"Гумберт, милостью Божией кардинал епископ Святой Римской Церкви, Петр, архиепископ Амальфийский, Фридрих, диакон и канцлер – всем сынам Католической Церкви…

Что касается столпов империи и почтенных мудрых граждан, то город (т.е. Константинополь) – христианнейший и православный. Что же касается Михаила, незаконно называемого патриархом, и поборников его глупости, то рассеиваются в нем бесчисленные плевелы ереси… Вес лжеучений, ежедневно распространяемых Михаилом Керуларием, недостойно называемого патриархом, и его последователей, превышает всякое разумение! Симониане торгуют дарами Божиими, валериане кастрируют своих гостей, после чего не только рукополагают их в священный сан, а даже делают их епископами. Манихеи проповедуют среди них другие бессмысленные учения, что все заквашенное имеет душу; назаряне придерживаются иудейских законов очищения до такой степени, что отказывают в крещении детям, умирающим до восьмого дня от рода, что они отказывают в таинствах женщинам во время месячных кровотечений и тем, кто только что разрешились от бремени, и даже отказываются их крестить, если они придерживались языческих суеверий. Ариане и духоборцы изгладили из Символа выражение "и от Сына".

Они отказывают в причастии тем, кто бреется, подрезает свои волосы или носит тонзуру по римскому образцу.

По вопросам этих и многих других ошибок патриарх лично не обращал внимания на письма с предупреждениями от нашего господина папы Льва IX. Более того, он отказался допустить в свое присутствие папских легатов и позволить им попытаться исправить его ошибки разумными доводами. Он также запретил им совершать мессу в церквах, также как ранее он закрыл латинские церкви, придравшись к тому, что они используют пресный хлеб в евхаристии, и всячески преследуя их. Он даже дошел до невероятного: он анафематствовал Апостольский Престол и провозгласил себя главным епископом над всеми церквами Востока и Запада.

Посему мы, не вынеся неслыханного пренебрежения и обиды для святого первого апостольского престола и всемерно стараясь поддержать кафолическую веру, властью святой и нераздельной Троицы и апостольского престола, легацию которого мы исполняем, и всех истинно верующих отцов, подписываем анафему… Михаилу и его последователям, если не покаются. Посему Михаил, по злоупотреблению называемый патриархом, неофит, только из страха человеческого принявший монашескую одежду и теперь обличенный в тяжких преступлениях, затем Лев, епископ Охридский, Михаилов сакелларий Константин, топтавший ногами латинское жертвоприношение, и все, разделяющие их заблуждения и гордость, доколе не образумятся, вместе со всеми еретиками, диаволом и его ангелами, да будут анафема, да будут анафема, – маранафа. Аминь".

После сего и в присутствии императора и вельмож легаты произнесли: "Кто упорно станет противиться вере святого римского и апостольского престола и его жертвоприношению, да будет анафема, да будет анафема, – маранафа, и да не считается христианином кафолическим, но еретиком прозимитом. Да будет, да будет, да будет!"

Затем легаты, развернувшись, вышли из алтаря, отряхнули на пороге храма прах со своих ступней и направились торопливо к пристани. Вслед им был направлен прислужник со злополучной грамотой. В толчее, однако, он уже не смог их найти.

Легаты надеялись, что теперь император подчинит непокорного патриарха своей воле. Однако они переоценили возможности Константина Мономаха и не знали мощи Патриарха: в столице начались народные волнения, и императору пришлось думать уже о собственном спасении. Ему пришлось отказаться и от того слабого сопротивления, которое он оказывал патриарху. Было официально заявлено, что греческие переводчики извратили смысл латинской грамоты, и она была торжественно сожжена. 20 июля Михаил Керуларий собрал собственный собор в составе самого патриарха, двух архиепископов, 12 митрополитов и 7 епископов. На нем за недостойное поведение в храме были отлучены от Церкви все три члена папской делегации. Кроме того, собор выразил сожаление по поводу включения некоторыми церквами filioque в Символ веры и преследований, которым подвергается женатое духовенство. Однако Римская Церковь в решении собора специально не упоминалась, так же как и другие спорные вопросы. Окружное послание патриарха сообщило о решениях собора предстоятелям всех поместных церквей.

Так и произошло событие, которое впоследствии будет считаться началом раскола Церквей. Но для современников оно прошло почти незамеченным. Грамота легатов, в которой отлучались от Церкви только патриарх и два других клирика с их неназванными "последователями", никакой юридической силы не имела. Патриарх, который с канонической точки зрения был прав, хотя, возможно, действовал чрезмерно жестко, отлучил от Церкви лишь легатов и только за дисциплинарные нарушения, а не за вероучительные вопросы. На Западную церковь или на римского епископа эти анафемы никак не распространялись.

Эти события были лишь провалом одной из попыток примирения между двумя кафедрами. Большинство христиан того времени ни о каком расколе не слышали. Сначала он переживался как один из тех временных разрывов между двумя кафедрами, каких много бывало и раньше. Событие это стало оцениваться как нечто чрезвычайно важное лишь через пару десятков лет на Западе, когда к власти пришел папа Григорий VII Гильдебранд. Кардинал Гумберт стал его ближайшим советником, и, естественно, он был чрезвычайно заинтересован в оправдании себя в той ситуации и в возвеличении своей роли. Так эта история и получила необычайно раздутое значение. Потом, уже в новое время, она рикошетом из западной историографии вернулась на Восток и стала считаться датой разделения Церквей также и там.

В итоге все спекуляции на тему того, что было бы, если бы Керуларий был бы посговорчивей, а Гумберт – потактичнее, совершенно бесплодны. События 1054 г. имели минимальное воздействие на реальные отношения двух Церквей. Формально раскол уже состоялся – имя папы Римского было изъято из константинопольских диптихов. Однако народное сознание того времени никак раскола окончательным не воспринимало: запрета на взаимное причастие не было, да и не могло быть, так же как и сослужения священников и архиереев двух половин христианства продолжались и после 1054 г. Имя Папы римского поминалось в диптихах других восточных Церквей (во всяком случае, иногда). В наших святцах есть западные святые, скончавшиеся после 1054 г. Более того, Русская Православная Церковь отмечает праздник перенесения мощей св. Николая в Бари. Норманнско-итальянские пираты похитили мощи святого в 1087 г. Очевидно, что этот местный итальянский праздник попал на Русь еще позже, но был воспринят как общехристианский и стал там отмечаться. Это неопровержимое свидетельство того, что разделение Церквей в то время еще не воспринималось как нечто свершившееся и окончательное.

Но тем не менее было бы исторической неправдой отрицать наличие весьма серьезных и глубоких богословских расхождений между двумя половинами христианства. Игнорировать их было нельзя: рано или поздно они все же вышли бы на поверхность. Так оно в конце концов и случилось, и тогда уже свершившееся разделение стало очевидным для всех.