Впрочем, ксендз Иосиф Лозинский только попытался реализовать идею, которую до него уже претворили в жизнь Габсбурги, вырастив из сербов янычар-хорватов.

О пагубности для сербского народа окатоличивания и «хорватизации» (под влиянием католического духовенства) можно привести слова хорвата Игнатия Берлича, сказанные им в начале 19 века «И до чего нас, в конце концов, доведет этот алфавит? Мы лишь испортим общепринятую латинскую графику своими дополнениями к буквам, но так и не будем иметь собственную азбуку. До каких пор мы будем скрывать нашу собственность? Разве у нас нет нашей кириллицы?» Впрочем, он не мог предвидеть, что в 90-х годах 20 века сербы расплатятся кровью за «отеческую заботу» о них со стороны предусмотрительных австрияк.

Игнатий Берлич был совершенно прав. Тот, кто знаком с польским или чешским языком, наверняка, обратил внимание на то, насколько сложно и тяжело передаются средствами латиницы нетипичные для нее славянские шипящие звуки: «ж», «ч», «ш», «щ». Для этого они используют диакритические знаки («довески» к буквам c, e, l, z…), которыми переполнены их языки.

В отличие от латиницы кириллица оказалась наиболее удобным алфавитом для передачи восточнославянской речи. Она намного ближе к фонетическому строю славянских языков и в целом, несмотря на большее количество букв, оказывается проще, нежели латиница с многочисленными дополнениями.

До венгерской революции 1848 года споры по поводу польских и австрийских языковых изысков велись еще при помощи обычных дискуссий. Но после подавления революции наступает период реакции (1848 – 1859 гг.). Он связан с именем польского графа Агенора Голуховского, который более четверти века был галицким губернатором. Это период еще называют «тисни рокы» (тесные времена) или «голуховщина».

Самым активным помощником Голухова был инспектор учебных заведений всей Галиции – «украинец» Евсебий Черкавский (в прошлом – бывший учитель). Серьезные гонения на галицко-русский язык начались после его письма от 27 апреля 1859 года, адресованного венскому обер-полицмейстеру барону Кемпену. В этом письме он утверждал о том, что «польский язык, который по своему развитию стоит на уровне европейских языков и имеет богатую литературу почти во всех отраслях человеческого знания, служит объединяющим языком для всей интеллигенции края». А «украинский» язык «не имеет ни грамматических правил, ни, тем более, литературной обработки». И галицкие крестьяне «кто по невежеству, а кто в нечистых намерениях сочли возможным вместо того, чтобы пестовать и развивать родной язык, берут нечто готовое, пусть и чужое». Но самым кошмарным в создавшейся ситуации было то, что этим «чужим» был даже не церковнославянский: «Все что пишется или печатается по-украински в Галиции, – приобретает сейчас окраску великорусского языка, причем перенимается также русское гражданское письмо».

Эти события будущий классик украинской литературы Иван Франко назвал «гэнэральным оскаржэнням руськойи народности» (генеральным опротестованием русской народности)».

Напомню, что эти события начались после прохода через Галицию и Закарпатье стотысячной русской армии фельдмаршала И.Паскевича, которая пришла по просьбе австрийского правительства для помощи в подавлении венгерского восстания, а ее появление вызвало быстрое возрождение русского самосознания галицких и закарпатских русинов.

Россия и все русское уверенно входило в жизнь и быт галицких русинов. Интеллигенция начала с энтузиазмом учиться говорить на русском литературном языке. Русские книги и газеты, несмотря на запреты, с трудом, но провозили через границу. Галицкие журналы хвалили Петра Конашевича-Сагайдачного за его борьбу против Унии, с уважением отзывались о православии русского народа. В воссоединении с Россией русские галичане видели свое будущее, а про Россию писали не иначе как «мать-Россия».

Симпатии русинов к России еще более усилились в 1854 году, в первые дни Крымской войны, когда «благодарное» австрийское правительство объявило мобилизацию против России. Галицкие русины стали всерьез полагать, что Россия присоединит к себе если и не всю Галицию, то, как минимум, ее восточную часть.

И если для поляков это еще могло сойти за простое непотребство, то для трещавшей по всем швам лоскутной Австрийской Империи, это было смерти подобно. Австрийское правительство в лице Агенора Голухова начало предпринимать практические меры. Которые нашли полную поддержку Ватикана, все время стремившегося вернуть «православных язычников» в лоно правильной – католической церкви.

Для этой цели Австрийские власти создают на оккупированных ими землях Западной Руси базу «самостийного украинства», названную его апологетами «украинским Пьемонтом». «Украинизаторы» дали это название с умыслом, пытаясь сделать из Галиции аналог независимого Сардинского королевства, сыгравшего ключевую роль в объединении Италии. Галиция должна была стать Пьемонтом всех «украинских земель»… вплоть до Урала!!!

Национальная доктрина «украинского Пьемонта» проста – быть украинцем, значит быть враждебно настроенным ко всему русскому: «Если у нас идет речь об Украине, то мы должны оперировать одним словом – ненависть к ее врагам… Возрождение Украины – синоним ненависти к своей жене московке, к своим детям кацапчатам, к своим братьям и сестрам кацапам. Любить Украину значит пожертвовать кацапской родней».

Антирусская пропаганда началась в 60-х годах 19 века бежавшими из России в Галицию (после неудачного для них польского восстания) сыновьями польских помещиков, которые начали пропаганду в Львовском университете. Но успеха она не имела – даже «национально сознательные» пропагандисты избегали слова «Украина» и «украинец», употребляя вместо них слова «русин» и «русский» (которое, впрочем, писали с одной буквой «с»), или же заменяли его словом «руський». Но действительно эффективные мероприятия по выращиванию «украинцев» начались лишь спустя два десятилетия.

В 1855 году (через год после начала Крымской войны) губернатор Галиции Агенор Голуховский начинает гонения против авторитетнейшего жителя Галиции, профессора Львовского университета, отца Якова Головацкого, преподававшего язык и литературу. Яков Головацкий был обвинен в пропаганде русофильства, и особенно во введении в обиход русских оборотов речи.

Одновременно стали поступать сведения, что то же самое делают сельские священники, а эти настроения очень поддерживает галицкая молодежь. О создавшемся положении, которое «ведет понемногу до полной ассимиляции местного наречия русским языком», и было в 1859 году доложено в Вену инспектором учебных заведений всей Галиции – Евсебием Черкавским.

Министр просвещения Австрии граф Лео Тун признает факты «опасными для интересов государства».

В качестве противодействия русификации Черкавский выдвигает идею полонизацию. «Среди славянских народов лишь польский элемент является до сих пор единственным бастионом против панславизма, потому сам собой напрашивается вывод, что этот элемент необходимо использовать в Галиции» .

Не прошло и месяца после доноса Черкавского, как в Вене на немецком языке появилась брошюра чешского филолога Йожефа Иречека «Uber den Vorschlag das Rutenische mit lateinischen Schriftzeichen zu schreiben» («О предложении русинам писать латинскими буквами»), отпечатанная в правительственной типографии . На титульной странице красовались слова: «По поручению императорско-королевского министерства культов и просвещения ». Это означало, что языковыми вопросами занялось австрийское правительство