— Все…
Его голоса, искаженного, но вполне ясного, исходящего из волчьей пасти, Бриана не вынесла. На какой-то миг она увидела потолок, потом накатила темнота — за мгновение до того, как стукнуться головой об пол и успеть понять, что этот глухой звук — звук падающего тела.
…Она лежала под одеялом. Стеганым, теплым, тяжелым. Грязновато-серого цвета.
— Первый обморок в моей жизни, — пробормотала Бриана. — Долго я так?
— Совсем нет, — голос был сухой, бесцветный, тихий.
Бриана повернула голову. Данован сидел рядом, на большой чурке, заменявшей стул, сгорбленный и как будто усталый.
— Это не страшно, — соврала Бриана.
— Нет? — а Данован и не думал верить.
— Нет, — упрямо продолжила Бриана. — Я же тебя знаю. Ты никого не убил, А Лесничий ничего о тебе не знал.
Бриана поднялась, рассеянно пригладила волосы и посмотрела в окно.
— Скоро утро, — пробормотал Данован. — Тебе пора домой.
Уходить не хотелось, но Данован… усталый, мрачный, бледный…
— Тебе необходимо домой…
— Ты обиделся на меня? — прямо спросила Бриана. — За этот дурацкий обморок?
Девушка забавно смощила нос. Данован усмехнулся. Бриана встряхнула волосами и почесала лоб.
— Ну что поделать, если в моей семье все женщины быль сплошь аристократки, — вздохнула она. — Причем самые настоящие…
— Самые-самые настоящие? — поразился Данован.
— Самые-самые, — подтвердила Бриана. — Такие, что падали в обморок даже от слишком громкого оклика или внезапного чиха. Моя бабка, например, упала в обморок во время собственной свадьбы, как раз тогда, когда нужно было лишь сказать «да». От радости, представляешь?
Данован неопределенно пожал плечами. Он опять улыбался.
— А еще… еще все Траубе как один были однолюбами. Ужасно глупо, верно?
— Глупее не бывает, — вздохнул оборотень.
— Да… Мы здесь — связаны. Остатки знати, затерявшейся в глуши и зиме. И все равно мы должны сохранять свою редкую, аристократическую кровь… Кто-то, любя одну женщину, женился на другой. Находил причины, оправдания… И делал несчастным и себя и ее. Моему отцу повезло — он влюбился с первого взгляда и влюбился в свою будущую невесту.
— А… А как было с дочерьми твоей семьи? — Данован, отвернувшись, поднялся и стал снимать с веревки плащи.
— А дочерей вообще не спрашивали. Зачем?.. Их отдавали по сговору с семьей жениха и просто продавали. Первое почетней, второе — выгоднее… Но отец говорил, что его сестра была рада любой возможности убраться отсюда, потому и легко отправилась к старому графу далеко-далеко, за горы, в большой шумный город, оставив семье сотню золотом и прощальное письмо, в котором пятнадцатилетняя Матильда со всей серьезностью заверяла, что никогда не простит родне загубленной жизни ее матери, моей бабки… Данован, не прогоняй меня. Я не хочу жить, как моя бабка и не хочу, чтобы мои дети… — Бриана запнулась, — если они у меня будут… я не хочу, чтобы они, как Матильда, ненавидели родню и все равно поступали по ее воле. Данован, я ведь тоже Траубе и так же безнадежно глупа. А так, как повезло отцу, мне не повезет. Уже не повезло…
— Бриана, — Данован вздохнул, старательно подбирая слова. — Я не обиделся на тебя. Даже захоти я обидеться, у меня бы ничего не вышло. И я никогда тебя не прогоню. Но… я прошу уйти. На время. Так нужно, — он помолчал. — Сегодня Мертвый Король вновь вступил в мой лес.
— Откуда ты знаешь? — тихо спросила Бриана.
— Я чувствую. Ведь я — Волшебный Зверь этого леса. Мертвый Король уже здесь, но до замка добираться ему четыре дня — за три дня до весны он придет, если я не помешаю. Я задержу его. Задержу, как и обещал. Только будь в замке. Не дай ему найти тебя раньше.
— Я не смогу… Я ведь помню, каким ты был после первой встречи с ним! И знать, что…
— Ну почему бы не посидеть дома какие-то пять дней? — попытался искренне улыбнуться Данован.
Бриана не ответила, накинула плащ на плечи — уже все сказала, а спорить бесполезно. Она сделает только хуже, придя раньше, это так. Но и просто ждать — не по ней…
— Проводи меня.
Дверь распахнулась внезапно, заставив девушку отшатнуться.
— Далеко ли собрались? — на пороге стояла Крейдне.
Колдунья хмурилась. За ее спиной свистел ветер, но ни снежинки не попадало в дом. Она привела с собой метель и держала ее на цепи. Волосы, раньше спускавшиеся едва ли не до колен, теперь едва-едва доходили до плечей.
— Бриана? Данован? — она поочередно взглянула на баронессу и Волшебного Зверя, как будто проверяя власть двух имен. — Может ты забыл, Данован, что этот лес — твой дом, по которому уже преспокойно идет Мертвый Король? Или ты, Бриана, забыла, что пообещала мне за помощь? Видишь, — крейдне тряхнула остриженными волосами, — что мне пришлось из-за тебя сделать!
— Я ничего не забыла, — серьезно произнесла Бриана. — И тебя я никогда не забуду. У тебя есть ножницы?
Крейдне с ухмылкой протянула баронессе нож. Девушка подняла руки, собрала волосы на затылке и медленно отрезала их, чувствуя, как холодит затылок широкое лезвие. Не уронив ни волоска, протянула плату Колдунье.
— Умница, — протянула Крейдне. — Теперь уходи.
— Я обещал проводить ее, — хмуро и твердо сказал Данован.
— Она легко доберется до дома и без тебя. В моем плаще метель пропустит ее к замку.
— Откуда ты знаешь?
— Забываешься, — сощурила серые глаза Крейдне. — Я — Колдунья!.. Эту метель, ненадолго застившую глаза Мертвому Королю, спряла я. Поэтому ты, Бриана, поторопишься к замку, а ты, Данован, в прямо противоположную сторону.
— Она права, — медленно произнесла Бриана и ступила за порог. — В противоположные стороны…
— Ведь не впервые такое с Траубе, а, Бриана? — хмыкнула Крейдне, пропуская девушку. Бриана не ответила, шагнув в белую до синевы метель.
Она уйдет, но ждать не будет. И если вдруг… если что-то с… Она узнает и придет. Многое случалось в роду Траубе, но такого, чтобы свадьбой выкупалась жизнь оборотня — не бывало. Бриана надеялась, что и не случится. Но все-таки…
Потому-то она остановилась на подходе к замку.
— Кот! — громко позвала она, уверенная, что тот незамедлительно явится. Этому духу и колдовская метель была нипочем. — Кот! Следи. Следи за Волшебным Зверем этого леса. Если он… если он будет в большой опасности, если он будет умирать — найди меня!