стало смешно… Я уже стащил с ноги вторую портянку. И, хотя мои голые ступни стали слегка подмерзать, что вообще-то является нормальным моментом в феврале месяце… Не теряя даром времени, мои руки попытались помять сухие концы этих портянок. Однако хлопчатобумажная материя успела впитать в себя достаточное количество как крови из свежих мозолей, так и пота… Да и вездесущий песок сыграл роль цементирующего состава… Словом, заскорузлость моих портянок была бы оценена самым высоким баллом по шкале определения твёрдости предметов солдатской формы одежды…

  Тем временем солдат Агапеев не выдержал очередного надругательства над своей тонкой структурой… Ведь тёмно-красные подтёки остались и на внутренних стенках моей обувки… В общем, Вован не сдержал своего благородного порыва… Да и выставил мои пакистанские полуботинки на всеобщее обозрение… То есть запределы нашей масксети… Я узнал об этом из свежей радиограммы…

  -У вас там что? Ярмарка или распродажа?–интересовался дед Ермак с повышенным содержанием металла в голосе. –Или на продукты меняетесь?  

  -Не понял! –ответил я, и в самом –то деле не выяснив сути претензий военного начальства.

  Следующие две-три минуты радиостанция Р-392 ругалась и материлась… Но кое-что я всё-таки понял… Когда я повернулся к солдату Агапееву, тот принимал уже другие меры предосторожности… Вова уже отодвинул на предельно большее расстояние мои боевые ботинки… И даже прикрыл их самым дальним углом маскировочной сети…

  -Всё в норме! –быстро доложил я в штаб нашей разведгруппы. –Больше такого… Не повторится!

  Радиостанция поругалась ещё немного, но затем замолкла… Пора было пристыдить и приструнить слишком уж развеселившегося разведчика Агапеева…

  -Слышь, ты! Бадодя Бадодиевич! –начал было я.

  Но через несколько секунд мы смеялись уже оба… Хоть и негромко, но зато от всей души. Самым приятным способом сбрасывая в никуда накопившееся раздражение и усталость…  

  Затем я минут десять разминал по очереди свои заскорузлые портянки… Потом намотал их на иззябшие ножки. И в конце всего попросту влез в свой спальный мешок. Ведь в таком положении можно вести бдительное наблюдение и не забивать себе голову всякой чепухой… Да и Владимиру Владимировичу чуток полегчает…

  -Ну-у!.. – полюбопытствовал я. –Как там дела?

  -Как в Париже! –ответил рядовой Агапеев. –Почти тепло… И даже не так сыро…

  -А с мухами-то как? – спросил я. –Не летят?

  -Да, нет, наверное!.. – произнёс он очень уклончиво. –Пока что тихо!