Она представила злорадную физиономию Лемюэла в тот день, когда ее вынудили подписать ненавистное прошение о разводе.

Джесс почувствовал, как вздрогнула Лисса.

— Тогда, наверное, не следует…

— Следует. Я хочу сказать ему, Джесс.

В голосе Лиссы звенел металл, подбородок был упрямо выдвинут вперед.

Когда Роббинсы подошли к небольшой группе, Мэтис, замелив их, раздвинул губы в деланной улыбке, скорее напоминающей оскал:

— Как! Да это новый владелец «Джей Бар» со своей супругой!

— По законам штата Вайоминг за замужней женщиной сохраняется право на личную собственность, «Джей Бар» по-прежнему принадлежит Лиссе, — ответил Джесс.

— Конечно, конечно!

Мэтис обвел собравшихся ироническим взглядом, словно приглашая посмеяться над сальным анекдотом.

— Хорэйс Уоттсон и миссис Уоттсон, их дочь, мисс Эммелайн, Джейк Мурхед и миссис Мурхед. Да вы всех знаете, мисс.

. Он тут же поправился, правда, немного слишком подчеркнуто:

— Миссис Роббинс и ее муж Джесс.

Мужчины довольно вежливо кивнули, но Луэлла Уоттсон гордо выпрямилась, словно грязный щенок только сейчас, отряхнувшись, забрызгал ее новое платье из тафты. У Эммелайн был такой вид, будто она вот-вот потеряет сознание.

— Думаю, нам не мешает подышать свежим воздухом, — объявила Луэлла.

Люси Мурхед в изумлении глазела на Джесса, не в силах скрыть откровенно-похотливого выражения в глазах.

— Да, воздух — именно то, что нам нужно.

— Пойдем, Эммелайн! — добавила Луэлла, буквально вцепившись жилистой рукой в дрожащую девицу.

Мужчины, тут же извинившись, последовали за дамами. Напряжение между Мэтисом и Роббинсом возрастало с каждым мгновением.

— Я видел, как вы говорили с Саем и Джейми. Джесс улыбнулся:

— Поскольку именно вы президент Ассоциации, я посчитал себя обязанным дать вам знать, что «Джей Бар» будет участвовать в клеймении на территории всего округа.

На широком лбу появилась морщина, но Мэтис тут же постарался стереть ее и злорадно ухмыльнулся.

— Но насколько мне известно, на «Джей Бар» сейчас так мало людей, что вряд ли вы сумеете выделить ковбоев для посылки на другие ранчо.

— С тех пор, как вернулся Джесс, все изменилось, — вмешалась Лисса. — Мы сможем послать достаточно представителей.

Выражение физиономии Мэтиса едва заметно изменилось, как только он перевел взгляд с вызывающе хмурившейся Лиссы на непроницаемое лицо-маску своего смуглого соперника.

— На этот раз собираетесь остаться, Роббинс? Джесс почувствовал, как застыла и напряглась Лисса, но прежде чем она успела сказать что-то, слегка сжал ее руку и ответил:

— Это касается только меня и моей жены.

И не произнося больше ни слова, повернулся, по-хозяйски обнял Лиссу за талию и увел.

Они подошли к другому концу длинного ряда столов, уставленных чашами с пуншем, разнообразными деликатесами, среди которых не последнее место занимало вечно любимое блюдо скотоводов — свежие устрицы.

Толпившиеся возле огромной чаши с пуншем гости постепенно расступались. Джесс взглянул на негра, разливавшего напитки, сделал ему знак. Тот, с широкой улыбкой, осветившей черное лицо, наполнял хрустальные стаканы до краев и с поклоном передал Джессу.

— Мы добились того, за чем пришли, Лисса. Можно уходить, — сказал он, с гримасой отвращения глотнув пузырящуюся сладкую жидкость.

— Как, покинуть бал и лишить Люси Мурхед всех ее фантазии? — шепнула она в ответ. — Она пожирает тебя глазами с той минуты, как мы переступили через порог.

Джесс невесело хмыкнул. Собственно говоря, почти все дамы в этом зале — молодые, красивые, и даже незамужние исподтишка бросали на него восхищенные взгляды. Он давно привык к постоянному, хотя и тщательно скрываемому вожделению «порядочных» белых женщин.

— Запретный плод сладок, — сухо заметил он. — Подойди я хотя бы к одной, она тут же в оскорбленном негодовании удалится.

Лисса заметила, как сжались челюсти и сузились глаза Джесса: верные, хотя и не всем видимые признаки раздражения. Только сейчас она поняла, что неприятие обществом на самом деле ранило его гораздо больше, чем казалось. Именно поэтому Джесс считал, что, оставаясь, вредит ей.

Я учусь читать его мысли…

Поставив полупустой стакан на стол, она сказала:

— Самое меньшее, что мы можем показать им — как прекрасно умеем танцевать.

Горькая улыбка коснулась губ Джесса.

— То есть желаешь показать им, что наемник-полукровка вообще способен танцевать?

— Я уже знаю, как прекрасно ты танцуешь. Помнишь наш вальс на ранчо, в лунном свете? Теперь я хочу танцевать с тобой на людях, показать всем, как горжусь тем, что стала твоей женой.

Лисса выглядела такой желанной и одновременно упрямой, стоя здесь, с распахнутыми, ожидающими глазами и умоляюще протянутыми руками, что Джесс не смог устоять.

— По-моему, ты делаешь огромную ошибку, Лисса, — покачал он головой, но, отставив стакан, обнял ее за талию как раз в тот момент, когда оркестр вновь заиграл вальс.

И когда они, красивые, стройные, закружились по залу, взгляды всех собравшихся были невольно прикованы к великолепной паре.

— Все женщины бешено мне завидуют, — выдохнула Лисса.

— Только по ночам, Лисса. Любая из них скорее предпочла умереть, чем позволить кому-нибудь застать ее наедине со мной при свете дня, а тем более пригласить на танец.

— Думаю, тут тебя ждал бы сюрприз… но не стоит подвергать мои слова испытанию — я очень ревнива.

Джесс сжал ее чуть сильнее, и Лисса едва заметно улыбнулась.

Эммелайн Уоттсон, стоявшая на другом конце комнаты, в крайнем волнении энергично обмахивалась веером:

— Не могу поверить, — дрожащим голосом призналась она матери, — что мистер Мэтис и другие джентльмены из Ассоциации могли допустить это!

Джералдина Кэмерон, жена молодого ранчеро из округа Олбэни, подслушала их и хихикнула:

— «Джей Бар» — самое большое ранчо в этих местах. Ассоциация не может выставить хозяина, будь он даже настоящим индейцем! Так или иначе, выглядит он неплохо!

— Стыдитесь, Джералдина! — прошипела миссис Уоттсон. — Лучше, чтобы ваш муж не слыхал подобных вещей!

Но Джералдина лишь улыбнулась и закатила глаза:

— У меня и свои мозги есть, при чем тут муж? Луэлла, прищурившись, уставилась на этих двоих, с таким изяществом и грацией скользивших по отполированному кленовому полу. Присутствующие с жадным любопытством наблюдали за разгорающимся непристойным скандалом.

— Пойдем, Эммелайн! На этот раз мне и в самом деле необходимо подышать свежим воздухом!

Пока мать с дочерью пробирались сквозь толпу в другой, полупустой зал, к ним присоединилась Джулия Крид.

Когда музыка смолкла, Джесс, сдержанно поклонившись Лиссе, повел ее к выходу.

— Удовлетворена? — спросил он сквозь стиснутые зубы, оглядывая неприязненные лица окружающих. Ему совсем не улыбалось открытое столкновение, которое могло бы унизить Лиссу.

Лисса сожалеюще улыбнулась: ей очень хотелось протанцевать всю ночь со своим красавцем-мужем, но она прекрасно сознавала его правоту.

— Думаю, самое мудрое — это уйти вовремя, — покорно согласилась она.

Муж и жена направились через длинный коридор к парадной лестнице.

— Подожди здесь, Лисса, сейчас принесу из гардероба твой шарф, — сказал Джесс и быстро зашагал туда, где оставил шелковую шаль жены.

Лисса медленно пошла к концу коридора и уже хотела свернуть за угол, но, услыхав голоса, замерла: говорила Джулия Крид, первая сплетница в городе:

— Я точно знаю, произошел жуткий скандал! Конечно, Сайрус Ивере старается его прикрыть, но всем уже все известно!

— Или будет известно… с твоей помощью, — сухо вставил ее муж.

Но Джулия ничуть не смутилась:

— Эта дурочка Криделлия действительно собиралась сбежать с отъявленным пьяницей, Дней Брюстером. Сай успел поймать их на вокзале как раз вовремя и увезти Деллию. Говорят, та была вся в слезах.

— Вообразите только, выскочка, ни цента в кармане, ни положения, ни приличной семьи, пытается жениться «а девчонке, только чтобы наложить грязные лапы на „Даймон Е“, — негодующе заявил Хорэйс Уоттсон.