Сессия состоялась в июне 82-го года на квартире у Саши Бавина - обладателя бытового магнитофона и самопального железного пульта весом около двадцати килограммов. В пульт были подключены микрофоны, два из которых находились у Сили (голос, гитара), один - у Брука (бонги) и один у Заблудовского, который в зависимости от ситуации либо играл на скрипке, либо подпевал. 

У Саши Андреева собственного микрофона не было. Он сидел в глубине комнаты и задумчиво ковырял на акустической шестиструнке. В нужный момент он подкрадывался к одному из микрофонов и, по выражению Сили, "делал маленькие соло-феньки". Как минимум одна из них, проникновенно исполненная Андреевым в композиции "Торчу с твоих ног", до сих пор берет за душу.  

Сам Силя играл на древней гитаре производства ленинградской фабрики имени Луначарского, принадлежавшей Дому медицинского работника. К моменту записи из двенадцати струн в живых осталось лишь восемь. 

"Все получилось размеренно и по кайфу - не в смысле аранжировки, а в смысле настроения", - вынес спустя полтора десятка лет свой вердикт Селюнин. 

Несмотря на то что микрофоны беспрерывно капризничали, атмосфера во время сессии была действительно приподнятая. Песни переписывались только в том случае, если Силя внезапно забывал слова. Фальшивые ноты, ритмические сбивки и корявые партии в расчет не принимались. 

В первый день было записано девять песен - больше трех четвертей предполагаемого материала. После чего обрадованный Силя отправился в гости, где прозаично нажрался до розовых слонов и концовку записи продинамил. В результате незафиксированным остался один из основных хитов Сили - щемящий белый блюз "Машка, я твой парень" - возможно, одна из самых жалостливых композиций советского рока начала 80-х.  

Итак, альбом пошел в народ недописанным - общей протяженностью где-то в 35 минут. Несмотря на ряд музыкальных находок, своеобразный гитарно-скрипичный саунд и утонченную иронию большинства песен, "Брат Исайя" являлся классическим образцом халявно сделанной работы. Другое дело, что отчасти именно это обстоятельство добавляло данному опусу элемент обаяния и притягательности. Ведь в то время у "Выхода" по определению не могло быть другого альбома.  

"То, что мы записали, - вспоминает Силя, - не было конечной формой альбома. Сама пленка планировалась к использованию в качестве матрицы, разрезанной и склеенной в нужном порядке. Но все так и осталось в первоначальном виде". 

С тех пор утекло немало воды, которую "Выход" баламутил как хотел и когда хотел. Несколько лет подряд группа и вовсе не давала концертов - под благовидным предлогом "мы справляем траур по новому басисту". Когда же после творческого тайм-аута Силя попробовал записаться в электричестве (альбом "Безобразие"), он первую половину сессии проработал трезвым, а вторую - "совершенно уже нет".  

"В этом альбоме переход от сознательного к бессознательному был для меня особенно важен", - откровенничал он спустя несколько лет.  

В начале 90-х годов Силя на некоторое время стабилизировал состав группы (с участием Олега Сакмарова (флейта), Петра Акимова (виолончель) и Вани Воропаева (альт)) - но не свое незамутненно-расслабленное отношение к жизни. Возможно, именно благодаря этому он не подвергся зверскому испытанию куплей-продажей и раскруткой в масс-медиа. Почему и жив, хотя и не знаменит. Его песни - "Инспектор ГАИ", "Женщины как лошади", "Город кастрированных поэтов", "Мой лучший друг", "Пригласи меня на анашу" - любимы многими и в разных городах. А кавер-версию наутилусовских "Прогулок по воде", превращенных "Выходом" из трогательной философской притчи в стебный музыкальный комикс, стоит рассматривать как нечастый случай, когда копия не уступает оригиналу.  

Что же касается "Брата Исайи", то на компакт-диске этот альбом так и не был издан.[1] Оригинал альбома долгое время хранился у Саши Андреева, который не без оснований полагал, что у Сили матрица все равно пропадет. Алогичность ситуации заключалась в том, что, когда Силя созрел выпустить "Брата Исайю" на компакте, Андреев активно запротестовал. В качестве аргумента он приводил доводы о том, что у группы нет никакой гарантии, что фирма, выпускающая этот альбом в России, произведет квалифицированную реставрацию оригинала. 

"Поеду-ка я лучше вместе с альбомом в Сан-Франциско, - неторопливо рассуждал Андреев. - У меня там есть знакомый звукоинженер, который отлично восстанавливает бутлеги Doors. Теперь они звучат лучше, чем официальные альбомы. Вот у него-то в студии мы "Брата Исайю" и подчистим". 

В Сан-Франциско Андреев едет и по сей день. В противном случае это был бы просто не "Выход".

1983

ДДТ + Рок-сентябрь Компромисс (1983)

сторона А

Компромисс

Они играют жесткий рок

Не так уж плохо все, малыш

Башкирский мед

сторона В

Три кошки

Все хорошо

Черный демон

Живу в назойливом мире

Не стреляй

Слева направо: Белозеров, Кобрин, Масленников, Шевчук, Сигачев. 1983 г.

К моменту подготовки этой программы в активе "ДДТ" уже числилось два магнитоальбома. Первый состоял из восьми песен и не имел широкого хождения. Второй - "Свинья на радуге" - записывался в уфимском телецентре под благовидным предлогом подготовки фонограммы для всесоюзного конкурса молодых исполнителей "Золотой камертон-82". Попав в финал этого смотра эстрадных дарований, Шевчук знакомится с музыкантами череповецкой группы "Рок-сентябрь", локально известной по танцевальному шлягеру "Диско-робот". Рока в их творчестве было немного. 

"Ребята имели по тем временам прекрасный аппарат, были хорошими инструменталистами, но "сала в башке" им явно не хватало, - вспоминает Шевчук в интервью журналу "Бит". - Решили соединиться: от "ДДТ" - я и клавишник Владимир Сигачев, а от "Рок-сентября" - Слава Кобрин (лидер-гитара), Андрей Масленников (бас), Евгений Белозеров (барабаны) . 

Необходимость возникновения этого мутантского по своей сути состава была продиктована проблемами, связанными с "выездной моделью" самого "ДДТ". Предполагаемая запись на студии "Рок-сентября" означала отсутствие музыкантов по месту работы , что, как выяснилось, стало непреодолимым препятствием для басиста "ДДТ" Геннадия Родина и гитариста Рустема Асанбаева. 

Вторая причина компромиссного альянса с "Рок-сентябрем" заключалась в невозможности для "ДДТ" записываться в Уфе. Башкирские власти решили не отставать от Москвы, усилив идеологический прессинг по всем направлениям. Бурной волной по городу прокатились "диссидентские" репрессии и целая кампания провокаций против немногочисленных представителей "детей цветов". У "ДДТ" в последний момент отменили предновогоднее выступление в оперном театре (упоминание об этом несостоявшемся концерте впоследствии вошло в альбом "Периферия"), а самого Шевчука изгнали с репетиционной базы в ДК "Нефтяник", фактически объявив персоной "нон грата". 

Под давлением внешних и внутренних обстоятельств "ДДТ" дало первую трещину. Вдобавок ко всему, отправившиеся в Череповец Шевчук и Сигачев (как им представлялось в тот момент - на постоянное место жительства) буквально в день приезда поняли, что оказались в западне. 

"Встреча была бурной, к ночи она превратилась в ураган, - вспоминает Шевчук. - Кобрин, оказывается, пригласил нас, наивных, только как голос и клавиши и хотел с нашей помощью накатать альбомчик "культурных" песен а-ля "Динамик" или "Круиз". В итоге ни одной репетиции так и не состоялось. Я устроился художником в местный кинотеатр, а Сигачев поигрывал на танцах". 

В течение целого месяца уфимцы жили буквально на хлебе с водой. Шевчук вместо брюк 48-го размера начал носить 44-й, бычки от сигарет подбирались прямо на улице... Ситуацию кое-как спасали акустические квартирники - один из них удалось записать, и он до сих пор хранится у коллекционеров под незатейливым наименованием "череповецкий концерт".