Явно воодушевленный, Майринк сделал знак рукой, и немедленно подле него каким-то поразительным образом оказалась тень – их способность появляться из тьмы и исчезать была натренирована до совершенства.
- Когда к внешнему кордону резиденции подойдут бригады Стентора, а будет это уже минут через пять, пусть начальник моей охраны скажет, что здесь – важное совещание Государя, главного министра и главного прорицателя, что мы ВТРОЕМ обсуждаем – как очистить государство от яда отвратительной секты развратителей тел и умов наших граждан, и любая попытка проникнуть сюда, а тем паче попытка обвинить меня – МЕНЯ – в том, что я якшаюсь с главарем сектантов, предаюсь омерзительному греху публичного поедания пищи… - это будет квалифицироваться как государственная измена, и неминуемая, страшная казнь будет ждать предателей.
Тень, как кажется, кивнула, и Майринк продолжил.
- Конечно, никто не решится нарушить запрет под такой страшной угрозой. Подождут Стентора, и когда он прибудет – еще минут через пять, я так думаю – эта тварь никогда не полезет на рожон в первых рядах… он, конечно, пригрозит расправой моей охране. Скажите ему, что подвергать жизнь честных солдат, преданных Государю, это двойное предательство, но он и это пропустит мимо ушей и все равно потребует пропустить. И когда он будет готов отдать приказ на уничтожение охраны – отойдите и подчинитесь его воле, пропустите его, но потребуйте, чтобы и начальник моей личной охраны, и командиры подразделений – все вместе присутствовали бы при разоблачении грязной крысы-предателя своего народа - государя Майринка. И намекните, что это в его же интересах, в противном случае армия может заподозрить подлог, а командирам, своими глазами все видевшими, они поверят и подчинятся беспрекословно. Он согласится, потому что точно знает, что он, - Майринк кивнул в сторону человека напротив него, - тут, и что деться ему с вершины горы некуда.
Тень исчезла, и Майринк, помолчав минуту, продолжил.
- Но можем ли мы в самом деле – даже сбросив с повозки эту гниду, восстановить учение? Поддержать тех, кто сейчас под угрозой уничтожения? Сможем ли снова начать строить…
Человек, сидящий спиной к камину, прервал его жестом.
- Я не знаю. Это зависит от тебя, от твоих помощников, от тех, кто выжил и не испугался. В истории того мира, откуда я прибыл, случались и взлеты и падения, и не раз именно просвещенность и личный пример Государя оказывали огромное влияние на последующую историю его и не только его народов… сейчас нет времени рассказывать историю – сейчас время ее создавать. Хватит сидеть между двух стульев – выбив опору из-под Стентора, сделай решительный шаг, возьми хотя бы самый минимум из Учения, пусть в самой абстрактной форме – чем более она будет абстрактна, тем легче будет ее приложить каждому к своей жизни в меру своей искренности. Не трогай самых больных мест, самых дремучих концепций – сосредоточься на абстрактной сути Учения, мотивировав это необходимостью в будущем воспрепятствовать хаосу и междоусобицам. Народы Пандоры довольно повоевали, сейчас подходящий момент, чтобы поддержать в них созидательные желания. А кто будет по прежнему взывать к агрессии…
- Я разберусь…, - хищно пообещал Майринк. – Я разберусь с ними.
- Что именно ты советуешь оставить из Учения? - спросил придворный прорицатель.
- Самое основное. Пусть останется хотя бы самое основное, если мы не можем сохранить большего: четыре благородных истины. Вы их знаете, но я напоследок хочу еще раз их повторить. Первая: жизнь человека в целом несчастна, поскольку наполнена тупостью и негативными эмоциями. Вторая: существует счастье, которое люди испытывают, когда переживают озаренные восприятия. Третья: есть путь к тому, чтобы чаще и сильнее испытывать озаренные восприятия. Четвертая: этот путь восьмеричный, он состоит в 1) прекращении испытывания негативных эмоций, то есть воспоминании себя в состоянии, когда их нет, 2) порождении озаренных восприятий, то есть воспоминании себя в состояниях, когда они есть, 3) прекращении поддерживания тупости, то есть прекращении высказывания безосновательных суждений, прекращении использования слов с неизвестным значением, 4) порождении рассудочной ясности, то есть осуществлении размышлений согласно правилам логики, основываясь на наблюдениях и с использованием терминов, которым придано конкретное значение, 5) прекращении подавления тех желаний, которые не противоречат Кодексу административных и уголовных Законов, 6) поиску и реализации радостных желаний – то есть таких, которые сопровождаются предвкушением, 7) прекращении порождения неприятных ощущений (когда детей в школе заставляют часами сидеть за партой, когда пеленают младенцев и т.д.), 8) порождении приятных ощущений.
- Хорошо, - промычал Майринк.
- Хотя даже в такой короткой форме это слишком объемно. Пусть в основании, на самом нижнем уровне, лежит самое простое. Сделай само словосочетание - «четыре благородных истины» - фундаментом Учения и нравственной основой Государства. Пусть те, у кого совсем нет желания или возможности изучать Путь, у кого совсем мало ума и прочих способностей – пусть они просто из верноподданнических чувств повторяют, что самое главное – это четыре благородных истины. Те, кто чуть поумнее, могут узнать, что четыре благородных истины таковы: 1) есть страдание, 2) есть прекращение страдания, есть счастье, 3) есть путь к прекращению страданию, к счастью, 4) этот путь – восьмеричный. А самые способные пусть получают более развернутое знание в том, в чем они хотят разобраться. Пусть каждая школа, каждый университет кроме того, чтобы поддерживать Учение в целом и развивать разные науки, еще и специализируется на чем-то своем в Учении. И не трогай больные мозоли, не заставляй людей есть публично и делать прочие вещи, которые они считают непотребными. Просто сделай так, чтобы Учение развивалось, и каждый применит его к своей жизни сам. Ну что говорить, Майринк, делай, не сиди сиднем, делай!
Майринк вскочил, сжав кулаки, словно пытаясь что-то сказать, но не находя слов.
- Я тоже хочу участвовать в этом! – проговорил пятый, снова выхватив свои листки.
- Нет, Вайу, это невозможно. Тебя уничтожат. Ты должен уйти вместе со мной, у тебя будет…
- Я хочу бороться тут! Среди своего народа! Я не хочу бежать как трус!
- У тебя будет возможность бороться, но зачем просто лезть в петлю? Это что – эффективно? Геройская смерть никому не нужна, а геройская жизнь – нужна. Я же говорю – здесь тебя убьют… да и не можешь ты тут оставаться – когда сюда ворвутся люди Стентора, ни меня ни тебя здесь быть не должно, иначе – смертный приговор Майринку, и последующие века тьмы и реакции…- вдруг он резко поднял голову:
- Посмотрите – что там?!
Он махнул рукой куда-то в угол, сделав изумленное лицо, и когда все быстро обернулись, сделал быстрый жест.
- Где, что… а черт!
Изумлению Майринка не было пределов – Вайу исчез.
- Как, черт возьми…
Внезапно дверь в комнату распахнулась, и внутрь влетел человек в черном.
- Государь, я только что узнал - они схватили Майю! Они притащили ее с собой и хотят убить вас всех вместе! Передовой отряд тащит ее в железной клетке и эти желтые обезьяны Стентора кричат, что всех богомерзких преступников, как бы высоко они ни сидели, посадят в ту же самую клетку и потащат на Сковородку…
Майринк схватился за голову.
- Дьявол… Хорошо же… хорошо… пусть… значит - как бы высоко они ни сидели… хорошо… вот туда и СЯДУТ те, кто сидит очень высоко! Они знают, что мы знаем?
- Нет, Государь, они везут ее в полном секрете, ну а я купил этот секрет… а охрана там слабая, чтобы не привлекать внимания...
- Я никогда этого не забуду! – глядя в глаза человека в черном, произнес Майринк. – Я отблагодарю тебя. Ты знаешь мое слово.
- Это моя работа, Государь – покупать для Вас секреты, хранить Ваши секреты, - скромно потупив глаза произнес тот.
- Отбить. – Майринк был краток. – Любой ценой. Они не ожидают нападения, мы нападем и отобьем ее еще до того, как они будут тут. Любой ценой, понял?