6

Около семи часов вечера мы заехали за Луи и поехали в Ашенвилл, в «Ренглер», один из двух баров-таверн в городе. Раньше он был выполнен в стиле вест, но теперь от этого стиля осталось только название и огромный череп вола, который висел над входом. Внутри помещение было длинным, узким и плохо освещенным. Вдоль одной стены тянулась барная стойка, вдоль другой – отдельные кабинки со столиками. У противоположной от двери стены стояли пинбольные автоматы и сломанный музыкальный автомат, а в центре – стол для пула.

Когда мы пришли, в баре было довольно тихо. За барной стойкой в окружении пивных бутылок сидело несколько пожилых мужчин. Некоторые из них, кажется, знали Луи и даже поздоровались с ним.

В одной из кабинок была молодая пара. Они сидели наклонившись друг к другу и о чем-то довольно эмоционально беседовали. Мне показалось, что они ругались, но просто не хотели устраивать сцен на людях, поэтому старались говорить как можно тише.

Джекоб и Луи подошли к столу для пула, а я направился к барной стойке делать заказ. Для Луи я заказал ерш, для Джекоба – пиво, а себе взял стаканчик эля.

Джекоб проиграл Луи, и в следующем раунде я сыграл с победителем. Мы сыграли пару раз, потом нам пришлось уступить стол другим желающим. Тогда мы пошли в одну из кабинок. Было уже около восьми, и в баре становилось шумно.

Я продолжал покупать спиртное. Я сказал Луи, что пью виски с содовой. Он рассмеялся и назвал это напитком бухгалтеров. Луи хотел, чтобы я выпил текилы, но я, мило улыбнувшись, отказался.

Было довольно интересно наблюдать за тем, как он напивался. Он постепенно начал краснеть, взгляд его мутнел. Практически после каждой выпитой порции он ходил в уборную. К девяти часам Луи был уже практически абсолютно пьян. Иногда забывал, что я покупаю ему выпивку, и по привычке шутил, смеялся надо мной и называл мистером Бухгалтером. Но буквально через минуту он резко менялся, и мы снова были лучшими друзьями и сообщниками.

Каждый раз, когда ему приносили новую порцию, Луи говорил один и тот же тост: «За малышку. Да благословит ее Господь».

Диктофон лежал в кармане моей рубашки. Я чуть ли не каждую минуту дотрагивался до него, как будто это был какой-то волшебный талисман, приносящий мне удачу.

После того как мы провели в баре больше часа, я спросил Луи:

– А ты бы правда донес шерифу, если бы я не согласился отдать тебе твою долю?

В этот момент мы с Луи остались вдвоем. Я дал Джекобу кошелек и послал его купить еще порцию для Луи.

Луи немного подумал и мотнул головой.

– Мне нужны деньги, Хэнк.

– И ты никак не можешь подождать до лета?

– Они нужны мне сейчас.

– До лета осталось всего пять месяцев. Это недолго.

Луи потянулся, взял кружку Джекоба и отпил немного пива.

– Я же сказал, что у меня долги, с которыми надо срочно расплатиться, – медленно добавил он.

Я кивнул.

– Кроме того, я проиграл и некоторые сбережения Нэнси.

– Сколько?

– Понимаешь, я просто не боялся рисковать деньгами, потому что знал, что рано или поздно получу свою долю и все будет хорошо. Но я немного не рассчитал и проиграл все, да еще и в долги залез. Так что я не могу ждать.

– Сколько всего ты проиграл?

– Семнадцать тысяч. И еще немного. Это из наследства ее матери.

Я был шокирован такой суммой и не знал, что сказать. Я даже представить не мог, что можно столько потратить на скачках.

Я молча смотрел, как Луи допивал пиво Джекоба.

– Так что теперь у нас ничего нет, Хэнк, – продолжал Луи. – У нас нет денег даже на еду, я не говорю уж о том, чтобы заплатить за аренду дома. Поэтому мне срочно нужна моя доля.

– Так ты и не ответил: ты бы донес шерифу?

– Мне нужны деньги. По-моему, это глупо с твоей стороны прятать деньги, притом что самолет никто не ищет.

– Я хочу знать, донес бы ты или нет, – настаивал я.

– Если я скажу нет… – начал Луи и улыбнулся, – вдруг ты нарушишь свое обещание.

– Обещание?

– Разделить деньги, не дожидаясь лета.

Я ничего не ответил.

– Мне действительно нужны деньги, Хэнк, – снова сказал Луи. – Я без них просто не проживу.

– Но давай представим ситуацию, если бы ты не узнал о Педерсоне. Что бы ты тогда делал?

– Наверное, мне пришлось бы умолять тебя, – ответил он, потом подумал и добавил: – Да, я бы встал перед тобой на колени и умолял дать мне денег.

В баре уже собралось много посетителей. Все кричали, смеялись и пили. В воздухе стоял удушливый сигаретный дым, смешанный с запахом пива. Я увидел Джекоба у барной стойки, он расплачивался за напитки.

– Как думаешь, это сработало бы? – спросил Луи.

Я представил его стоящим передо мной на коленях и умоляющим дать ему денег. В некотором смысле это пугало меня даже больше, чем мысль о шантаже. Нет, мне было не жаль его, мне просто было страшно. Я представил, что если бы отказал Луи – а я бы это сделал, – то это было бы приговором не только для него, но и для меня самого. Подумав, я вдруг понял, что Луи обязательно так сделает, когда у меня в руках окажется кассета с записью его признания… и эта мысль, как нож, ударила мне в голову. Я изо всех сил постарался не думать об этом.

– Нет, – сказал я. – Скорее всего, нет.

– Тогда, наверное, хорошо, что я узнал о Педерсоне, да?

Джекоб подошел к кабинке, и я не ответил на вопрос Луи. Я отодвинул пустые стаканы на край стола и произнес:

– А вот и напитки.

Луи наклонился и схватил меня за запястье. От пива его руки были ледяными.

– Хэнк, мне очень нужны деньги, – шепотом сказал он уже, наверное, раз в десятый, – понимаешь ты это или нет? Здесь ничего личного.

Я посмотрел на его ладонь. Она напомнила мне лапу какого-то животного, вцепившегося в жертву. Я еле сдержался, чтобы не отдернуть свою руку.

– Да, – ответил я. – Понимаю.

Около половины десятого Луи в очередной раз отправился в туалет. Когда он отошел на достаточное расстояние, я повернулся к Джекобу:

– Как думаешь, он достаточно пьян?

У Джекоба кожа над губой была влажной и блестела.

– Думаю, да, – ответил он.

– Надо, чтобы он был пьян настолько, чтобы не мог отдавать отчета в том, что делает, но был в состоянии нормально говорить.

Джекоб глотнул пива. У него запотели очки, но он, кажется, этого совсем не замечал.

– Как только почувствуешь, что он приблизительно в таком состоянии, встань и скажи, что хочешь поехать к нему домой. А с собой в машину мы возьмем бутылку виски.

– Мне все же кажется, что, может, не стоит… – начал было Джекоб, но я взял его за руку и жестом показал, что не нужно спорить, потому что все уже решено.

Луи вышел из туалета и, качаясь, шел мимо барной стойки к нам. За стойкой сидел молодой бармен, и Луи показалось, что тот хотел подставить ему подножку.

– Ты думаешь, это смешно? Ты что, в цирке?

Молодой человек удивленно посмотрел на Луи:

– Что смешно?

– Ставить подножки тем, кто выходит из туалета. А потом еще и смеяться над ними.

Молодой человек отвернулся и сделал вид, что не замечает Луи. Все посетители затихли.

– Луи, садись, – сказал кто-то, – а то насмерть разобьешься.

Несколько человек засмеялись.

Луи обвел взглядом весь бар и крикнул:

– Что, дразните меня? Я же правда мог упасть и разбиться.

Потом Луи показал пальцем на бармена, мимо которого он проходил, и добавил:

– Ты ударил меня ногой, да?

Молодой человек ничего не ответил, он молча смотрел на палец Луи, указывающий на него.

– Тогда я тоже тебя ударю, – пробурчал Луи. – Хочешь, я тебя ударю? Знаешь, как сильно я могу ударить.

– Послушай, дружище, – медленно произнес молодой человек. – Мне кажется, ты много…

– Не тыкай мне, – перебил его Луи.

Парень, похоже, уже начал терять терпение и поднялся со стула. Джекоб тоже встал.

– Я тебе не дружище, – отрезал Луи.

Джекоб, уже начавший немного нервничать, быстро подошел к Луи. Я наблюдал за ними из кабинки. Джекоб положил руку на плечо друга. Луи повернулся, улыбнулся Джекобу и вдруг совершенно другим тоном сказал: