— Что же это, Холмс,… делается? — больше про себя пробормотал я.

— Магия, Ватсон, социальная магия делается так и подобным образом. И все идёт, как надо заправилам культа. Вполне возможно, что видео кассету с бен Ладеном ещё несколько раз покажут толпе, где он будет произносить слова о своей причастности к терактам, а потом, когда страсти накалятся до предела, то покажут видео запись с его добровольным уходом в мир иной. Дальше всё просто: убрать бороду, отрешенный взгляд, сделать пластическую хирургию лица, возможности которой теперь крайне широки, и наш бен Ладен, совершив к 44 годам главное дело своей жизни, растворится в «новом мировом порядке», возможно даже допущенный к участию управления им.

Да, Ватсон, все эти картины, фильмы, спектакли — порождение библейской культуры и выражение её нравственного краха, свершившегося под благонамеренные речи о роли «десяти заповедей», «любви к ближнему» и тому подобное. А рассказ Гальбы в баре отеля «Уолдорф» и фотографии с текстами статей в газете «Известия» — прекрасная иллюстрация того, что «матрица везде». Люди, сами того не понимая, ретранслировали на неком живом языке символов матрицы-сценарии трёх «пикников», доказывая тем самым, что матрицы — такая же объективная реальность, как наше жилище, пища, предметы обихода. И матрицами надо учиться пользоваться во благо, а не во вред человека. Но для того, чтобы понять, что такое матрица, необходимо для начала стать человеком, то есть подняться над животным, зомби и демоническим строем психики, а это, как показывает вся история человечества, не так просто.

— И всё-таки, Холмс, кем бы ни были художники, создавшие «пикники», их психическое здоровье по-моему явно находилось в серьезной опасности. Всё это просто невероятно! Какой же им смысл… самим… писать об этом с такой откровенностью?

— Совершенно справедливое замечание, Ватсон, — ответил мне Холмс, — и я вначале подумал о том же самом. И тут же понял — а почему бы и нет? Особенно если учесть, что они часто пишут то, чего даже не понимают, поскольку по типу строя психики в большинстве своём относятся к зомби или самоутверждающимся демонам? Какой процент наших соотечественников способен к столь скрупулезному, строго логическому анализу политических событий на протяжении десятилетий? Да и есть ли у обремененных бытовыми проблемами, живущих в долг и под проценты, оглушенных все нарастающим агрессивным потоком информации людей, время, необходимое для того, чтобы остановиться и задуматься над тем, что происходит вокруг? Это действительно игра без правил, но и почти без риска, Ватсон, с точки зрения её заправил, забывших о пределах Божиего попущения.

— Но ведь всегда может найтись кто-то, способный разоблачить эти игры, написать о них, вывести подлинных преступников на чистую воду! Зачем же давать ему лишние козыри?

— Пустое занятие, мой друг. Такого «писателя» попросту объявят параноиком или сумасшедшим, и ничего он не добьется, кроме хлопот на свою голову. Вы представляете себе, какое количество бездельников и паразитов на нашей планете добывают себе хлеб насущный только тем, что повсеместно: на телевидении и радио, в прессе и в гостевых Интернета, на конференциях и круглых столах, международных форумах и симпозиумах, с трибуны и прямо на улице, — называют белое — черным, правду — ложью, доброе — злым, палача — жертвой и наоборот. Поверьте, Ватсон, проделывают они это исступленно, убежденно и даже артистически, во всевозможных комбинациях и тональностях, подделываясь под любые идеологические течения и направленности, где только существует опасность чего-то свежего, чистого, еще не втоптанного в грязь. И все это по той простой причине, что они потомственные мастера-иллюзионисты, имитаторы и мистификаторы, и этим зарабатывают себе на жизнь, и не мыслят себе другого способа существования, не хотят и не могут жить иначе, как паразитируя на труде других людей. Это колоссальная культурная, психологическая, религиозная, наконец, мировоззренческая проблема, а некоторые даже полагают, что и биологическая. Но вы, кажется, собирались задать еще какой-то вопрос?

— После ваших слов, мой дорогой друг, уж и не знаю, имеет ли смысл спрашивать о таких пустяках?

— Ну почему же, вы ведь сами недавно говорили, Ватсон, что только знания дают свободу. Искренне буду рад помочь вам, чем смогу.

— В таком случае, прошу вас объяснить мне, Холмс, значение слов boxcutters, ведь нелепо было бы думать, что предполагаемые террористы и в самом деле могли быть вооружены подобными необычными предметами.

— Браво, мой друг, от вас не ускользнула и эта деталь! С такими великолепными аналитическими задатками вы могли бы стать превосходным сыщиком!…

В этот момент в дверь постучали, и на пороге появилась наша квартирная хозяйка добрейшая госпожа Гудзон. Едва войдя в гостиную, она обратилась ко мне с упреком:

— Как же вам не совестно, мистер Ватсон, вы совсем замучили нашего дорогого Холмса! Уже скоро обедать, а вы все сидите в этой ужасной духоте и говорите, и говорите, и не видно этому конца.

— Признаюсь, виноват, госпожа Гудзон, но тема была столь захватывающей, что я совсем позабыл о времени. Мы обсуждали с Холмсом нападение террористов на Нью-Йорк 11 сентября 2001 года.

— Что за чепуха! Когда это было? Вы хоть помните, какое сегодня число? Подумаешь, одни спекулянты повалили какие-то две стальные этажерки и принесли в жертву других спекулянтов, чтобы сделать себе на этом какой-то гешефт: стоит ли из-за этого портить себе жизнь и пропускать утреннюю прогулку?

Мы в изумлении посмотрели с Холмсом друг на друга и расхохотались… Если оставить в стороне детали, то по большому счёту старая женщина была права.

— Кстати, Ватсон, а какое действительно сегодня число?

— 14 октября, если я не ошибаюсь, Холмс. Мы начали расследовать «пикники» 22 сентября и сегодня 22-й день нашего нового дела…

— И 33-й день после 11 сентября, — подхватил Холмс, — но судя по дню месяца мы действуем в ритмике благоприятной пушкинской матрицы «Пиковой дамы», — после чего раздался его громкий смех. Всё, Ватсон, соберите два файла в один общий, добавьте, что посчитаете нужным, и отправьте дискету в Россию Пчеловоду по указанному здесь адресу. Может и мы сможем оказаться в чём-то полезны становлению в мире новой концепции.

А теперь, пойдёмте, погуляем. Жизнь прекрасна и она удивительно продолжается!…