Другие возникающие вопросы носили более экзистенциальный характер. Добивался ли монах лишь своего собственного спасения? Были ли у монашеского движения социальные цели? Ударение на преобладание социальных целей аскетического движения было главной чертой организационной деятельности св. Василия Великого.
4. Если преп. Антоний дал пример, то настоящую организацию и внешнюю форму монашеству дал свт. Василий Великий. Его правила основаны на организованности, дисциплине и социальном служении.
Свт. Василий видел монашеское призвание не только в личном стремлении к спасению, но и в неотрывном от него евангельском требовании любви к ближнему и служении ему.
Св. Василий первый оформил институт послушничества и разработал обряд пострижения в монашество. Особое ударение он сделал на послушании. Говорят, что до св. Василия монахи понимали больше бедность и чистоту, чем послушание. Василий предписал строгие епитимьи для тех, кто будет предпринимать аскетические подвиги без благословения духовника.
Правила св. Василия способствовали упорядочению жизни монахов и собиранию их в стены монастырей из первоначального рассеянного и недисциплинированного состояния. В таком уставном порядке были очень заинтересованы и церковные, и государственные власти. Монахи вольные, весьма почитавшиеся простым народом за их пророческий обличительный тон, начинали бродить по городам. Их впутывали в суждения о поведении административных и судебных властей. Часто, не разбираясь в сути дела, монахи порывались защищать тех, кого, по их мнению, обижали или притесняли. Отсюда даже возникали народные бунты.
С другой стороны, в середине IV в. из Месопотамии в Малую Азию начали проникать члены секты мессалиан – дуалистической ереси, приверженцы которой считали, что в каждом человеке обитает дьявол, которого можно изгнать не церковными таинствами, а личными аскетическими подвигами. К сожалению, мессалиане начали проникать и в монашескую среду и соблазнять слабых.
Чтобы избежать всех этих отклонений, св. Василий и ввел строгий епископский контроль над монашескими общинами. Однако этот контроль оказывался добром лишь в том случае, если сам епископ был достойным человеком. В противном случае могло случиться иначе: через тридцать лет после смерти Василия епископ Кесарийский использовал монахов для запугивания городской милиции, оказывавшей защиту направлявшемуся в ссылку св. Иоанну Златоусту, а еще через несколько десятилетий монофизитские епископы приводили в города толпы своих сторонников-монахов, терроризировавших всех и сметавших все на своем пути.
Уже в третьем-четвертом поколении монашеского движения выявились основные его проблемы. В монастыри часто приходили люди, пытавшиеся уклониться от своих гражданских обязанностей, скрывавшиеся от кредиторов или от сборщиков податей, иногда беглые преступники, иногда гомосексуалисты, и нередко просто люди, руководимые искренними намерениями, но не представлявшие себе монашеской жизни и стремившиеся совершить хотя бы один яркий поступок в жизни. Благодаря большому количеству случайных людей, неизбежно попадавших в монастыри, монашеское движение, даже в самых своих лучших и самых чистых формах, всегда зависело от харизматических лидеров и ярких личностей. Необходимо было выработать эффективные механизмы для контроля.
Итак, напряжение между иерархическим порядком и харизматическим служением неизбежно присутствовало и в монастырях.
5. Уже в IV в. получила также развитие "теория аскетизма". Она прежде всего связана с именем константинопольского архидиакона Евагрия Понтийского, близкого друга Григория Назианзина. Богословски Евагрий был убежденным оригенистом, придерживавшимся многих заблуждений своего учителя. Из-за любовной истории в ранней юности Евагрий бежал из Константинополя в Иерусалим и наконец в Египетскую пустыню, где стал одним из наиболее влиятельных духовных писателей своего времени. Евагрий классифицировал восемь главных грехов и затем связал их с различными частями души, описанными Платоном. Он первым описал своего рода "методы" аскетической духовной брани, созерцания, молитвы и т.д. Высшей формой молитвы была бессловесная и безобразная молитва ума. Евагрий любил использовать в своих духовных писаниях острые глубокомысленные и многозначные афоризмы. Нужно сказать, что в них Евагрий оставался на вполне православных позициях. После его осуждения V Вселенским Собором (553 г.) многие любимые монахами аскетические писания Евагрия переписывались под другими именами и таким образом сохранились. Часть их под его собственным именем, наряду с другой классикой духовной, аскетической литературы, вошла в "Добротолюбие".
Учеником Евагрия был отец западного монашества – преп. Иоанн Кассиан – монах скифского происхождения (Малой Скифией тогда называлась территория, на которой сегодня находится румынская Добруджа). Около 400 г. он уехал из Египта, где начались гонения на оригенистов, в Константинополь. Тогдашний архиепископ столичного града свт. Иоанн Златоуст рукоположил его в диаконы. После ссылки св. Иоанна в 404 г. Кассиан уехал в Рим, откуда вскоре перебрался в Массилию (Марсель), где основал несколько мужских и женских монашеских общин по восточному образцу.
В своих сочинениях Иоанн Кассиан научил латинских читателей лучшему, что уже существовало в восточной аскетической традиции. К несчастью для Кассиана, он высказал ряд критических замечаний в адрес блж. Августина, который пользовался таким авторитетом на Западе, что богословская репутация Кассиана была сильно подорвана. Тем не менее трудно переоценить его роль в развитии западного монашества: когда более чем через сто лет преп. Венедикт (Бенедикт) создавал свой устав, в его основу легли правила св. Иоанна Кассиана.
Преп. Иоанн Кассиан прибыл на Запад в критический момент. Западные христиане, уже прочитавшие в латинском переводе афанасьевское житие св. Антония и повествование Руфина о египетских отцах-пустынниках, захотели иметь собственных святых. Аквитанский публицист Сульпиций Севир написал приобретшее широкую популярность житие епископа-аскета св. Мартина Турского. Большая часть его была фантазией самого Сульпиция, который хотел доказать, что Галлия способна произвести на свет подвижника, превосходящего даже египетских отцов. Мартину приписывались бесчисленные чудеса, и благодаря историческому роману Сульпиция Севира он стал одним из самых популярных святых варварского Запада, главным образом как военный святой, покровитель воинских добродетелей. Однако св. Иоанн Кассиан относился к такому ажиотажу вокруг различных чудес с большим недоверием. Достойная цель подлинной аскетической традиции, по его глубочайшему убеждению, не поиски чудес, но достижение молитвы от чистого сердца.
Благодаря своим умеренности и трезвости св. Иоанн Кассиан проделал на христианском Западе приблизительно ту же работу, что и св. Василий Великий на Востоке, хотя, в отличие от Василия, он был убежден в абсолютном преимуществе отшельнического образа жизни перед киновией. Влияние Иоанна Кассиана ясно видно в Уставе преп. Венедикта Нурсийского. Преп. Венедикт даже распорядился, чтобы "Собеседования" (Collationes) Кассиана читались в монастыре перед повечерием. Позже во время чтения монахам стали подавать легкую трапезу. Отсюда происходит итальянское слово collazione, что значит "второй завтрак" (lunch).
Для человека, знакомого с западной историей Церкви, слово "бенедиктинец" ассоциируется с суровым аскетизмом и ученостью. Сам преп. Венедикт, основавший свой монастырь в 529 г. на Монте Кассино, не уделял в своем Уставе особого места ни тому, ни другому. Главными чертами правила св. Венедикта были простота и самодисциплина, а не суровость епитимий и умерщвление плоти. Устав св. Венедикта не рассчитан на поиски монахов среди тех, кто был неудачником в этом мире, или тех, кто, сильно согрешив, пришел в монастырь для исправления содеянного. Св. Венедикт также не планировал создать особое новое служение для пользы Церкви или общества. Его монахи были простыми людьми, не клириками – итальянскими крестьянами и готскими ремесленниками. Они должны были научиться грамоте для чтения душеспасительной литературы (в уставе ничего не говорится о богословских изысканиях) и для участия в богослужениях – для "работы Божией" (opus Dei), которую Венедикт считал главным в жизни общины.