Сказание о св. апостоле Павле

Блаж. Иеронима.

Павел (а прежде Савл), апостол не из числа двенадцати, происходил от колена Вениаминова. Родился в иудейском городе Гишалах, а по покорении сего города римлянами, с родителями, переселился в Тарс киликийский. Отсюда для образования послан в Иерусалим, где и учился у мужа ученейшего — Гамалиила, о коем упоминает Лука в книге Деяний. После того, как он присутствовал при убиении мученика Стефана, отправился с письмами от первосвященника в Дамаск, чтобы преследовать веровавших во Христа; но на пути, посредством откровения, обращен и из гонителя претворен в избранный сосуд. Когда, вследствие проповеди его, уверовал проконсул кипрский Сергий Павел, он, по случаю этого торжества веры Христовой, принял имя Павла и с Варнавою обошел многие города; а по возвращении в Иерусалим, поставлен от Петра, Иакова и Иоанна апостолом язычников.

В двадцать пятом году по страдании Господа, а царствования Нерона на втором году, когда иудейский прокуратор Фест заступил место Феликса, он в узах был препровожден в Рим и здесь, находясь под стражею, целые два года ежедневно доказывал иудеям, что Мессия уже пришел. По первом ответе, когда Нерон еще не вдавался в те злодеяния, о которых говорит история, был отпущен Нероном, для проповеди Евангелия, на запад, как об этом он сам засвидетельствовал во втором послании к Тимофею, которое писано в узах: В первый мой ответ никто же бысть со мною, но вси мя оставиша: да не вменится им. Господь же мне предста и укрепи мя, да мною проповедание известно будет, и услышат, вси языцы и избавлен бых от уст львовых (2  Тим. 4, 16, 17).

Здесь под именем льва он разумеет Нерона, по причине его жестокосердия; а чувствуя скорое свое мученичество, он присовокупил: и избавит мя Господь от всякого дела лукава и спасет в царствие Свое небесное, — ибо прежде сего сказал: аз уже жрен бываю, и время моего отшествия наста. В тридцать седьмом году по страдании Христовом, за Христа усечен во главу в Риме, в тот же самый день, в который скончался Петр, и погребен при дороге Остийской. Написал девять посланий к семи Церквам: по одному — к Римлянам, Галатам, Ефесеям, Филипписеям, Колоссянам; по два — к Коринфянам и к Солунянам; сверх сего ученикам своим: Тимофею два, Титу одно и Филимону одно. Что же касается до послания к Евреям, то некоторые думают, что его писал не Павел, поелику оно по слогу отлично от посланий его, но или Варнава, какого мнения держится Тертуллиан, или Лука Евангелист, или Климент, епископ Римский, который, по мнению некоторых, как спутник Павлу, изложил мысли его своею речью. Вернее полагать то, что это послание писал сам Павел и в начале его умолчал о своем имени, потому что евреи ненавидели его; писал на еврейском языке с соблюдением всех красот сего языка, почему оно и в переводе явилось более красноречивым и разнится от прочих его посланий (Воскр. Чт., г. XX, стр. 97).

Апостол Павел до своего обращения ко Христу

Прот. Горского.

Савл или Павел (первое имя еврейское, второе римское) был из колена Вениаминова, родом из Тарса Киликийского. Что он там родился, — это видно из собственных слов его в книге Деяний 21, 39; 22, 3 (противоречащее сему предание у Иеронима de viv. ill. с. 5, что Павел родился в Гискале, городе галилейском, не заслуживает вероятия, хотя и оно может иметь сколько-нибудь в себе истины: может быть, его предки когда-нибудь жили в этом городке). Так как мы не знаем, долго ли Павел жил в отеческом доме, то и не можем определить, как велико влияние на его образование имело его рождение в главном городе киликийском, который в ученом отношении равнялся, в это время, Афинам и Александрии (по свидетельству Страбона). Конечно, его раннее знакомство с греческим языком и жизнью греков не осталось без влияния на образование из него учителя Еллинов (языков). Но немногие места из греческих стихотворцев в его речи афинской и посланиях еще не доказывают, чтобы он воспитанию своему был должен знакомством с греческой литературой (1 Кор. 15, 33 из Менандра. К Титу 1, 12 из Епименида, Деян. 17, 28 из Арата).

Первые два изречения могли ходить в народе, как пословицы. Последнее замечательно своею точностью, удержано даже γαρ: του. γαρ και γένος έσμέν. Но Арат был родом киликиянин, следовательно, соотечественник Павла; следовательно, его стихотворения могли быть ему известны и из школы. Притом сам апостол говорит, что он воспитывался не в Тарсе, а в Иерусалиме (Деян. 22, 3) (άνατεθραμμένος). После образования раввинского, ревностный фарисей, каким Павел был до обращения, не позволил бы себе входить в такое близкое общение с язычниками, чтобы учиться в их академии. Он предназначался отцом своим фарисеем, как видно, в раввины и для того отправлен был в Иерусалим, чтобы в школе фарисейской сделаться ученым толкователем Писания и преданий. Он воспитывался у Гамалиила, законоучителя фарисейской секты, который, по выражению книги Деяний (5, 34), был честен всем людем . Образование в сих школах состояло в толковании Св. Писания. Иудеи, пишет Иосиф Флавий (Antiquit. I. XX с. XL), всю мудрость поставляют в том, чтобы а) ясно разуметь свои законы (τα νόμιμα σαφώς επισταμένοι) и б) истолковывать силу священных книг (την   των   ιερών   γραμμάτων  δΰναμιν  έςμμνεΰσαι). Изучение закона (по талмуду in Pirke Aroth. с. 5, 521) начиналось с пяти лет, с 10-ти — изучение мишны, с 13-ти лет юноша обязывался уже к строгому исполнению закона (Tholuck. Stud. u. Kritik., 1835. S. 366). Обстоятельное изучение закона Павлом можно видеть из множества приводимых им мест из писания в его посланиях. До 50 мест приводится в них напамять, т. е. не с точным удержанием слов перевода. Наставник Павлов отличался умеренностью взгляда на разномыслящих (Деян. 5, 34); он знаком был даже с греческой литературой. В талмуде пишется, что он позволял себе ходить даже в бани языческие, украшенные статуями богов. Когда это возбудило удивление в язычниках, то Гамалиил отвечал: баня устроена прежде статуи; не она поставлена для богини (Венеры), но богиня поставлена для украшения бани (Tholuck. ibid. S. 378). Такая свобода в деле могла иметь благоприятное влияние на его учеников. Но юноша с пламенной и сильной душой, каков был Павел, если за что брался, то не иначе, как со всем жаром; его сердце и само по себе было наклонно к ревности самой неумеренной, — и фарисейство давало много пищи такому направлению. Из личных свойств его характера, равно как из собственных его свидетельств, мы можем заключить, что он старался превзойти всех своих современников в законной праведности, как понимали ее жаркие фарисеи. И это было не без намерения Промысла. Чем ревностнее было его стремление к святости, чем более он должен был бороться с некоторыми влечениями своей пламенной и сильной натуры, тем более имел случаев доказывать, что есть в человеке зло, которого нельзя укротить одной уздой закона; что человек может знать доброе, но не может всегда творить доброе, что он невольно, при всем добром расположении, увлекается силою богопротивных влечений от добра ко злу. Павел, конечно, никогда бы так живо, так точно не описал такого состояния в седьмой главе послания к римлянам, если бы не знал его по собственному опыту. И то, что он перешел к христианству из такой секты, в которой употребляли все предосторожности, поставляли всякие преграды против силы пожеланий и страстей, всеми мерами старались принудить себя к добру, — было весьма важно для Павла. Испытав все эти меры сам собою и узнав их слабость, он мог, как представитель всех людей с ревностными нравственными стремлениями, свидетельствоваться собственным опытом в том, как глубоко в человеческой природе лежит чувство потребности искупления. После этого, также по собственному опыту, он мог определить отношение внутренней свободы, проистекающей из веры в искупление, к рабству законному. Хотя Павел был верным и ревностным учеником Гамалиила, однако отсюда нельзя заключать, что перешел в него и дух умеренности, которым Гамалиил отличался в отношении к христианству. Ученик, и особенно ученик с таким сильным оригинальным духом, подчиняется духовному влиянию своего учителя только в такой мере, в которой оно соответствует его собственному расположению духа. Непреклонность его характера, огонь природы, огонь юношества делали его сильным, склонным к гонениям, ревнителем против всего, что противоречило системе, почитаемой им святою. И когда Стефан восстал против фарисеев, то Павел, бывший тогда в Иерусалиме, стал с сего времени сильнейшим гонителем христианства. Он входил в дома христиан, влачил мужчин и женщин на суд Синедриона и заключал их в темницы (Деян. 8, 3), принуждал их хулить Христа (26, 11). После мученической кончины Стефана, когда многие последователи Евангелия искали себе убежища в других городах, он считал своим призванием преследовать их в знатном сирийском городе Дамаске, куда довольно их удалилось. И спешил туда, быв уполномочен своим верховным судилищем по делам церковным (которому сами римляне предоставили право употреблять всякие меры против нарушителей их закона) — истреблять всех христиан. Известно, что последовало с Павлом на пути в Дамаск (История евангельская и церкви апостольской, стр. 384).