— Они просто говорят священнику или нашим работникам, занимающимся благотворительностью: “Убирайтесь отсюда! Нечего тут торчать! Вам скажут, когда вы сможете вернуться”.

— И ваши священники повинуются? Асеведо вздохнул.

— Достойным такое поведение не назовешь, верно? Но обычно повинуются, потому что выбора у них нет. Если приказ “Сендеро” не выполнен, они не постесняются убить ослушника. Ведь если священник жив, он может со временем туда вернуться. А мертвый уже не вернется.

У Партриджа тотчас мелькнула мысль:

— А есть сейчас места, откуда вашим людям предложено уехать?

— Один такой район есть, и это создает для нас изрядную проблему. Я покажу вам его на карте. — Асеведо указал на часть провинции Сан-Мартин, обведенную красным. — Три недели назад там находилась большая группа медиков, осуществлявшая программу помощи, главным образом — прививки детям. Прививки необходимы, потому что здесь сельва и распространены болезни джунглей, которые часто приводят к фатальному исходу. Недели три назад “Сендеро луминосо” потребовала, чтобы наши люди убрались оттуда. Они пытались возражать, но вынуждены были уехать. Сейчас мы хотим вернуть туда наших медиков. “Сендеро” говорит: “Нет!”

Партридж внимательно смотрел на обведенный красным район: он оказался удручающе большим. Партридж прочел названия селений, разбросанных далеко друг от друга; Токаче, Учица, Сион, Нуэва-Эсперанса, Пачица. Он записал их — на всякий случай. Если пленники находятся в этом районе, бессмысленно приезжать туда, не зная, где именно их содержат. Вызволить их из любого места будет трудно, а может быть, и просто невозможно. Единственный шанс — нагрянуть неожиданно.

— Мне кажется, я знаю, о чем вы думаете, — сказал Асеведо. — Не находятся ли ваши похищенные друзья где-то в этом районе?

Партридж молча кивнул. — Не думаю. Будь так, наверняка прошел бы слушок. А я ничего не слышал. Но у нашей церкви есть контакты. Я сделаю запрос и сообщу вам, если что-то узнаю.

Партридж понимал, что на большее нельзя надеяться. Но он знал, что время истекает, а со дня приезда в Перу он ничуть не продвинулся в своих розысках.

Эта мысль угнетала его и у дворца архиепископа, где он встречался с Асеведо, и потом, в номере гостиницы, когда он вспомнил этот разговор и остальные события дня, им овладели досада и чувство поражения.

Внезапно возле кровати зазвонил телефон.

— Гарри, это ты? — Партридж сразу узнал голос Дона Кеттеринга. — Есть новости, и мне хотелось, чтобы ты о них знал.

Рита, тоже жившая в отеле “Сесар”, ответила сразу на звонок.

— Мне только что звонили из Нью-Йорка, — сказал Партридж. И повторил то, что рассказал ему Дон Кеттеринг про дом в Хакенсаке и радиотелефоны. — Дон дал мне номер телефона в Лиме, куда звонили из Хакенсака, — добавил он. — Я хочу выяснить, чей это номер и где он находится.

— Давай его мне, — сказала Рита. Партридж продиктовал: 28—9427.

— Я попытаюсь добраться до этого малого из Энтель-Перу — Виктора Веласко, чтобы он немного потрудился для нас. Позвоню, как только что-то узнаю.

Она позвонила через четверть часа.

— Мне удалось застать Веласко дома. Он говорит, что его отдел такими делами не занимается и ему, возможно, трудновато будет добыть нужную нам информацию, тем не менее он надеется получить ее к утру.

— Спасибо, — сказал Партридж и почти сразу заснул.

Глава 9

Только к середине дня в среду удалось выяснить, кому принадлежит номер в Лиме, сообщенный Доном Кеттерингом.

— Дело в том, — сказал Виктор Веласко, извиняясь и объясняя задержку Партриджу и Рите, находившимся в аппаратной, которую Энтель выделила Си-би-эй и где они вместе с Бобом Уотсоном готовили очередные “Новости” для Нью-Йорка, — что эти данные могут получить далеко не все. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы убедить одного из моих коллег добыть эту информацию, но все же мне это удалось.

— С помощью денег? — спросила Рита и, когда он кивнул, добавила:

— Мы вам все возместим.

На листке, вырванном из блокнота, значилось: “Г. Кальдерон — ул. Хуанкавелика, 547, кв. Ю-Ф”.

— Нам нужен Фернандес, — сказал Партридж.

— Он уже едет сюда, — сообщила Рита, и смуглый энергичный хроникер появился через несколько минут.

Ему назвали адрес на улице Хуанкавелика и рассказали, что с ним связано; хроникер кивнул.

— Я знаю, где это. Это старый многоквартирный дом возле пересечения с авенидой Такна, в общем… — Он помолчал, подыскивая английское слово:

— …не дворец.

— Какой он там ни есть, — прервал его Партридж, — я еду туда сейчас же. — И, повернувшись к Рите, добавил:

— Я бы хотел, чтобы ты, Минь и Кен поехали со мной, но в квартиру я войду сначала один.

— Только не один, — возразил Фернандес. — На вас тут же нападут и ограбят, а может случиться кое-что и похуже. Мы пойдем с вами — я и Томас.

“Универсал”, который нанял Фернандес и которым они теперь вовсю пользовались, стоял на улице у здания Энтель. Разместиться там семерым, считая шофера, было трудновато, но ехать пришлось всего десять минут.

— Вот он, этот дом, — указал из окошка Фернандес.

Улица Хуанкавелика пересекала авениду Такна, широкий, шумный проспект, под прямым углом. Район этот, хоть и не был беспросветно мрачным, как барриадас, явно переживал плохие времена. Дом № 547 был большой и ветхий, с облупившейся краской и осыпающейся штукатуркой. Несколько мужчин сидели на ступеньках у входа, другие болтались рядом. Партридж, Фернандес и Томас вылезли у них на глазах из “универсала”, оставив Риту, Минь Ван Каня и звукооператора Кена О'Хару дожидаться в машине вместе с шофером.

Заметив, как недружелюбно, с какой прикидкой оглядели их зеваки, Партридж порадовался, что идет в дом не один.

В вестибюле пахло мочой и запустением. Пол был усыпан отбросами. Лифт, как и ожидалось, не работал, поэтому пришлось лезть на девятый этаж по грязной цементной лестнице.

Квартира 10-Ф находилась в конце мрачного голого коридора. Партридж постучал в деревянную дверь. Дверь приоткрылась на два-три дюйма, придерживаемая цепочкой. И одновременно раздался пронзительный женский голос, выкрикивавший что-то по-испански, но так быстро, что Партридж сумел уловить лишь отдельные слова:

— Animates!.. asesinos!.. diablos![77]

Партридж почувствовал на плече руку Фернандеса, отстранявшую его. Пригнув к щели голову, Фернандес заговорил так же быстро, как женщина, но рассудительно и спокойно. Постепенно женский голос утратил свою пронзительность, и женщина умолкла; затем сняла цепочку и открыла дверь.

Женщине было лет шестьдесят. Когда-то она, наверное, была хороша собой, но время и тяжелая жизнь огрубили и сморщили кожу, нечесаные крашеные волосы стали пегими. Глаза под выщипанными, нарисованными карандашом бровями были красны и опухли от слез. Фернандес прошел мимо нее в квартиру, остальные — следом за ним. Женщина, явно успокоившись, закрыла дверь.

Партридж быстро огляделся. Комната была маленькой, бедно обставленной — несколько деревянных стульев, диван с рваной обивкой, простой захламленный стол и примитивный книжный шкаф, сооруженный из кирпичей и досок. Как ни странно, шкаф был полон книг в твердых переплетах.

— Судя по ее словам, всего несколько часов назад здесь убили ее сожителя, — сказал Фернандес Партриджу. — Она выходила из квартиры, а вернувшись, обнаружила его мертвым; полиция забрала труп. Она решила, что мы убийцы, которые вернулись, чтобы прикончить ее. Я убедил ее, что мы — друзья. — Он снова сказал что-то женщине, и та перевела взгляд на Партриджа.

— Мы очень сожалеем о смерти вашего друга, — заверил ее Партридж. — А есть у вас предположение, кто его убил?

Женщина отрицательно покачала головой и что-то пробормотала.

— Она почти не говорит по-английски, — сказал Фернандес и перевел ей то, что сказал Партридж.