В ноябре 1094 г. папа Урбан II произнес зажигательную речь-проповедь на соборе в Клермонте. Он призвал западных христиан помочь страждущим византийским собратьям, находящимся на краю гибели от мусульман, но – главное – освободить святой град Иерусалим. Папа уже напрочь забыл, что император Алексий просил его совсем не об этом.
Папа гарантировал трехлетний мир дома и неприкосновенность имущества воинов. Их знаком должен был стать крест на одежде. Папа, используя все свое ораторское искусство, призвал избавиться от позора для всего христианского мира и освободить Святую Землю от рук неверных. Вместо того чтобы губить свои души в братоубийственных войнах, христианские воины могут заслужить рай в борьбе за дело Божие. Их боевым кличем должен стать: "Deus volt!" – "Это воля Божия!" Смерть в крестовом походе искупит все грехи его участника.
Речь папы произвела на слушавший ее народ потрясающее впечатление. Все присутствующие в один голос скандировали "Deus volt!", рвали свои плащи и накидки на полосы, из которых делали кресты и нашивали их себе на одежду.
6. Через несколько месяцев определились главные крестоносцы. Ни один монарх так и не собрался в поход. Лидерами его стали представители высших аристократических кругов. Причины их участия в этом предприятии были самыми разными: у ряда из них – искреннее благочестие и желание искупить свои грехи, у других – жажда приключений, у третьих – стремление основать свои княжества на новых землях. Возможны были и любые комбинации из этих трех причин. Единого главы у готовящейся армии не было: папский легат – епископ Адэмар Ле Пюи – не был главнокомандующим, а магнаты изначально относились друг к другу с ревностью и подозрением. Все это усугублялось тривиальным снобизмом представителей высшей аристократии.
Среди них были Гуго Вермандуа, брат французского короля (младший сын короля Генриха I и Анны Ярославны Киевской); Роберт, герцог Нормандии – брат английского короля; Роберт, граф Фландрии; Стефан, граф Блуа, и другие знатные особы. Среди самых заметных крестоносцев стоит назвать графа Раймунда Тулузского – сказочно богатого правителя плодородных областей на юге Франции, который снарядил и повел за собой самую большую армию из всех крестоносцев. Он был уже довольно пожилым человеком, обладавшим большим жизненным и военным опытом. Граф Раймунд был весьма благочестив и по-своему честен, но, увы, не слишком мудр.
Другим видным персонажем являлся Годфрид Бульонский – герцог Нижней Лотарингии. Позднейшие легенды наделяют его всеми добродетелями рыцаря без страха и упрека. На самом деле все выглядело не совсем так. Годфрид обладал благородной внешностью, был весьма набожен и известен хорошими манерами. Но он был заметно беднее Раймунда Тулузского – не только имуществом, но и умом, к тому же не отличался силой характера, хотя и был склонен в самых неподходящих случаях проявлять неразумное упрямство. Куда способнее и решительнее был его младший брат Балдуин, также отправившийся в поход.
Самым одаренным – талантливым полководцем и выдающимся дипломатом-интриганом – был норманн Боэмунд Тарантский – сын завоевателя Апулии, Калабрии и Сицилии Робера Гвискара. Боэмунд был очень хорош собой и, когда ему было выгодно, мог очаровывать своего собеседника. При всех своих несомненных дарованиях Боэмунд также выделялся среди других крестоносцев полной беспринципностью и аморальностью. Он менее других был склонен к религиозным сентиментам и отправился в крестовый поход, видя там громадные перспективы для основания собственного государства. С ним шел на войну его племянник Танкред, столь же беспринципный и честолюбивый, как и дядя.
Местом встречи был назначен Константинополь, куда все обязались собраться к 1096 г. К столице вели три дороги: через Венгрию и Сербию, через Северную Италию и Далмацию и через Адриатику – из Апулии в Диррахий. Путь до Константинополя каждый из крестоносцев выбирал сам.
7. Покуда рыцари собирали свои армии, процесс уже шел. По странам Европы разъезжало множество проповедников, призывавших простой народ отправиться воевать за Крест. Самым известным среди них был Петр Пустынник, родом из Франции. Сей персонаж был маленького роста, смуглый, с длинным худым лицом, несколько напоминавшим морду ослика, на котором он ездил и который вместе со своим хозяином был предметом религиозного поклонения. Петр круглый год ходил босиком, никогда не стирал свою одежду и не вкушал ни мяса, ни хлеба. Зато он ел рыбу и пил вино. Он, несомненно, обладал харизмой и громадной магнетической силой.
По мере продвижения Петра от селения к селению за ним следовало все больше и больше бедняков и крестьян. По существу, терять им было нечего – любая судьба сулила лучшее, чем то, что они видели вокруг себя. Их ежедневная жизнь была тяжелой и беспросветной. Положение усугублялось засухой предыдущего года. Как и во все кризисные времена, среди них были широко развиты апокалиптические настроения, а искушение бросить свою постылую долю и отправиться в дальние страны было весьма велико. К тому же это желание поощрялось Церковью. Народ был достаточно темным, и мало кто из них знал разницу между реальным земным и Небесным Иерусалимом. Люди свято верили, что Бог даст им силу победить легионы Антихриста и введет их в землю, текущую молоком и медом.
Петр и его помощники – обедневший рыцарь Вальтер Пустокарманный и монах-расстрига Готтшалк – собрали вокруг себя множество народа. Потрясенные современники говорят о сотнях тысяч. Наверное, там было до 20 тысяч человек. Армией это назвать трудно. Толпы шли с грабежами и насилием. Венгры весьма сильно потрепали их в ответ на разбои. На имперской территории они вели себя не лучше, грабя и разоряя все по пути. Имперская полиция прибегала к ответным мерам. В результате отряды Петра Пустынника сильно поредели.
1 августа 1096 г. вся эта экспедиция достигла Константинополя. Алексий не мог держать такие неуправляемые толпы в окрестностях столицы. Он перевез их через Босфор на азиатский берег, разместил в лагере, настоятельно посоветовал вести себя смирно и ждать подхода основных сил. Однако отряды Петра отвергли такие трусливые советы, сразу же ринулись в бой и были мгновенно разгромлены турками. Спастись удалось лишь Петру Пустыннику с горсткой его людей, которых византийцы эвакуировали на европейский берег. Если бы не вмешательство императора Алексия, то турки вырезали бы их до последнего человека.
Другие группы бедняков собирались в Германии. Их возглавил Эмих, граф Лейденский. Эти начали свои подвиги с еврейских погромов, положив, таким образом, начало этой неприглядной традиции в средневековой истории [34]. Однако Эмиху, с его скандальной репутацией, было отказано в разрешении пройти через венгерскую территорию, а когда он все же попытался это сделать, его толпы были разгромлены отрядами венгерского короля.
8. К концу 1096 г. основные армии крестоносцев начали одна за другой прибывать к Константинополю. Император Алексий, желавший получить наемников, по существу, столкнулся с варварским вторжением. Тем не менее он обеспечил франкские армии продовольствием и направил войска на охрану дорог, через которые они держали путь. Несмотря на это происходило множество инцидентов и конфликтов. Западные солдаты не привыкли к дисциплине, и даже их начальники не всегда могли сдерживать их грабительские инстинкты. Народ вооружался, чтобы отбиваться от мародеров, византийские армии сопровождения предпринимали энергичные ответные меры. Напряженность возрастала.
Солдаты дивились на другой уровень цивилизации, на куда более зажиточную жизнь, чем они видели у себя дома. Они ожидали, что восточные христиане будут весьма похожи на них, а вместо этого видели людей, говорящих на странном языке, придерживающихся странных обычаев и совершающих странные богослужения. Эти греки, которые, как им объяснили, погибали от турок, жили вполне довольно и счастливо и совсем не встречали их как избавителей и освободителей. Более того, эти византийцы почему-то не разделяли их горячего желания немедленно броситься в бой с неверными. Руководители похода тоже чувствовали себя весьма разочарованными. Грубые и неотесанные западные рыцари, привыкшие к весьма примитивной жизни в своих голых каменных замках, были глубоко потрясены богатством и великолепием византийского двора, разработанными до мельчайших деталей церемониями и изысканной вежливостью придворных. Все это задевало их самолюбие и ранило их гордость. Они могли только комплексовать и хамить, т.е. вести себя как невоспитанные подростки.