И у Кости вызвала отвращение своими странностями и заскоками. Костя… Аня почувствовала, как скорбно сжалось сердце, как прервалось дыхание. Неотступные признаки понесенной утраты. Он так посмотрел на нее в Александровском саду, как будто умер. Наверное, человеку нормальному страшно общаться с гостем, у которого галлюцинации — что от такого можно ждать? И он еще по-джентльменски с нею обошелся. Другой на его месте сразу же позвонил бы в Кащенко и вызвал санитаров.
Нет, не радовало Аню ее нынешнее безбедное положение. Что-то не позволяло сложить крылышки и спокойно вздохнуть у вновь обретенной тихой пристани.
Иногда во сне перед глазами вставала тьма незнакомого подъезда. Аня вбегала в него, слыша за спиной дыхание погони. Спотыкаясь, взлетала по ступенькам — а нечто, прячущееся во мраке за спиной, все сокращало и сокращало расстояние между ними. В последнем рывке бросалась Аня к двери, забегала в чужую квартиру, пыталась объяснить что-то перепуганной хозяйке, но та не понимала ее и хотела выгнать.
И вот «катушка» замка медленно поворачивается…
— Нет! — кричит Аня и в попытке убежать просыпается.
Тогда чуткая одинокая Ирина, которой пришлось переселиться к хозяйке, приносит ей успокоительное и сидит рядом, держа за руку, словно маленькую.
— Я не убегу больше! — клялась Аня домработнице. — Только не отправляйте меня в больницу! Я не выдержу там опять.
Но Ирина была женщиной осмотрительной. Под видом своего старого знакомого она привела в дом доктора, который наблюдал Аню до ее побега.
— Вам развлекаться надо больше, — сказал психоаналитик, пристально глядя на Аню. — Не сидите вы дома в четырех стенах. Слетайте к морю, в теплые страны, под присмотром Ирины Владимировны, конечно. Позагорайте там. Нет лучшего лекарства, чем яркое солнце и хороший климат, уж вы мне поверьте!
Аннушка Сергевна противиться не стала. Расторопная Ирина собрала вещи, заказала билеты — и вот уже через пару дней их ослепляло улыбкой солнце Эль Гуны, по-особенному яркое, чем ближе к зиме.
— Как здесь спокойно! — удивилась Аня, впервые выйдя на террасу из своего номера в отеле «Шератон Мирамар» и окинув взглядом египетскую Венецию с ее аристократическими, устремленными на поиски приключений белыми яхтами у пристаней, с катерами, что курсировали от острова к острову рукотворного архипелага, с экзотическими деревьями и восточной архитектурой.
— Знала, что вы будете этим довольны! Мне тот мой знакомый посоветовал Хугарду, но люди опытные предупредили, что в Хугарде полно русских — а вы ведь сами знаете, как оно бывает, на отдыхе с нашими… Уж хоть тут от них отдохнуть, глаза б мои не видели! Они, конечно, и здесь есть, но не сравнить с Хугардой. Нравится?
Аня улыбнулась. Еще бы после стольких мытарств и злоключений ей не понравился пятизвездочный отель и самый лучший курорт на Красном море!
Ирина очень была собой довольна. Она так стремилась угодить хозяйке, что порой вела себя до несносности назойливо.
Однако уже на следующий день выявилась очередная подробность, омрачившая Иринины надежды на выздоровление Ани.
— А почему здесь только дети? — спросила та на пляже, по-турецки сидя в полосе прибоя и вместе с разновозрастной ребятней строя средневековый город. — Это школьный лагерь? А вон совсем малыши, неужели их отправили без присмотра, одних?
Ирина поняла ее не сразу:
— Почему одних? А родители на что? По мне так тут взрослых многовато даже. И не так уж мало русских, между прочим. Этих, новых, с распальцовкой. Фу!
Аня встала на цыпочки, приложив ладонь козырьком ко лбу, огляделась. Солнце охватило ее тонюсенькую фигурку в аккуратном черно-белом купальнике, которая сегодня весь день мелькала в кутерьме веселящихся ребятишек. Аня прыгала и ныряла с ними, не боясь обгореть под жаркими лучами и не уставая, точно само воплощение Игры.
— Где они? — спросила она, скользя взглядом по шезлонгам на берегу, по морю и дорожкам, ведущим от гостиничного комплекса к пляжу. — Ты говоришь о моряках и работниках отеля? Да нет же, я имела в виду приезжих!
— Ну так и я их имела в виду! — растерялась Ирина, видя развалившихся в шезлонгах курортников, болтающихся в море кайтсерфингистов с разноцветными парашютами над головой, пловцов, туристов, снующих на яхтах между островами. Правда вот, глаза у них у всех были какие-то пустые, как у тех русалок-утопленниц. Нерадостные были глаза. Будто замороженные. — А знаете что, Аннушка Сергевна, я ведь вам здесь уже кое-кого присмотрела. Если где и знакомиться, то только тут: народ-то всё сплошь состоятельный, респектабельный, иностранный…
— Как это — кое-кого присмотрела?
Ирина лицом показала, как. И еще подергала для важности бровями. Аня рассмеялась:
— Вы сваха, Ира? Ой, я не могу! Ира, а давайте своей личной жизнью я все-таки буду заниматься сама?
После этого, одернутая и поставленная на место самым тактичным, а оттого еще более обидным способом, домработница с мрачным видом вернулась в свой шезлонг.
— Сама! — с остервенением размазывая по себе крем от солнца, пробухтела она еще более противным голосом, чем всегда. — Заметно, как ты сама! Людям на смех целый день с сопляками-спиногрызами носишься, кто к тебе подойдет? Все как на дуру смотрят, у виска крутят… Нет — и не надо. Моё дело маленькое…
Аня изо всех сил зажмурилась и быстро открыла глаза. Пляж на мгновение заполнился полупрозрачными телами людей, но они стремительно исчезали одно за другим, словно лопающиеся мыльные пузыри, и по-прежнему вокруг оставались только сверкающие изнутри дети с живыми глазами и бурной жаждой деятельности.
— Не понимаю! — прошептала она. — То я вижу то, чего нет, то не вижу того, что есть…
Через пару дней Ирине пришлось пожалеть о том дне, когда она решила побаловать себя, составив Ане компанию на курорте.
— Уж лучше бы я осталась дома! — втайне от Ани ворчала она.
Хозяйка была неуемным игроком. Она испробовала все развлечения, предлагаемые Эль Гуной (даже гольф!), и повсюду Ирине приходилось таскаться следом за нею, словно верному Санчо за помешанным идальго Кихотом. Аня успевала везде: то она кувыркалась с юными приятелями в аквапарке, то звала домработницу за компанию на аттракционы, водный велосипед, мотоцикл или кайт, то резалась с кем-нибудь из знакомых ребятишек в теннис или соревновалась с ними в гонках на картах, а после всего этого глубокой ночью могла побежать на катер и уплыть на остров Кафр, чтобы напрыгаться вдоволь на огромной открытой дискотеке «Арена». И ее уже нисколько не смущало отсутствие людей. Аня поняла — всё именно так, как должно быть.
В конце концов Ирина взбунтовалась и отмела идею дайвинга:
— Ни за что я не напялю на себя этот чертов акваланг! — сказала она с возмущением. — Что за дурацкие развлечения? Всё это от лукавого!
— Да это же совсем безопасно! Дорогу переходить и то более рискованно, чем нырять!
— Знаете что, вы мне это прекратите, Аннушка Сергевна! Я не позволю вам нырять! Зачем это надо?
— Там очень красивый рельеф дна, коралловые рифы и всевозможные рыбы! Там просто сказка! — сияя глазами, рассказывала Аня.
— Начиталась рекламы! А они могут дать гарантию безопасности? Слышали о кессонной болезни?
— Гарантию безопасности не сможет дать никто. Любой шаг — это несбывшееся падение. Любое движение — это игра, а игра — это всегда больший или меньший риск! В конце концов, если тебе на роду написано умереть от того, что ты подавился косточкой, то кессонная болезнь тебе не страшна.
— Хм! А что мешает мне, болея кессонной болезнью, подавиться косточкой? — сыронизировала домработница. — Нет уж, дорогуша. Раз вы так хотите — пожалуйста! А я подожду вас лучше на берегу!