Тора сглотнула, и, словно опасаясь, что Вайу ее перебьет, спешно продолжала.

- И даже не войны сделали их агрессивными, а отношение к этой войне, которое, впрочем, почти неизбежно следует за самой войной. Когда люди воспитываются в ненависти к врагу – эта ненависть убивает вообще все живое в них самих. И война тем и страшна, что убивает всех до одного: если пощадила пуля, то не пощадит ненависть. А когда ненависть к врагу становится государственной политикой, общепринятой добродетелью, когда ненависти учат в школах, в храмах, то нации приходит конец, и закат ее близок. Не знаю, как у вас, а у нас были такие «пацифисты». Вплоть до новой эры, это слово было чуть ли не синонимом трусости, коллаборационизма, предательства. Может среди них и были трусы и предатели, были конечно, но были и те, кто ясно понимал – ненависть порождает только ненависть. Агрессия порождает только агрессию. В войнах нет победителей – в принципе быть не может. Победившая сторона переваривает затем в желудочном соке ненависти саму себя, и все достается кому-то третьему. Хищник «СССР» перегрыз горло такому же хищнику «Гитлеровская Германия» - оба десятилетия готовились к тому, чтобы пожрать все вокруг себя, столкнулись лбами и СССР вроде как победила… а куда девать миллиарды тонн ненависти? Вот и получилось в итоге, что проигравшая вроде как Европа, подмятая под себя Гитлером и СССР, на последующие сто лет так далеко опередила в уровне жизни и технологий ту же СССР, что, казалось бы, уже не догнать. Ну там, правда, в дело вступили другие механизмы – погрязшие в гнилом довольстве, страхе будущего и вселенской апатии европейцы уже в середине двадцать первого века превратились в задворки развитого мира… но сто лет – огромный срок! И если мы сейчас побежим, со слюной, брызжущей изо рта, размахивая автоматами, стрелять этих отсталых обитателей Нижних Территорий, то в ближайшие сто лет мы потом будем стрелять друг в друга, а то и не сто, а тысячу сто! Нет, это совершенно невозможно, это исключено, этого не будет.

На одном дыхании выплеснутый монолог оборвался. И говорить Торе больше не хотелось, да, кажется, и незачем было бы – Вайу и не думал возражать. Лежа на животе и уперев подбородок в кулаки, он молча пялился на волны, прыгающие у стен коттеджа, пинающие сваи. Спустя несколько минут Тора почувствовала сонливость, и решила поспать минут двадцать. Про сигнал срочного вызова она просто забыла – джойстик остался валяться в кресле. Уже спустившись по лесенке, она крикнула снизу:

- Так как ты сюда попал-то? Сам или…?

- Или! – крикнул Вайу. – Спи, я потом расскажу.

Глава 27.

Спустившись в спальню, Тора на всякий случай ткнула пальцем в монитор – на экране светилось сообщение о пришедшем письме. От Брайса? Сонливость была довольно сильной, но после того, как Тора чисто автоматически скользнула глазами по письму, пропала совершенно.

«Вчера был последний день дайвинга – я имею в виду скуба-дайвинг, с аквалангом:) – на Маврикии собрались ребята из моей прошлой группы, хотелось быть в курсе, послушать из первых уст. Заодно поныряли с аквалангом. Мое пристрастие к глубокому воздуху ты знаешь – в нем меня привлекает борьба – необходимо следить сразу за десятком параметров – учитывать степень азотного отравления, вероятность кислородного отравления, рассчитывать воздух туда-обратно, контролировать убегающее сознание, контролировать глубину, следить за дыханием – чтобы выдох был дробным для экономии воздуха, следить чтобы дыхание было достаточно глубоким, чтобы питать кислородом мозг, и чтобы оно было не настолько глубоким, чтобы долбануло отравление азотом – это как быстрые шахматы. Первое сегодняшнее погружение было обычным, а на второе я поперся один. До этого три дня назад погружался на 80 метров - сознание слегка снижалось - до 9 - то есть было отличным. Сейчас решил, смотря по самочувствию, пойти глубже. В баллоне было почему-то только 190 бар, но возвращаться было лень, поэтому решил спускаться не как обычно - обычно я иду быстро головой вниз и подрабатывая ластами, только первые 40-50 метров, а потом разворачиваюсь вверх головой и спокойно погружаюсь дальше. В этот раз решил грести ластами до самого низа и идти вниз головой. Примерно на 90 метрах возникли проблемы с продувкой ушей – так-то я вообще их не продуваю - просто делаю «хруст в ушах», они и продуваются - а тут пришлось зажимать нос и именно продувать. На такой глубине воздух очень плотный, дыхание затрудненное, особенно вниз головой - и когда продуваешь уши, сбивается дыхание, возникает напряжение - в общем это было ошибкой - идти до конца вниз головой. Опустился до 100 метров за 4 минуты! Сознание опустилось до 5 - приемлемо, пошел глубже. На 105 метрах понял, что кажется зря делаю это - ведь имея в активе за последнюю неделю только одно погружение на 80 метров, лезть так глубоко, да еще и со сбитым дыханием - опасно. И еще до меня дошло, что на 100 я чувствовал себя приемлемо, но ведь я не поднимаюсь, а опускаюсь, так что буду на глубине 100 метров не 5 секунд как обычно, а намного дольше, существенно дольше. На 105 метрах сознание опустилось до 2, и я чувствовал, что еще немного - и придется бороться изо всех сил. Немедленно повернул вверх, и как показалось - плыл вверх довольно долго, а глубина по компьютеру все еще ниже 100. Возникло чувство отстранения от тела - все телесные ощущения где-то далеко на периферии, почти перестал понимать - где нахожусь и что делаю, но все же ни на долю секунды окончательно это понимание не терялось - стал активно размахивать руками - это поедает воздух, зато помогает вернуть ощущения тела.

Борьба за сохранение сознания вернулась к приемлемому уровню риска метрах на 90 - сознание было на 3-4, и я уже решил, что все ОК, но неожиданно произошли две вещи:

1) я перестал понимать - в сознании я или нет. Описать сложно. С одной стороны - я понимаю, что если я чего-то не понимаю, то значит уже по определению в сознании, а с другой стороны - вдруг я сейчас в таком «сознании», что все брошу и поплыву в сияющую бездну? Где критерий - контролирую ли я себя в самом деле? Может я сплю? Или в бреду? А если я решу, что я сейчас сплю - я же могу все бросить и начну всякой хуйней заниматься – ведь это же сон, неопасно – и, само собой, погибну. Долго не понимал - сплю я или нет, и решил что до конца буду думать, что я не сплю, чтобы гарантированно выжить.

2) что-то случилось с регулятором - это было крайне неожиданно. Вдруг перестал поступать воздух - так бывает, когда воздух в баллоне совсем кончился - высасываешь его с силой, а там идет чуть-чуть и все. Смотрю на комп - глубина 90 метров. Понимаю, что это конец - шансов нет. С такой глубины без декомпрессии не вынырнешь - всплывет только раздутый труп. Ну и в любом случае - метров с 10 еще можно вынырнуть без воздуха, можно и с 15, если упереться, но не с девяносто же... как кончился воздух? Бог его знает - может я потерял все-таки сознание и проплавал дольше, чем мне кажется - а ведь тут – на ста пяти метрах - воздух плотнее в 11 раз, он уже чуть ли не как жидкость, и тратится он соответственно в одиннадцать раз быстрее, чем на поверхности - ну наверное несколько минут в обалдении проплавал там, вот воздух и съелся. Смотрю на комп - показывает 40 минут требуемой декомпрессии. Много, ведь я еще на 90 метрах...

Тут до меня с полной, окончательной ясностью дошло, что на этом, кажется, все - доигрался.

На датчик воздуха посмотреть не догадался - и сознание было хрен знает какое, и вообще было не до этого - пытался высосать из регулятора остатки воздуха, подниматься уже перестал - смысла все равно нет, сосредоточился на высасывании воздуха, стал дышать поспокойнее, и воздух взял да и постепенно пошел... Метрах на семидесяти поступление воздуха восстановилось, посмотрел - воздух есть – но только 50 бар. Моя попытка сэкономить воздух, идя головой вниз до конца, сыграла плохую шутку - в результате сбоя дыхания дышать стал больше, плюс пока разбирался с прекращением подачи воздуха, тоже пришлось потом восстанавливать дыхание, потом начался кашель, так как пока засасывал воздух, в регулятор еще и вода стала проходить - наглотался немного, но рефлекторно возник кашель - пока кашлял, воздух опять таки быстро тратился.