Потом долго ругал себя — вот придурок малолетний! Полвинчестера на моём компе забито высококачественной порнухой, которую можно смотреть в Dolby 5.1 на нормальном мониторе, так нет же, впялился до рези в глазах в 4-дюймовый экран, на котором и разглядеть то толком ничего нельзя.

Нет, всё-таки ни одно самоё жёсткое порно, не сможет сравниться с лёгким подглядыванием за переодеванием любимой девушки.

Танюха, слава богу, ничего не заметила, хотя моё состояние после её выхода из кабинки было близко к шоковому. Впрочем, я тут же сам скрылся в туалет, отцепил камеру и дождался пока хоть немного спадёт напряжение в чреслах. Это сейчас мне кажется, что даже если бы Татьяна заметила к себе интерес такого рода с моей стороны, то вряд ли она бы сильно ругалась — может и вообще сделала бы вид, что не заметила. Но тогда я был просто уверен, что тот день, в который она заметит, что я слежу за ней таким образом будет последним днём нашего знакомства. Этот страх мне не нравился, это был не тот адреналин, который мне хотелось получать, и я надолго прекратил подобные эксперименты, как бы мне не хотелось их продолжить.

Наконец, где-то в середине февраля, Жора отвёл меня и Танюху в сторону и торжественно сказал:

— Я всё доделал, можем сегодня идти и монтировать на НЛО.

Я посмотрел на Танюху — именно сегодня я обещал сводить её в кино. Но она оказалась у меня девушка понимающая.

— Хорошо, — сказала она, — только домой забегу — переоденусь и сразу приду в КБ.

У меня отлегло от сердца — честно говоря, я не знал, как разрешить этот конфликт интересов — мне очень хотелось выбраться куда-нибудь с Татьяной, но ещё больше хотелось полетать. Кроме того, я опасался, что после нашего последнего полёта Танюша побоится снова летать на нашей колымаге. Дома мы после того, первого раза практически не разговаривали о нашем совместном с Жорой проекте, поэтому я реально опасался, что Татьяна не захочет вообще иметь к нему отношения, и я снова должен буду разрываться между любимым делом и любимой девушкой.

Мы с Жорой не стали ждать Таню и сразу после школы забрали его аппаратуру и отправились в КБ — уж больно нам не терпелось смонтировать всё назад.

Зайдя в калитку мы сразу почуяли неладное — дверь в дом была открыта нараспашку и на выпавшем неделю назад свежем снеге виднелись одиночные следы. Уж их-то тут никак не должно быть, учитывая, что сами мы были тут месяц тому назад.

— Ты приходил сюда? — удивлённо спросил меня Жора.

— Нет, а ты? — тоже нет.

— Пойдём, посмотрим, — предложил я.

Оставив на крыльце все приборы и сжав в руках шокеры, мы осторожно зашли в дом. В доме никого не оказалось.

Аппарат одиноко возвышался посередине комнаты, и у нас немного отлегло от сердца. Однако с остальным было всё не так радужно. Шкаф, комод и ящики стола были открыты и перерыты. Хорошо ещё, что ничего особенно ценного в них не хранилось — только наша сменная одежда, да ненужные железки. Всё более-менее ценное мы перед уходом всегда клали внутрь аппарата — его сейфовую дверь так просто не откроешь.

— Наверное бомжи рылись, — предположил Жора осмотрев аппарат, — даже не попытались открыть НЛО, видимо побоялись.

— Спёрли сварочный аппарат, — с сожалением сказал я.

— Да не грусти, он нам уже не нужен, — ответил Жора.

Он приложил палец к считывающему сенсору, открыл люк и вытащил из него два чемодана, в которых мы хранили инструменты.

— Похоже теперь придётся и одежду в НЛО запирать, — сказал я, поднимая с пола истоптанный свитер.

Я затопил печь, и в доме сразу стало теплее и уютнее. Жора разложил на столе «усовершенствованные» приборы. Честно говоря, никаких изменений по сравнению с тем, что он уносил отсюда месяц назад, я не заметил — коробочки были абсолютно идентичны. Единственное — добавилась ещё одна ручка, судя по всему сделанная из рычага японской автомобильной автоматической коробки передач.

— Ну и что ты улучшил? — поинтересовался я. Мне не терпелось узнать, что же Жора делал целый месяц дома один. Поверить в то, что он собирал одну эту ручку я не мог.

Однако Жора лишь улыбнулся со словами: «Погоди, сейчас всё узнаешь». Я даже немного обиделся, но беспрекословно полез монтировать аппаратуру на место.

Лишь прикручивая гайки, я понял что что-то не так и удивлённо спросил:

— Слушай, а почему так тепло внутри НЛО? Нас месяц не было, тут всё должно вымерзнуть.

— Да ну, что ты, — возразил Жора, — тут же термостойкая пена по кругу, она практически вообще не пропускает тепло и холод. Во всём корпусе единственное слабое место в температурном плане — входной люк, но через него сильно не выстудит.

— Я, конечно, помню, что тут всё залито этой твоей термостойкой пеной, но я и не думал, что она ТАК держит тепло, — удивлённо сказал я.

— Да брось, мы ведь прошлый раз, если помнишь, в термосфере планеты летали, а там температура за бортом колеблется от плюс ста до минус ста. Если бы не пена, мы бы это на своей шкуре почувствовали, — усмехнулся Жора.

Опыт всё-таки великая штука и даже в подвешенном на верёвках состоянии мы довольно быстро прикрутили все приборы на ранее приваренные к корпусу болты. К счастью перепутать что-либо было практически невозможно, так как я, предвидя такую возможность, для всех коробочек делал крепления в разных местах. Законтрив последние гайки, я обратил внимание на то, что Жора монтирует новую ручку от АКПП рядом с джойстиками.

— Это для третьей руки? — съехидничал я.

— Четыре вариатора скоростей для маневрирования, — невозмутимо прокомментировал Жора, — максимальная, четвёртая оставлена без изменений, десять-двадцать тысяч километров в час, третья — скорость самолёта, одна-две тысячи километров в час, вторая — скорость автомобиля, сто-двести километров в час, первая — скорость бегуна, пять-пятнадцать километров в час.

Я мгновенно оценил преимущества в маневрировании на небольших высотах, которые даёт эта ручка, но решив не хвалить Жору преждевременно и догадываясь, что это не последний его сюрприз, сказал, зевая:

— Мне сразу на четвёртую поставь, остальные мне без надобности…

Входная дверь хлопнула, мы настороженно выглянули из люка, опасаясь незваных гостей, но это была Татьяна.

— Посмотрите, кто к нам пожаловал, — улыбаясь сказала она.

За Танюшу прятался, осторожно виляя хвостом пёс, испытывавший нам невесомость. За месяц он исхудал окончательно — осталась лишь кожа да кости.

— О, привет, засранец! снова гадить пришел? — поинтересовался я.

— Он очень вовремя, нам сегодня снова нужно испытать систему, — добавил Жора.

Словно почуяв неладное, пёс насторожился, прекратил вилять хвостом и настороженно прислушался к разговору.

— Не дам снова мучить собаку! — сказала Татьяна, доставая из пакета бутерброд и отдавая его псу.

Тот даже не пытался жевать, заглотив бутерброд целиком. После этого его настроение улучшилось и он снова завилял хвостом.

— Вот видишь, — прокомментировал Жора, — за еду он вполне готов служить науке. Видимо подумал и решил, что несколько минут в невесомости — не такаю уж большая плата за пару бутербродов.

— Надо бы его тут привязать, чтобы сторожил, — предложил я, — чтобы бомжи не лазили.

— Да его любой бомж плевком перешибёт, — возразил Жора, — толку с такого охранника.

— Давайте придумаем ему имя, — предложила Татьяна.

— Ты предложила, ты и придумывай, — в один голос сказали мы с Жорой и вернулись к монтажу, а Танюша полезла в пакет за очередным бутербродом.

— Может Тотошка? — донеслось до нас через несколько минут.

— Недостаточно мужественно, — крикнул я.

— Может Барбос? — предложила Таня ещё через несколько минут.

— Слишком провинциально, — заявил Жора.

— Рекс? — снова сделала попытку Татьяна.

— Претенциозно, — сказал Жора.

— Ну и сами тогда думайте! — обиделась Татьяна, поняв, что мы обсмеём любой вариант.

— С чем бутерброды-то были? — поинтересовался я.