Несносные девчонки! Кипя от возмущения, Джин схватила с полки первую попавшуюся книгу, плюхнулась в лодку, обложилась подушками, начала читать и не заметила, как задремала. Проснулась девушка внезапно и сразу посмотрела на часы. Сколько времени она здесь взаперти? Половина четвертого. В хижине становилось жутковато. Лиловый сумрак сгустился в углах, на бревенчатых стенах дрожат тени от ветвей на фоне краснеющего неба… Любопытно, что ее никто не хватился. Где эти малолетки? То ли они про нее забыли, то ли не осмелились никому рассказать о том, что сделали. Если она не хочет провести ночь в хижине, надо звать на помощь. Джин страшно не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о том, как ее одурачили. Весть об этом распространится, как огонь по ручейку бензина. Фанчон будет смеяться, Сью Калвин задерет нос еще выше…

Джин подбежала к окну и распахнула его с такой яростью, что стекла зазвенели. Она прижалась лбом к холодным решеткам. Открыла рот, собираясь закричать. И закрыла его, да так, что прикусила губу: прямо на нее смотрело лицо с зелеными глазами и тоненькими усиками над искривленным ртом.

– Что… в-вы здесь делаете?

Мужчина коварно усмехнулся, заломил мягкую шляпу под еще более щегольским углом и ответил:

– По-прежнему жду, когда мне пообещают спасение.

Глава 8

Кристофер Уинн ходил взад-вперед по гостиной «Холлихок-Хаус». Это была очаровательная комната, оформленная в стиле начала девятнадцатого века. Единственным современным элементом в ней было стоявшее в углу пианино.

Констанс Уинн смотрела на брата. Такое беспокойство не соответствовало его характеру, особенно во второй половине воскресенья, когда он обычно отдыхал после утренней службы. Салли-Мэй, читавшая у окна, тоже вела себя странно. Констанс не могла припомнить, чтобы этот ребенок когда-либо сидел так тихо. Девочка пошевелилась всего лишь раз, да и то, чтобы ответить на телефонный звонок. Звонила Флора Калвин. Салли-Мэй ответила ей как-то резковато, почти с презрением. Вероятно, поссорились, потому-то Салли-Мэй и притихла.

– Дорогая, не читай при таком тусклом свете. Погубишь зрение.

К ее удивлению, девочка послушалась без возражений. Констанс уставилась на нее с тревожным чувством. Что означает эта необычная покорность? Может, она заболела?

Кристофер прекратил вышагивать по комнате, пригладил короткие волосы Салли-Мэй и ласково спросил:

– Почему ты дома? Я думал, Мудрые девы по воскресеньям встречаются в хижине.

Племянница ответила, избегая смотреть ему в глаза:

– Дни такие короткие, что мы с Фло провели собрание сразу после утренней службы. Взрослые девушки ходят на холм и шпионят за нами. Сегодня мы их одурачили.

– Какие девушки?

– Фанчон Фаррелл, Сью Калвин и их подружки.

– А мисс Рэндолф тоже с ними ходит? – небрежно осведомился Кристофер.

«Слишком небрежно», – подумала Констанс. С недавнего времени она начала подозревать, что Джин Рэндолф вызывает у брата интерес. Констанс подмечала его пристальное внимание всякий раз, когда упоминалось ее имя. Что, если он увлекся ею серьезно? Хоть она и хорошенькая, но слишком эгоистичная и приземленная, настоящая язычница. Джин – жена священника! Это было бы смехотворно… если бы карьера Кристофера в качестве священнослужителя не была под вопросом.

Салли-Мэй прервала размышления Констанс.

– Ты бы лопнул от ярости, если бы увидел, как она ехала по улице, как раз когда колокола звонили перед службой. Из ее родстера во все стороны торчали клюшки для гольфа и теннисные ракетки, и она кивала и улыбалась другим девушкам, словно говорила: «О, несчастные! Бегают за священником».

– Салли-Мэй! – рявкнул Кристофер. – Разве я не запретил тебе сплетничать о Джин?

Значит, он думает о ней, как о «Джин», отметила про себя Констанс. Ох, ну почему из миллионов девушек его заинтересовала именно эта? Лучше бы она вернулась к матери! К матери… к жене Хью Рэндолфа. Констанс приходилось постоянно напоминать себе, что у него есть жена.

Ответ Салли-Мэй на строгое замечание дяди снова вернул ее в реальность.

– Держись, дядя Крис! Если бы ты знал, какую миссионерскую работу мы с Фло… – Резкая трель телефонного звонка прервала ее. Она кинулась к двери. – Я отвечу! Уверена, это меня. Фло сказала, что снова позвонит. – Через мгновение из холла послышался ее голос: – Привет! Да… Нет! Не будь трусихой. У нас же миссия. Ясно, ты боишься. Бесхребетная, как медуза! Ты относишься к неразумным девам, а не к мудрым. Лучше отдай свой светильник с храбростью кому-нибудь другому… Ладно, может быть, перед тем как стемнеет. Незачем волноваться. Она сама виновата. Лучше все довести до конца. Мне пора. Хельга будет меня учить печь булочки к чаю. Пока!

Послышался топот ног, бегущих в кухню, и радостный лай собак. Кристофер посмотрел на сестру.

– Что такое? Чего боится Фло? Какую выходку Салли-Мэй придумала на этот раз?

– Что-то определенно придумала. Она чересчур хорошо себя вела, чтобы не вызывать подозрений, еще с того момента, как пришла к обеду. Кстати, Крис… – Констанс почувствовала, что ее щеки покраснели. – Крис… я не хочу вмешиваться в твою жизнь, но… я беспокоюсь о тебе. По-моему, ты заинтересовался Джин Рэндолф. Так?

В комнате воцарилась тишина. Кристофер Уинн облокотился на каминную полку, посмотрел на красные угли и спокойно сказал:

– Допустим, так, ну и что?

Констанс, сидевшая в глубоком кресле у камина, обхватила руками колени. Этот запоздалый ответ брата вызвал у нее нервную дрожь. Предчувствие катастрофы?

– Ты получишь незаживающую рану, Крис. Не подпускай ее близко к своему сердцу.

– Поздно, Кон. Она внутри. Оказалась в моем сердце прежде, чем я это понял. Завладела им в тот день, когда я остановил ее родстер на перекрестке.

– Ты всегда говорил, что не женишься на богатой девушке, а она – наследница всего, что имеет графиня, а также состояний отца и матери.

– Да. Но… я ведь тоже не бедняк. У меня есть небольшой доход помимо жалованья, хотя я, возможно, и не протяну на нем долго, если придется уйти в отставку. – Кристофер вздохнул. – Я провел здесь год, посвятил все свое время работе и чувствую, что начинаю приносить пользу. Будет ужасно неприятно все это потерять. Возможно, я не прав, отказываясь помогать в увеличении фондов, но… буду стоять на своем.

– Джин Рэндолф никогда не выйдет замуж за священника. Но, если ты будешь упорно отказываться от добывания денег и тебя отправят в отставку, не исключено, что у тебя появится шанс.

– Ты несправедлива к Джин Рэндолф, Кон. Она не из тех, кто станет силой отрывать мужчину от дела его жизни ради своей прихоти.

– Дорогой мой, она как раз из таких! Все в городе говорят, что она – невеста Гарви Брука. А он вполне подходящая для нее пара, Крис. Молодой, богатый, привлекательный, терпимый к неэтичным поступкам – я с ним общалась. Он называет свое отношение к жизни прогрессивным, кичится свободомыслием. Крис, постарайся вырвать Джин Рэндолф из своего сердца. Иначе тебе будет ужасно больно.

Кристофер положил руки на плечи сестры и как—то странно улыбнулся, глядя ей в глаза:

– Мне будет ужасно больно, если я вырву ее из своего сердца, Кон. Если она действительно помолвлена с Бруком, что ж, тем хуже для меня. Но я сохраню ее в сердце, несмотря ни на что. – Он прислушался. – Кто-то идет по дорожке к парадной двери. Спешит. Я открою.

Он вышел в холл, и Констанс услышала удивленный возглас:

– Мистер Рэндолф?

Она судорожно сглотнула. Кто она такая, чтобы давать советы Кристоферу, когда у нее самой при появлении мужчины – да еще женатого – так сильно заколотилось сердце?